Лёня Герзон - Приключения Никтошки (сборник)

– Как ты мог?? Как ты мог?! – сокрушался Правдюша. – Боже, и это мой брат, мой родной брат! Не могу поверить. Я всегда считал, что твое вранье не доведет тебя до добра, но чтобы ты докатился до убийства…

– И людоедства, – напомнил Торопыга.

– Что-то я не слыхал о случаях людоедства среди коротышек, – заметил доктор Таблеткин.

Правдюша схватился за живот, и Напильник вовремя успел подставить ему стул, на который тот прямо упал.

– Да стойте вы! – рассердился Знайка. – Замолчи, Торопыга, что вы с Патроном несете! Никого он не ел!

– Откуда ты знаешь? Логика? – злорадно поинтересовался Патрон.

– Нет, – грустно усмехнулся Знайка. – Интуиция.

И, не слушая больше остальных, он отвел Врушу в другой конец кухни. Там у братьев стояло большое железное корыто для стирки белья.

– Садись, – Знайка пододвинул Вруше перевернутое корыто.

Вруша послушно сел. Корыто лязгнуло и прогнулось под ним – такой Вруша был большой и тяжелый. Но сейчас он сам себе казался меньше всех – даже меньше этого низенького ученого коротышки.

– Я понимаю, что правду тебе говорить тяжело и больно. Не так ли? Вруша горестно кивнул.

– Я у тебя этого и не прошу. Говори неправду, как привык. Вруша снова кивнул.

– Коротышку звали Никтошка?

– Нет.

– Он приходил, когда твой брат уезжал в Цветоград?

– Нет.

– Он сейчас на ферме?

– Да.

Вруша чувствовал, что врет плохо, но продолжал. Ему очень хотелось, чтобы коротышки узнали правду, но не мог же он ее прямо вот так взять – да и сказать!

– Пока из этих ответов мне всё ясно, – сказал Знайка. – Никтошка здесь был, пока Правдюша уезжал в город, а теперь его здесь нет.

Вруша чувствовал себя ужасно. Это был какой-то бред. Он отвечал одно, а его понимали совсем наоборот. Но из его ответов узнавали правду. А ведь вранье – это как раз когда ты говоришь неправду и в нее верят. А иначе это не вранье, а просто другой язык. В котором НЕТ обозначает ДА, а ДА – НЕТ. И вот теперь он, Вруша, говорит на этом странном, глупом языке. Значит, он не врет!

– Послушай, – сказал Знайка. – Ну разве тебе не жаль бедного Никтошку? Ведь он пропал уже очень давно, и у нас о нем не было никаких вестей. Мы, можно сказать, мысленно его уже почти похоронили. И вдруг узнаем, что он жив! Но может быть, ему сейчас очень плохо, может, ему необходима помощь, может, он погибает?!

А Никтошке и впрямь нужна была помощь. Да она была ему сейчас совершенно необходима! Оказалось, что крапивные заросли, в которые забрел Никтошка, росли на самом краю обрыва. Блуждая в крапиве, он оступился – и скатился с крутого обрыва вниз, к реке. Хорошо, что ничего себе не сломал.

Никтошка был очень грязный. Лицо закопченное. Волосы в сметане. Из-за кислого молока, которое пролилось из канистры ему прямо на голову, от волос пахло ужасной гадостью и никуда нельзя было деться от этого мерзкого запаха. А пенки… они были хуже всего.

Очень хотелось вымыться. Но дул такой холодный ветер, что даже застегнув джинсовую курточку на все пуговицы и замотавшись в шарф, Никтошка все равно дрожал. К тому же ему сильно хотелось спать. Так хотелось – что вот прямо сейчас взял бы и упал в лужу и тут же уснул. Но лужа была мокрой и холодной. Никтошка стал рассуждать, что ему лучше сделать: несмотря на холод раздеться и вымыться в реке или лечь спать. Но то ли от голода, то ли от ветра у него так сильно болела голова, что он ничего не мог придумать.

Возле берега плавала коряга, одним своим концом запутавшаяся в кустах. Никтошка зашел на корягу и встал на четвереньки. Ему очень хотелось лечь прямо на нее и тут же уснуть. Но в животе урчало от голода. Налетевший порыв ветра брызнул ему водой прямо в лицо. Никтошка поднял голову. В просвет между облаками выкатилась огромная желтая луна. Она осветила черный лес, и от лунного света деревья, непонятно почему, стали еще чернее. Но Никтошка не хотел смотреть на лес, а смотрел только на луну. Голова болела, и мыслям в ней было очень тяжело. Никтошка смотрел и смотрел на луну, и сам не заметил, как стал потихоньку выть. Сначала не громко, а потом громко. Он смотрел на луну и выл, а луна смотрела на него и, когда пролетал край облака, она словно моргала или словно убирала упавшую на свое желтое лицо прядь волос.

Никтошка не помнил, сколько он так выл, а только вдруг он услышал, что ему кто-то отвечает. Он замолчал и прислушался. Из черного леса донесся ответный вой, а потом еще один – далекий, словно звал за собой куда-то. Мимо проплывал пень. С корнями, растопыренными в разные стороны, он был похож на большого черного осьминога. Никтошка и сам не знал, что это пришло ему в голову, но только он взял да и прыгнул на пень. Это был пень от какого-то большого дерева, наверное, дуба. Пень был весь потрескавшийся и изъеденный насекомыми. В середине его было углубление, в котором почему-то было сухо. Никтошка завалился в него. Сюда не доставал ветер. Никтошка свернулся калачиком и подобрал под себя ноги, как креветка. Пень качало, и он плыл, неизвестно куда. Какое-то время головная боль и голод еще боролись между собой в его усталом организме, но потом, видимо, оба тоже устав, оставили Никтошку в покое, и он наконец уснул.

– Может быть, Никтошка сейчас погибает? – повторил свои слова Знайка. Услышав это, к ним подбежали остальные малыши.

– Как погибает?

– Где он?

– Я срочно должен ему оказать медицинскую помощь!

– Погодите! – остановил их Знайка. – Еще пока не понятно, где он.

– Так значит, он жив? – спросил Правдюша.

– Значит, этот Врушка его не съел? – спросил Торопыга.

– Не съел, не съел, – сказал Знайка.

– А может, все-таки съел? – сомневался Патрон.

«Если съел – то куда косточки засунул?» – подумал Напильник, но вслух ничего не сказал.

Примчался Булька. Он был рад общему оживлению и стал носиться по кухне, опрокидывая кастрюли.

– Стойте! – прокричал доктор Таблеткин. – Мне пора выезжать! Больной на операционном столе уже целый час лежит – меня ждет!

– Как же мы поедем без Никтошки? – спросил Торопыга.

– Ну… можно как-нибудь в другой раз за ним вернуться, – предложил Напильник.

– Нет, так не пойдет, – сказал Знайка. – Никтошка неизвестно где. На ферме его нет, а в Цветограде он тоже не появлялся. Значит, он где-то в лесах или полях. А погода-то вон какая…

Все посмотрели в окно и увидели, что погода совсем испортилась. Поднявшийся ветер гнал по небу серые тучи. Над полем уже вспыхивали отдельные молнии. Небо ворчало далекими громами, и вот-вот должен был хлынуть проливной дождь.