Тамара Михеева - Лысый остров

— Пойдём, Рось. Надо разведать.

Роська сдержанно кивнула, и на секунду мне показалось, что я слышу, как стучит её сердце. Ну и что? Мне самому было страшно.

На распахнутых воротах висела покосившаяся табличка с облупившейся краской: «Не входить! Запретная Зона!»

Мы, конечно, вошли. Раньше здесь было, наверное, что-то вроде парка: белели в разросшихся кустах акации две скульптуры (мальчик-рыбак с удочкой и ведром и девушка с караваем), торчал покосившийся турник, виднелись остатки клумб, в щелях дорожек, выложенных плитками, росла трава. Тишина стояла такая, что мурашки по коже бегали.

В гуще деревьев показались два дома — длинные одноэтажные бараки. Мы с Роськой переглянулись. Вообще-то, я бы с удовольствием рванул отсюда и вернулся бы потом… с Петушковым и Лёшей Смелым. Но, во-первых, неизвестно, что скажет (а ещё хуже, что подумает) по этому поводу Роська. А во-вторых… ну, неужели я правда такой уж трус? Трусливее девчонки? И ведь в самом деле надо разведать. Потому что в Посёлке ничегошеньки об этом не знают, иначе были бы слухи и разговоры. Может быть, мы тоже сделаем сейчас открытие не хуже Максима? И для нас соберут конференцию, будут спорить…

Вдруг протяжно завыла… Нет, не собака. Голос пронзительней, тоньше, совсем одичалый какой-то, жуткий. У меня волосы встали дыбом.

В общем, одно мы с Роськой поняли безоговорочно: бегать мы умеем. Больше мы никогда не углублялись в Холмы и про Запретную Зону никому не говорили, как по уговору. Иногда только вспоминали между собой. Решили, что это связано с оружием. Наверное, раньше там проходили исследования. Может быть, даже ядерное оружие здесь придумывали? Нет уж, лучше туда не соваться.

Так мы и жили целый месяц. Максим — в Ангаре-лаборатории со своими шуршунами, мы с Роськой — на вольной-воле. Закончилось всё в тот день, когда Максим показал нам «Ласточку».

После двенадцати в понедельник мы принесли ему обед, но, открыв двери Ангара, застыли, как вкопанные. Почти весь Ангар, потеснив Роськины горшки с цветами и полки для будущих научных трудов Максима, занимал самолёт. Он был маленький, но совсем настоящий, только не железный. Каркас деревянный и обтянут той самой парусиной: фюзеляж синей, а крылья — белой. Блестел настоящий пропеллер, а между верхними и нижними крыльями примостились два кресла.

— Что? Это? Такое?! — Роськины глаза готовы были выскочить из орбит.

— Самолёт, — невозмутимо отозвался Максим, как о самой простой вещи. — Биплан. Раньше такие были. «Ласточка», — добавил он дрогнувшим голосом.

— Ласточка… — растроганно прошептала Роська. Из её рассказов я знал, что «Ласточкой» их отец любя называл свою машину.

— Нравится? — спросил Максим, будто такое может не понравиться.

— Где ты его взял? — спросила Роська.

— Ну… тут, знаете, столько всего было… Материал этот, не парусина, а перкаль, оказывается, специально для самолетов… потом ещё мотор, а потом я чертежи нашёл и всё остальное: детали, крепления. Будто кто-то собирался строить самолёт, всё приготовил, но передумал.

— Или не успел, — не знаю почему брякнул я и подумал об Игоре Онтове, хотя зачем ему самолёт, и вообще при чём тут он?

— Или не успел, — согласился Максим. — И знаете что? Такие чертежи подробные, чёткие… Дядя Фаддей как посмотрел…

— Дядя Фаддей?!

— Ну да… — смутился Максим. — Он же бывший лётчик, вы разве не знали? Я к нему часто захожу, ему скучно одному, Ксюша всё время на работе, и Лёша тоже… Он мне много чего про самолёты рассказывал и про то, как летал. А тут эти чертежи… Я ему показал, он и говорит: «Грех не построить». А у самого аж глаза загорелись. Он ведь и авиаконструктором работал, только что-то случилось у него… по партийной линии. Раньше ведь знаете, как с этим. Уволили и всё. Вот он и пошёл в маячники. Это Ксюша его пристроила, она на Степанова влияние имеет. Я сначала не хотел показывать эти чертежи, но потом…

— Вожжа под хвост, — откомментировала Роська.

— Дура, — всё также невозмутимо отозвался Максим, и я первый раз услышал, что он может ругаться, да ещё на Роську. — Дядя Фаддей начал мне помогать, а сам каждый раз: «Обещай, что летать не будешь. Это опасно». Я молчу. Что я, ненормальный, такое обещать?

Максим рассмеялся. — А дядя Фаддей тоже: чем дальше строит, чем ближе к концу, тем всё горестнее вздыхает: «Такой мотор, такая конструкция, тебе бы в небо… Максим! Обещай, что никогда! — Ах, бедная ты моя, „Ласточка“ — никогда не полетишь на нём! Мало ли, что мы с тобой тут напортачили…» А уж когда построили, он вытряс из меня клятву, что я один не полечу и что дальше Холмов не сунусь. Мы и не сунемся, верно? Тебе же, Листик, Холмы разведать надо…

— Мы что, всерьёз полетим? — с большим сомнением в голосе спросила Роська.

И я сказал недоверчиво:

— Неужели вы сами его построили? Вот так просто, взяли и построили?

— Ну, не просто. Дядя Фаддей ведь опытный.

— Ну, всё равно. Это же настоящий самолёт!

— Но ведь и мы настоящие, Листик, — улыбнулся Максим.

— Ну, всё-таки, сами — самолёт…

— Все вещи можно сделать самим. Всё-всё на свете делается чьими-нибудь руками, от посуды до паровозов…

— Нельзя, — строго ответил Максим. — Это опасно.

— Я не боюсь! — тут же встрепенулась Роська.

— Ёжику понятно, что не боишься, — начал раздражаться Максим, — но самолёт рассчитан максимум на двух человек. На двух! Понятно?

С этим, конечно, не поспоришь, но Роська робко возразила:

— Так ведь это, наверное, на взрослых, a мы-то маленькие.

— Там всего два места. Ты считать умеешь?

— Да чего там, — буркнул я. — Потеснимся. Мы с ней на одно сядем.

Максим смерил нас обоих долгим взглядом и вдруг рассмеялся:

— Ну, вы даёте! Водой не разольёшь!

Испытания «Ласточки» были назначены на следующий день. Дядя Фаддей сказал, что ни за что не отпустит нас летать, пока сам не испытает самолёт.

Утром, пока в Центре шла планёрка, мы выкатили «Ласточку» из Ангара и кое-как докатили до Холмов. По дороге нас встретил Лёша Смелый, который, как всегда, опаздывал. Он не очень удивился. Сказал только:

— Ничего себе игрушка! Где вы такую откопали?

— Максим сделал, — как можно спокойнее ответила Роська.

— Ну-ну, — усмехнулся Лёша и потрогал пропеллер. — Надо же, совсем как настоящий!

— Лёш, помоги на Зелёный Холм втащить! — пришла мне в голову блестящая идея. — А то у нас сил не хватит.

— Я опаздываю… А, ладно, не привыкать, давайте.

Кое-как, пыхтя от натуги, мы втащили «Ласточку» на Зелёный Холм. Ну, дальше будет легче.

— Зачем вам в такую даль? — возмутился Лёша.

— Играть будем, — так же невинно ответила Роська.

— А-а-а, — протянул Лёша и, спохватившись, умчался на планёрку.