Андрей Жвалевский - Охота на василиска

— Это курительная смесь, — продолжил он. — Предположительно, яд подмешали именно в спайс, — следователь говорил все жестче, гипнотизируя класс. — А продают его дозами. Каждая доза — на троих. Видимо, две дозы раскурили на шестерых. Пять человек мы знаем. Осталось выяснить, кто шестой.

Никто не пошевелился, но Леонид Борисович повернулся к Ксюше и сказал:

— Зачем он нам? Резонный вопрос.

Ксю вздрогнула. Вопрос она задала, но про себя.

— Если он не обращался в больницу, есть вероятность, что не отравился, — снова обыденным тоном. — Возможно, именно он и есть убийца.

Все сидели, боясь шелохнуться. Следователь несколько раз прошелся вдоль доски, равнодушно разглядывая пол. А потом вдруг оперся на первую парту и заорал:

— Вы что, идиоты?! Я же все равно найду, кто был шестым! Сопоставлю показания тех, кто в больнице! Проверю все камеры наблюдения в вашей школе! Выясню поминутно, кто где был в это время, — неучебное время, не так уж много вас тут было! Если потребуется, каждого пропущу через экспертизу, найду на одежде или волосах следы этой дряни, — он уже почти рычал. — Я вас всех в обезьянник запру, вы мне сами этого шестого к утру найдете! И он уже точно пойдет как обвиняемый, ясно?! А кто его покрывает — как соучастники!

Замолчал он так же внезапно.

Теперь никто не повернулся к Даньке, но все спиной почувствовали, как он напрягся.

Следователь выдержал паузу, выпрямился и улыбнулся.

— Но может быть и по-другому, — сказал он миролюбиво. — Возможно, кто-то из вас участвовал в этом… мероприятии, но… пассивно. Сделал вид, что курит, а сам не в затяжку. То есть он просто свидетель.

Ксю поняла, что по ее лбу течет пот. В классе раздалось несколько судорожных вздохов. Кто-то, похоже, на время терял способность дышать. Но признаваться никто не спешил.

— Ладно, — Леонид Борисович стер улыбку и вернулся к будничному тону. — Значит, так, вас тут… около двадцати человек, придется вызывать фургон. А две камеры я заранее заготовил, — и он полез в карман за телефоном.

— Нет! — взвизгнул кто-то.

Одноклассники удивленно посмотрели друг на друга — такого истеричного голоска никто из них раньше не слышал. И вдруг сообразили, что это классная.

— Нет! — повторила она. — Не надо фургон. Это я. Я была шестой. Они в туалете курили, я их увидела…

У Антонины задрожали губы.

— Они говорят: «Ну что, стучать будете? Или давайте дружить?» А я…

— Решили дружить, — вздохнул следователь.

— Я не хотела, но у них один пых остался, вот они и предложили… Я не затягивалась!

Она разревелась в голос. Следователь удивился, но быстро справился с удивлением, спрятал телефон, взял классную за локоть и повел в коридор, на ходу доставая наручники.

Еще пару минут класс сидел в полной тишине.

— Он гонит, — вдруг сказал Данила хриплым голосом. — Мы несовершеннолетние, нас нельзя просто так задерживать.

С ним никто не спорил. У Даньки десяток приводов в полицию, он знает, что говорит.

После того как классную десятого «А» вывели из школы в наручниках, уроков практически не было. Только самые выдержанные и квалифицированные педагоги смогли взять себя в руки и говорить с детьми не о спайсах, а о математике или географии.

Что касается самого десятого «А», то их кабинет вместе с туалетом, где курили отравленные, опечатали до приезда экспертов-криминалистов, а десятиклассников отконвоировали в актовый зал, где они и просидели оставшийся день.

Ксюше удалось вырваться из зала без сопровождения, и из короткой прогулки по школе она поняла, что за ад творится вокруг. А заодно сообразила, почему их класс изолировали и так тщательно охраняют. Съемочная группа одного из самых скандальных телеканалов расположилась на крыльце школы, как хищник в засаде.

Ксюша влезла в интернет. Сеть пестрела заголовками: «Учительница отравила своих учеников», «Учительница подрабатывала наркоторговлей», «Современная педагогика: наркотики вместо уроков»…

К концу третьего урока в зал пришла директор. Она была такая… Дианина мама на похоронах выглядела лучше… Собственно, от прежней властной и жесткой директрисы остался только голос.

— В школе произошло чэпэ, — отчеканил голос. — Это чэпэ нанесло огромный ущерб репутации школы, и моя задача сделать так, чтобы ущерб был минимальным. Учащихся, которые употребляли курительные смеси, я пока не отчисляю. Учителя, виновные в инциденте, уволены. На сегодня вопрос закрыт. Ваш новый классный руководитель определится завтра. За любые контакты с прессой… вылетите из школы.

Это «вылетите из школы» было произнесено таким тоном, что Ксюша сразу представила себе, как ее за ноги раскручивают и она вылетает в окно третьего этажа.

— Почему учителя? — спросила Ксюша. — Кого еще уволили?

— Липского, наверное, — подала голос Альбина. — На его факультативе курили…

Директор стремительно вышла, а сторожевой пост на выходе из зала привычно заняла завуч.

— А чего нас не отпускают? — спросил, не отрываясь от смартфона, Даник.

— Чтобы вы подумали над своим поведением!

Но правда оказалась еще хуже. Через полчаса директор вернулась в сопровождении мужчины и женщины. Женщина, внушительная и мрачная блондинка, не останавливаясь, направилась на сцену — директор еле за ней поспевала. Мужчина, маленький, аккуратный, присел в зале, почти за спиной Ксюши.

— Внимание! — сказала директор, дергая себя за палец. — Сейчас перед вами выступит врач-нарколог… Зинаида… э-э-э…

— Зоя Петровна, — поправила ее вошедшая глубоким грудным голосом и двинулась к центру сцены.

Директор, хоть и сама была женщина немаленькая, торопливо сместилась к краю, чтобы не быть сметенной в зал.

— Дорогие дети! — торжественно произнесла врач, почти молитвенно сложив руки. — В вашу школу пришла беда. Чтобы вы смогли полностью осознать масштабы трагедии, я вам немного расскажу о вреде наркотиков…

В заднем ряду отчетливо выругались. Завуч шикнула. Ксю оглянулась на Даньку, который издевательски тянул руку.

— Можно выйти? — спросил он.

Завуч молча показала кулак. Данила громко вздохнул и полез за наушниками.

Ксюша снова сосредоточилась на речи нарколога. Говорила дама хорошо, голос оказался красивым, напевным, и пользовалась она им мастерски. Главное — в слова не вслушиваться. Слова были затертыми и надоевшими: «необратимые изменения в организме», «зависимость», «паранойя», «галлюцинации», «подумайте о своих будущих детях»… Все это им говорили раз двести, до мозга не долетало почти ничего.