Тамара Михеева - Лысый остров

— Старейшины родов, Отцы семейств, вы все знаете, что от нашего решения зависят судьбы детей. Солнце и Дождь — вашим мыслям. Говори ты, Фед.

Фед… У него волосы, как серебро, из которого его род из века в век делает наконечники для стрел и украшения для женщин. У него лучистые глаза и улыбчивый рот. У него чудесная внучка Ола, соседка Локи.

— Что я скажу вам, дети Дельфина… Чем прогневили мы Богов, нам уже не узнать, но промедление только приближает голодную смерть наших детей. Нужен ведун, но его нет.

— Все говорят, что Локи, сын Зое, новый ведун.

Это Дот. Он молодой, но он самый старший из мужчин в своём роду. Он брат Киро.

— Сын Зое и чужеземца, — поправил Вождь. — Ты не должен забывать этого. Дот.

Локи представилось, как Вождь, говоря это, поглаживает свою густую русую бороду. Глаза у Вождя строгие и грустные. Все слушаются человека с такими глазами.

— Говори ты. Tax.

— Мне нечего сказать вам, братья, кроме того, что и так ясно. Дот говорит, что мальчика Локи считают ведуном, но он не сказал, что многие из нашего народа уверены, что он кедон. Я не знаю, кого нам посылать к Богам, но я знаю, из-за кого начался этот мор.

У Таха много детей. И язык у него хороший, может долго, красиво говорить. Если он уговорит Совет, что Локи — кедон, то Локи убьют. После него, его мамы и дедушки ничего не останется, даже песни, ведь имена кедонов не хранят в памяти. А после Таха останется много детей.

— Локи недавно исполнилось десять лет, — будто только что поняв что-то важное, сказал Дот. — Я знаю, он ровесник моего племянника Бира… Пришло его время выбирать ремесло…

— А тут мор, — вкрадчиво продолжал Tax.

— Будто сами Боги говорят нам, что Локи предназначено идти к ним.

— То есть, что он ведун? — насмешливо уточнил Дот. Tax промолчал, и Локи показалось, что он пожал плечами: думайте, как хотите, я сказал, как есть.

— Но Локи не проявляет себя, как ведун, — возразил И но, самый старший из Совета, глава Локиного рода. — Всех ведунов видно сразу, они не похожи на других.

— Локи тоже непохож!

— Да чем же? Тем, что кожа у него была белее нашей, когда он родился? Не забывайте, что его отец из чужой земли и был белокож. Солнце же приняло мальчика в свою семью, сейчас его не отличишь от остальных анулейцев.

— У Локи очень громкий голос, Ино, громче всех.

— Мы не знаем, какими голосами обладают люди из племени его отца. Может, голос тоже достался ему по наследству?

— Кажется, старый Ино жалеет сына своего рода и не хочет спасти других, — заметил Онго.

Онго огромного роста. Молодые деревья он с корнем вырывает из земли, хотя лет ему уже немало. Но его силу никто не принимает за дар ведуна. Онго можно понять — в его семье больше всего голодных смертей.

— Конечно, — спокойно согласился Ино.

— Разве отец не должен жалеть своих детей? Если мы выберем Локи, а его дед умрёт от горя и старости, одной семьёй в нашем роду будет меньше. Мы потеряем искусных гончаров. Не забывайте ещё, что Хвосты сильно виноваты перед гончаром Хотой: они убили его единственную дочь.

— Она сама лезла под стрелы, будто разум оставил её! — вспылил Фед, чей сын был одним из тех Хвостов.

— Зое хотела спасти отца своего ребёнка, мы не можем осуждать её, — возразил ему Вождь. — Зое убила случайная стрела, никто не хотел её смерти. Но мы виноваты перед Хотой. Хотя и он, и его дочь Зое тоже виноваты перед нами: им не надо было пускать чужеземца в свой дом.

— Разве бы ты или любой из нас оставил умирать в лесу раненого зверем человека? — спросил Ино. — Нет, за Хотой и Зое нет вины.

— Не время разбирать дела давних лет, — перебил всех Онго. — Каждая минута приближает смерть к нашему порогу. Надо решить, кто пойдёт к Богам.

— Надо отправить Локи.

— Нельзя его отправлять.

— Если он ведун — это его обязанность, его предназначение!

— А если кедон… тем лучше для народа, если он уйдёт. Может, мор и разразился из-за того, что он — кедон.

— Хота не переживёт.

— Локи будет оплакивать один Хота. У него нет матери, нет жены, нет детей. Лучше пусть горюет один Хота, чем многие — за кого-то другого.

— Ты говоришь жестокие слова, Tax.

— Если Локи оставить, мы всегда будем мучиться вопросом: не кедон ли он?

— Пусть уходит сейчас. Так будет лучше для всех.

— Жизнь ребёнка священна!

— Он же не умрёт, Дот, он отправится к Богам!

— И он спасёт свой народ.

— Все будут думать, что он ведун.

— Скорее всего, он и есть ведун.

— Это большая честь — в столь юном возрасте отправиться в Небесный дом, чтобы спасти свой народ.

— Пока мор не унёс сотни детских жизней, которые священны…

— Хорошо, — сказал Вождь, — пусть будет так. Tax и Онго, вы пойдёте к Хоте и сообщите ему и мальчику. Ино, приготовьте Локи одежду и рысь. Дот, Лии Фед, сообщите народу. Да не оставит нас милость Дождя и Солнца…

Я вздрогнул. Оказывается, Роська сильно сжала мне руку. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Что с тобой? — прошептала Роська. — У тебя такое лицо…

— А дальше? — спросил Максим, сердито глянув на нас.

Локи тихо улыбнулся:

— Меня подготовили. Надели золотую одежду, дали рысь. А я… Я плохо сделал, совсем плохо, но я не хотел к Богам, ведь оттуда не возвращаются, а я не хотел без деда. Он и так… ночами плакал, если думал, что я сплю.

Меня поставили в золотой круг, позвали огонь. А потом я плохо помню. Больно было, — он прижал руки к голой груди, там, где торчали вымазанные гуталином рёбра. — И пятки жгло. Я подумал: это Солнце. Может, уже попросить его и вернуться к деду? А потом я провалился.

— Куда?

Локи торжественно сказал:

— Меня спас Посланник. Я не помню, как. Я уже здесь проснулся. Он меня поил какой-то травой, как ведун. Радовался, что я ожил. Он сказал: «Теперь твоё имя будет Ньюли Бон. На другом языке это означает „заново рождённый“. Ты должен был умереть, но ты не умер. Я спас тебя. Так велели Боги». И он меня просил. Говорил: «Твой народ столько плутает в лесах и не может выйти к морю, а я знаю дорогу. Я помогу». Только, говорит, мне никто не поверит, надо, чтобы ты помог. Он прогнал мои волосы. Велел красить руки, ноги, живот — всё! Чтобы всегда было чёрное. И одежду дал. Одежду он сам сделал. Как наши женщины. Я вернулся к деду, но как будто не Локи, а другой мальчик. Никто не узнал. А я всё про всех знал. Я всё делал, как велел Посланник. Я подходил к каждому дому, клал руку на Тео и говорил, кто в доме живёт, кто ссорится, кто нет, потому что нельзя ссориться, живя под одной крышей. И говорил, у кого какое ремесло и сколько детей. Все поняли, что я ведун, которого послали Боги. И мор прекратился, охотники стали приносить еду. Я сказал, что сам выберу дом. Я поселился у деда. Так надо. Я сказал всем, что скоро придёт Посланник Богов и поведёт к морю. Все радовались. Он пришёл, сказал, что будет жить среди нас, что посмотрит, достойны ли анулейцы вернуться к морю. Он со мной о многом говорит. Говорит, что надо многое изменить, чтобы вернуться к морю. Он говорит, что Отцы ссорятся между собой и поэтому толку от них мало. Пусть правит один Отец. И ведун тоже не нужен, он сам, Посланник, будет говорить с Богами и лечить людей. Но люди не хотят, чтобы не было Отцов и ведуна. Посланник говорит: «Надо что-то придумать, Локи, чтобы уговорить их…» Но я не знаю, как мы будем без Отцов и ведуна. Может быть, он что-то напутал?