Александр Чуманов - ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были

А скоро из неофициальных источников стало известно: Голову установили на ее малой родине. И там теперь круглосуточный пост, колпак из бронестекла, а все необходимое — по шлангам. Потому что земляки Головы тоже как-то вяло чтят своего великого односельчанина. Хотя он-то, в этом мало кто сомневается, всегда хотел — как лучше.

Жили-были на белом светике Иванушка и дед. После Потопа жизнь помаленьку брала свое, входила в прежнюю колею. Насколько это было возможно, разумеется. Освоившись на новом местожительстве, опять Иванушка и дед на «Ёшкином коне» прежними делами занялись — на рыбалку, по грибы, хозяйство, само собой. Потихоньку перестали скучать по прежним своим лесам и озерам, потому что новые оказались ничем не хуже. Правда, и не сказать, чтобы существенно лучше. Тоже — серединка на половинку.

Само собой, входила в прежнюю колею и жизнь прочего человечества. Где-то, конечно, этот процесс шел быстрее, где-то несколько медленнее, где-то он сопровождался большими негативными эксцессами, где-то меньшими, но в общем и целом, можно так же сказать — серединка на половинку…

А, напомним, до того, как случиться последнему всемирному Потопу, полным ходом наступала на человечество так называемая глобализация. Семимильными, как говорится, шагами перла. И, как всегда в истории бывало, если надвигались большие перемены или, в крайности, возникали новые тенденции, имела эта глобализация как горячих сторонников, так и не менее, а то даже более горячих противников. Но сторонники хотя и не прибегали к средневековым методам, как оппоненты, однако явно теснили их. Явное стратегическое превосходство имели, говоря другими словами.

Потому что на их стороне были все до единой транснациональные корпорации, весь совокупный мировой потребитель, а главное, самые передовые наука, техника и соответствующая им военная мощь. Идеология, правда, у них была не ахти, но это сугубо на наш вкус. Собственно, они-то утверждали даже, что могут замечательно обходиться без всякой идеологии, однако это было, разумеется, для всех очевидное лукавство.

У оппонентов же, кроме идеологии — мощной, хотя тоже далеко не всякого способной воодушевить — да фанатизма, да вековой традиции, да инстинктивной убежденности в том, что глобализация, как таковая, глубоко порочна, а если все же выглядит привлекательно, то это лишь подтверждает ее дьявольскую суть, у оппонентов, можно сказать, не было больше ничего. Ничего наповал впечатляющего. Типа водородной бомбы, например, хотя это уже — исключительная крайность.

Нет, вообще-то имелись еще кое-какие природные ресурсы, ценами на которые можно было оказывать кое-какое давление, но давление это совсем уж не впечатляло, поскольку львиная доля финансовых активов, а часто и контрольные пакеты ресурсодобывающих отраслей были в распоряжении сторонников и, можно сказать, даже инициаторов глобализации…

А потом растаяла Антарктида. И остаткам человечества пришлось сосредоточиться на остатках суши. И пришлось довольно сильно перемешаться. И показалось, что вопрос о глобализации решила сама природа. Или — Господь Бог. И глобалисты торжествовали победу, антиглобалисты же, криво улыбались, вяло пожимали протянутую руку великодушного победителя, признавали свою историческую неправоту. Но, разумеется, скрепя сердце. Потому что сердце никак не хотело успокаиваться. Потому что глобальный мир, как ни крути, далеко не для всех оказался одинаково комфортным и уютным. Оно, сердце, то и дело кровью обливалось, когда приходилось молча мириться с разными несправедливостями и просто безобразиями. Человек-то ведь, как таковой, вообще-то, куда более крепкий орешек, нежели хочется думать всевозможным реформаторам да мечтателям у власти.

А потом…

Как-то вечером сели Иванушка с дедом посмотреть по телевизору свою любимую познавательную программу «Discovery», которую опять стали показывать, причем не только старые серии повторять, но и новые крутить. Правда, теперь ощущения от просмотра были несколько иные. Если раньше зрелище неизменно будило дикий восторг и неуемный зуд немедленно сняться с насиженного места да рвануть куда подальше, то теперь эти же серии настраивали на малоподвижный, элегический, а, может, правильней сказать, ностальгический лад. Потому что многого из того, что некогда воспаляло лютую зависть к счастливчикам, родившимся в самых благословенных местах планеты, теперь не существовало. И уже никогда не будет существовать. Как и несчастных тех счастливчиков…

И в тот вечер показали серию хоть не новую, но такую, которую Иванушка и дед раньше, по-видимому, нечаянно пропустили. Она была не про экзотические страны, а про нашу планету вообще. В целом. Вернее, о глобальных проблемах, которые могут возникнуть в отдаленном, а то и самом ближайшем будущем. И в этой серии показывали не только всемирно известных ученых да специалистов в областях, но и виртуальные картинки всяких жутких катастроф, случавшихся либо в далеком прошлом, либо даже на других планетах, в частности Венере и Марсе. Катастроф, которые с разной долей вероятности грядут опять и здесь.

И эта старая серия смотрелась теперь, после уже одной случившейся катастрофы, пожалуй, на порядок убедительней, нежели раньше. И даже дело шло к тому, чтобы «Discovery» повсеместно запретить. Даже для семейного просмотра. Чтобы, значит, не возжигать упаднические настроения в обществе и не создавать почву для всевозможных спекуляций да инсинуаций. И хотя требования различных групп общественности запретить показывать по телевидению то одно, то другое звучат, наверное, с того дня, когда само телевидение только появилось и еще ничего всерьез не запрещено, теперь все обстояло по-другому. Гораздо серьезней. Что и понятно…

Фильм рассказывал о предполагаемых последствиях таяния антарктических льдов, а последствия уже были налицо. И телезрители явственно видели, что ученые действительно многое могут. В смысле, апокалипсических прогнозов. Насчет Антарктиды им удалось стопроцентно. Следовательно, можно доверять и в остальном. Хочется того или нет.

После Антарктиды речь пошла о земной оси. Которая, оказывается, с некоторых пор начала менять угол наклона. Не меняла, не меняла — и вдруг начала. Впрочем, оговорились, будто есть сведения о том, что Земля, вообще-то, всегда имела «наклонность менять наклон». (Вряд ли довольно удачный каламбур имел у телезрителей тот успех, на который мог рассчитывать при иных обстоятельствах.) Что Земля периодически — раз в несколько десятков тысяч лет — любит менять местами свои полюса. И ничего с ней как с космическим телом при этом страшного не случается. Чего, однако, не скажешь об обитателях. Потому что, к примеру, на Венере, которая в данный период времени пребывает в «лежачем положении», вообще никаких обитателей нет и не может быть. Скорей уж они были бы на Марсе, но и там, как известно, — никого. Разве что микроорганизм какой-нибудь завалященький со временем отыщется…