Герхард Хольц-Баумерт - Автостопом на север

— Она там спит? Наверху?

— Мне бы лимонадику.

Снова женщина громко ругается:

— Открывашки даже не положили! Этого Альберта я так распеку на правлении! Ну ничегошеньки! Даже открывашки нет!

Я тем временем показываю, как открывать бутылку о край ящика.

— Вот и хорошо! — говорит она.

Посмотрела бы на Шубби, как он зубами бутылки колы открывает! И еще хвастает — это, мол, десны укрепляет. Рассказав все, вернее почти все, о нас, я спрашиваю:

— А вы зачем сюда приехали и ругаетесь, что ничего нет?

— Подслушивал? Нехорошо…

— Что мне еще делать? Я там, наверху, лежу, а вы тут, внизу, ругаетесь так, что на Марсе слышно.

Смеется.

— Я и не замечаю совсем, — говорит она, — характер у меня такой. Понимаешь, женщина я, а дело только с мужиками имею. Начальница я над ними, вот и рычу. Должно быть, клыки скоро вырастут. Люси меня зовут.

Она крепко, по-мужски, жмет мне руку, а я только теперь чувствую, как замерз, — такая у нее теплая рука.

— Можете меня Густавом звать.

«Газик» подъехал. Это Эберхард. Гудит. Люси вскакивает и шагает к шоссе.

— Не вышло ничего, — слышу я голос Эберхарда. — Альберта разбудил. Вагончик у них в другом месте стоит. Не успели они.

— Чтоб его! И не первый ведь раз подводит! Ух, и достанется ему на правлении!

Про меня Эберхард ничего не спрашивает, только прикоснулся к краю широкой шляпы — должно быть, хорошо знает Люси. Что около нее среди ночи вдруг какой-то парень объявился, его ни чуточки не удивило. А она, грозно ворча себе что-то под нос, вышагивает по жнивью. Не хотел бы я сейчас быть этим Альбертом.

Как нам в глаза им смотреть, когда они приедут? Где ж тут забота о человеке? Мы ж как олухи какие…

— Лимонад-то привезли, — успокаивает ее Эберхард.

— Позвоню сейчас диспетчеру, — грозится Люси и топает к «газику».

Где это она среди ночи телефон в поле найдет? От любопытства и чтоб подвигаться хоть немного — мороз уже пальцы на ногах пощипывает, — иду за ней.

Вот черт! В «газике» правда телефон, самый настоящий!

— Алло! Алло! Говорит «Воробей»… «Коршуна» мне… «Коршуна»…

— Это ты, Люси? — квакает в трубке.

— Я. Говорю тебе — ничего они не сделали, не приготовили ничего. Альберта снимать придется… Чего?

Снова из трубки доносится кваканье:

— Колонна на подходе… Колонна на подходе…

Люси шмякает трубку и снова ругается так, что я опускаю наушники, — у нас в школе никто так не умеет, даже педсовет.

— Эберхард, едут они. На подходе! С ума тут с вами сойдешь!

— Правда, рокот слышно, — говорю я. — Далеко еще. Это ваша колонна и есть?

— Прав, прав ты, парень. Чтоб его черти сожрали, этого…

Бедный Альберт!

С другой стороны шоссе тоже слышно бубыхание. Подкатывает «Ф-8» и, два раза чихнув, затихает.

— Альберт! — зовет Люси.

Комиссар Мегрэ с ледяным спокойствием ждет: сейчас должно произойти убийство! Выразительное лицо комиссара преображается: сейчас он смотрит баран бараном. Но это маскировка…

— Люси… — чуть не стонет Альберт.

— Ты что нам обещал? Чистый жилой вагончик. И со всеми удобствами! С большим термосом кофе, умывалкой и всем, что полагается… А теперь стоишь тут, как пес побитый. На правление тебя вызываю, понял?

Альберт хватается за голову. Под курткой у него видна ночная рубашка.

— Вон они! — Люси показывает на шоссе. Рокот делается громче.

— Для начала я им сообщу, как ты слово держать умеешь и… какая ты шляпа.

— Люси!

А вдруг это танковый полк на марше? А Люси — генерал Народной армии. И маневры у них.

«Густав, ты потерял ориентировку!» — сигналит большое полушарие.

— Люси, очень тебя прошу!

С шоссе сворачивает мотоцикл. Делается светло, как днем. И грохот совсем не от танков — это десять здоровенных сине-белых домищ на колесах. Народу сразу — жуть! И все девчата в комбинезонах и с большими очками на лбу — точь-в-точь как у профессора. Что-то кричат, визжат и обступают нас со всех сторон. Перед Люси выстроился широкоплечий парень и представляется — правда, только после того, как он сперва подошел к Эберхарду, а тот уже подтолкнул его к Люси.

— Четвертая молодежная бригада Сельхозтехники прибыла по расписанию. Минута в минуту. Переход занял тридцать три часа.

— Рады вам, товарищи и друзья! Горячий привет! — выкрикивает Люси, вскочив на ящик с лимонадом. — Речи отложим на потом.

— Ура! — слышатся выкрики из темноты.

— Ждали вас с нетерпением и от имени окружкома, местного совета СНМ и профсоюзов…

— …и так далее, и так далее… — пищит какая-то девчонка.

— Правильно! Согласны? Согласны. Добро пожаловать! Тут у нас только немного лимонада…

— А у меня и большой термос с кофе, и жареная колбаса в машине, — заявляет вдруг Альберт.

В ответ крики: «Ура!», «Здорово!», «Даешь!».

Люси шипит:

— Чего же ты молчал, Альберт? Смотри, это я тебе тоже припомню! Придется поговорить особо.

Бежим к «Ф-8». Альберт, Эберхард, Люси и я, мешая друг другу, выволакиваем из кабины два здоровенных термоса. Крышки с треском отскакивают…

То, что моя мать, когда с работы приходит, ноги растирает, мне понятно. Но что она сразу бежит на кухню, ставит воду для кофе и потом, прихлебывая черную жижу, причитает: «Нет, без кофе жить невозможно!» — этого я никогда не пойму. Меня спросить — я кофе от какао не отличу. Крамс в таких случаях говорит: «Индифферентный тип!» Но зато сейчас, когда кофейный дух защекотал у меня в носу, я готов нырнуть в этот самый кофейный термос!

— Альберт, давай половник и щипцы для сосисок!

— Все есть, все приготовил, Люси.

Снова мчимся к «Ф-8». Тащим половник, щипцы и мешок с булочками, правда, булочки какие-то сырые. И еще — гору тарелок.

Старина Густав находит, что Альберт не такой уж отпетый парень.

Я — на выдаче сосисок. Будто из аквариума, я вылавливаю их половником и шмякаю на тарелку. Совсем как повар из передачи «Советы молодым хозяйкам».

Вспомнил я и типа с «мерседесом». Вот обозлился бы, увидев меня тут в роли дипломированного раздатчика сосисок!

— Твердо обещаю… чего там — клянусь: завтра утром будет у вас вагончик со всеми удобствами!

Опять крик «ура», и громче всех — высокий голос:

— Обязуемся, как только сойдет роса, все без исключения выехать в поле!

Теперь уже Люси кричит: «Ура!» — и хлопает в ладоши, правда, совсем одна. Мировая она тетка, ничего не скажешь! Я ей сразу сосиску подаю, а она берет и мне откусить предлагает.

Вдруг опять один голос громче всех. Меня всего передергивает.

— Гуннар!.. Гуннар!..

Готов сквозь землю провалиться, как когда-то город Виньета со всеми лагунами. Не хватало мне, видите ли, Цыпки здесь! Она ж нам сейчас все прогрессивное настроение испортит.

— Гуннар!