Александр Чуманов - ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были

И вот однажды в очередной раз затеяли патологоанатом с палеонтологом на коньках кататься. Дул ровный и теплый-теплый, пахнущий океанскими просторами норд — большая редкость в этих местах — солнышко жарило сутками напролет, так отчего б не порезвиться в преддверии неотвратимо подступающей беспросветной и почти бесконечной зимы. И укатились они далеко-далеко — никогда прежде не отваживались так, однако ничто ничего особенного не предвещало, и думалось: а, вернемся как-нибудь потихоньку, подумаешь!..

Но тут вдруг без всяких предварительных признаков как рванул порыв леденящего зюйда, как потемнело все вокруг, как разыгралась колючая вьюга, вихри снежные крутя!..

Конечно, Иванушка с дедом моментально куртки застегнули и капюшоны на головы накинули, тормознули, само собой, да где там — дуло, как от реактивной турбины, выработавшей ресурс и приспособленной напоследок взлетно-посадочную полосу чистить от снега и льда. То есть — не устоишь на ногах. И понесло, покатило наших героев все дальше и дальше от спасительных домиков, которые, впрочем, почти сразу исчезли во мгле. А ведь бывалые люди предупреждали о коварстве Антарктиды, но что для нас, большинства людей, чужой опыт — так, нечто занятное, но совершенно бесполезное…

И докатились они до обещанной начальником трещины, и канули в нее. Друг за дружкой. Ладно, хоть стенки трещины были не отвесными, как они себе это представляли, а будто — склоны горы, так что не шмякнулись они вниз и не разбились в лепешку, но достаточно мягкую посадку произвели. Тем более что там, на низу, тоже мягко оказалось. И, что совершенно невероятно, вполне светло. То есть мертвенно-голубоватый свет струился от висящих по стенам светильников, да сияли, слегка слепя, крупные, тоже голубоватые буквы: «The arrival-hall. Welcome!» А Иванушка и дед лежали на чем-то вроде толстого мягкого мата, и сверху еще осыпалось облако снега, которое они, катясь кубарем по наклонной, увлекли за собой.

Кое-как выбрались из поролоновых, судя по всему, объятий, ступили на твердый пол, озираясь. Мол, где это мы? И подумали, что неудивительно, об одном.

— Дед, — чуть раньше обрел дар речи внук, но первые слова произнес полушепотом, — что написано?

— «Зал прибытия», кажись. Да еще, кажись, «Добро пожаловать!»… — Хотя дед познаниями в иностранных языках, как уже говорилось, обладал весьма скудными, но их, однако, хватило, чтобы перевести надпись на световом табло.

— Стало быть, нам еще повезло?

— Еще как! Потому что я был совершенно уверен: мое место — в аду.

— А сейчас ты уверен, что попал в рай?

— Стопудово. Раз — « Добро пожаловать». В аду никакого Добра не может быть. По определению.

— Дед, а мне и в раю как-то…

— Да мне тоже. Но это, наверное, с непривычки… Ох, я старый балбес, ох, нет мне никакого прощения, ох, погубил я тебя, доверия не оправдал, и родители твои, как узнают…

— Дед, не ной. Не маленький ведь. И, может, еще все не так…

Глядь, а к ним приближаются. Двое в темно-синем. Вроде как — в обмундировании. Явно не ангелы. Мужики. Вот — подошли вплотную. Официальные улыбки «на ширину плеч», глаза навыпучку. Но если бы Иванушка и дед могли в этот момент себя видеть, то пришлось бы признать — у них еще ширше. И тот, и другой — дурак дураком. Однако, само собой, поднялись навстречу.

— Welcome! — говорит один и лопочет что-то еще, выходящее за пределы дедовой эрудиции.

— Don’t understand, — отвечает дед. — We are Russian.

— Soviet?

— Don’t, don’t Soviet!..

Потом деду долго было неловко вспоминать свои последние слова по-английски, вернее, каким тоном он их произнес. Тем более что и нужды никакой не было, потому что туда, куда они попали, политические новости сверху так или иначе доходили. Пусть и с некоторым опозданием.

— Дед, — не утерпел Иванушка, — ты все понял?

— Понял главное — мы еще на нашем белом светике пока. Слава Тебе Господи!

— Это и я понял…

Между тем один из мужчин куда-то сходил, девицу какую-то, в смысле, мисс привел.

— Русские?! — осведомилась она с ходу, улыбаясь тоже широко, но уже как-то по-другому, по-нашенски вроде.

— Русские. Дед и Иванушка. Имеем честь.

— Иванушка и дед, — угрюмо поправил внук.

— Ну да, конечно, именно в таком порядке.

— Очень приятно. А я Лиза. Сейчас буду переводить, но потом, если не возражаете, поговорим как соотечественники. Я так рада, честное слово…

— И мы рады. Только еще не привыкли к мысли, что… Впрочем, работай, Лиза. Не будем тебе мешать.

И Лиза начала работать.

— Поздравляем вас с благополучным прибытием в наш славный Антарктик-Сити!

— Спасибо.

— С какой целью прибыли?

— Ни с какой. И даже без особого желания.

— Лучше бы вы радость изобразили. — Это уж Лизавета — от себя. — Тут все, конечно, — без особого желания, но принято радость изображать.

— Тьфу! И тут сплошное лицемерие. До чего скучен мир… Впрочем, спасибо, дочка. Мы давно мечтали побывать… И очень рады, что — вот… Угораздило… Да, в общем, ты ведь сама все знаешь, вот и переводи соответственно.

— И мы вам рады. Нам в нашем славном Антарктик-Сити люди нужны. Так что после прохождения всех формальностей — а как же без них — милости просим! Вы кто по специальности-то будете, сэры?

— Я палеонтолог, — солидно ответствовал Иванушка, которому надоело молчать, будто он маленький ребенок и ничего не понимает, — а дед — патологоанатом.

— Правда, мы дипломы с собой не захватили, — соврал на всякий случай дед, который в присутствии внука без крайней нужды врать воздерживался.

— Само собой. У нас тут все — специалисты, но с дипломами — раз-два, и обчелся. Что естественно. И могу вас обрадовать: патологоанатом нам нужен позарез, а то в этом деле — никакого порядка, потому что вы — наш первый профессионал данного профиля. Палеонтолог — это вас, должно быть, удивит — без работы также не останется. Потому что здесь, где сейчас находится наш замечательный город, и жизнь, и даже первые люди появились очень давно. О чем наверху не подозревают. Так что, глубокоуважаемые сэры, улаживайте формальности, устраивайтесь и — за дело. Верное средство, между прочим, от ностальгии…

И они, отвязав ставшие ненужными коньки и выкинув их в урну, пошли к окошечку, где светилось: «Прием иммигрантов», и уладили формальности, и вышли из «зала прибытия», отличавшегося от всех других «залов прибытия» мира, наверное, только тем, что вместо потолка в нем была дыра в большой мир. Правда, чтобы попытаться в этот мир выбраться, требовалось серьезное специальное снаряжение, да и то — вряд ли, ведь толщина льда в Антарктиде достигает нескольких километров…

Забегая вперед, скажем, что навестившая их вечером в лагере для перемещенных лиц соотечественница Лиза сразу развеяла скороспелые надежды: уже бессчетно раз предпринимались попытки отдельных смельчаков покинуть Антарктик-Сити через вход в него. И все до одного — кто раньше, кто позже — свалились обратно. А вот выхода пока обнаружить никому не удалось. Скорей всего, выхода вообще нет и быть не может. Во всяком случае, весьма убедительная теория на этот счет разработана крупнейшим по здешним меркам ученым…