Владимир Железников - Жизнь и приключения чудака (Чудак из шестого «Б»)

А про дядю Шуру я вам сейчас все выложу.

Во-первых, внешне он совсем не похож на человека, которого так уж необходимо было отправлять в Африку. Я даже разочаровался, когда впервые увидел его. Он небольшого роста, моему отцу едва достает до плеча, щуплый и кривоногий.

Потом я к нему привык. Он оказался презабавным и странным типом. А мне странные люди всегда нравились, потому что интересно: а чего это они такие странные.

«Ты следи, следи за странными людьми, – говорит мне тетя Оля. – В них есть какая-то убежденность, тайная сила и знание жизни».

Бывало, сидим целый вечер вместе. Беседуем, потом он провожает меня, как лучшего друга, до дверей. А на другое утро встретимся в лифте – он почти не узнает меня. Едва кивнет головой и сухо: «Здравствуй!»

И еще у него одна странность: он не любит рассказывать о своей работе. Однажды я попросил его: «Дядя Шура, расскажите о какой-нибудь сложной операции». – «О сложной операции? – Он весь искривился, скорчил немыслимую рожу и ответил: – Что-то не припомню».

А вообще он большой шутник. С ним легко и просто. Например, когда мы были в зоопарке, там произошло с ним сразу три смешных случая.

Первый – когда Наташка каталась на пони. Она погнала своего пони, наскочила на коляску впереди, и образовался затор. К Наташке подбежала возмущенная служащая, схватила ее, закричала: «Чья это девочка?» Я посмотрел на дядю Шуру, он стоял с невозмутимым видом, будто Наташка к нему никакого отношения не имела. А та вырвалась из рук служащей и убежала. Проводив ее взглядом, дядя Шура кивнул мне, и мы ушли.

Второй – когда мы стояли около обезьян. Наташка показала обезьянам язык, и дядя Шура, несмотря на свой почтенный возраст, тоже показал язык. Если кому-нибудь рассказать про это, скажут: ну и глупо, серьезный человек, и вдруг – язык. Но это было не глупо, а весело.

И третий – уже в конце, когда мы вышли на улицу. К дяде Шуре подскочил никому не известный мальчишка-толстячок и поздоровался. Дядя Шура посмотрел на него и не узнал. А следом за мальчишкой подошла женщина, его мать, и вежливо, очень почтительно поклонилась дяде Шуре. Оказалось, дядя Шура оперировал этого мальчишку. Ну, конечно, стал выяснять, как мальчишка себя чувствует, извинился, что не сразу его узнал. А мальчишка, вместо того чтобы отвечать на вопросы дяди Шуры, сказал, что умеет шевелить ушами. Его мама заохала: «Как нехорошо, что ты говоришь, лучше поблагодари доктора за операцию!» – «Нет, нет, – перебил ее дядя Шура, – пусть шевелит. Это очень важно». Ну, мальчишка хотел нам показать, как он шевелит ушами, а у него ничего не вышло. И тогда дядя Шура сказал: «Не унывай, тебе просто надо больше тренироваться» – и прекрасно продемонстрировал, как надо шевелить ушами. Они у него ходуном заходили.

Он артист корчить рожи. Умеет еще двигать кончиком носа, трясти щеками. И все это одновременно. Представляете?

Наташка сказала, что он специально этому учился у циркового клоуна, чтобы смешить детей перед операцией.

Ну и вот, значит, в лифте он меня почти не узнавал. Но однажды его все-таки проняло, и он вдруг без всякой подготовки сказал: «Трудно представить, что у меня в руках бывает человеческое сердце. – Он вытянул руку, словно у него на ладони действительно лежало чье-то сердце. – Оно с кулачок и трясется, как овечий хвостик…» Он грустно улыбнулся и, не попрощавшись, ушел, словно снова забыл про меня…

У Наташки появилась собака по кличке Малыш. Она возникла по моему предложению. Я решил, что Наташке надо преодолеть свой вечный страх перед собаками. Дядя Шура со мной согласился и привел Малыша.

Именно из-за него, из-за Малыша, и разгорелся весь этот пожар, который мне с трудом удалось погасить.

Неужели я опять хвастаю, как когда-то? Нет, не думаю. Помните, тетя Оля говорила: «Неистребим дух хвастуна!» Должен вас огорчить: она оказалась не права. Истребим, истребим дух хвастуна, да еще как! Впрочем, в этом вы вскоре убедитесь сами.

Незадолго до этой истории произошло еще одно событие: я впервые зажил самостоятельной жизнью. Мои родители уехали отдыхать на Черное море на целых два месяца. Собственно, они не собирались оставлять меня одного, на время их отпуска к нам должна была вселиться тетя Оля, но она в последний момент заболела. И меня «взвалили» на плечи дяди Шуры. Нет, пожалуй, это не совсем точно: не меня «взвалили» на его плечи, а его на мои.

Началась эта история незаметно, без всякой подготовки.

Впрочем, некоторая подготовка была, только тогда я ее не заметил, хотя Колька-графолог, изучив мой почерк, назвал меня наблюдательным. Во-первых, когда мы в последний раз были в зоопарке, дядя Шура был очень возбужден, все время кому-то трезвонил по телефону-автомату, потом купил нам с Наташкой мороженое и отправил одних домой. А на следующий день позвонил мне с работы, сказал, что задерживается, что у него срочная операция и чтобы я пошел к Наташке, а то ей одной скучно. В конце разговора он как-то помялся, непривычно кашлянул и произнес: «Да, у меня к тебе еще одно дело… Если мне будут звонить… передай, что у меня все в порядке и завтра я свободен».

Так что нельзя сказать, что эта история началась внезапно. Но никого в этот день не убили и никто, слава богу, не умер. И погода была самая обыкновенная: хорошая осенняя погода семидесятых годов.

В этот день, как всегда, возвращаясь из школы, я купил две бутылки молока: одну для себя, другую для Наташки.

Когда я подошел к Наташкиной двери, чтобы отдать ей молоко, то услышал, что у них играет музыка. Я позвонил, а сам стал открывать свою квартиру.

Вот тут-то все и началось!

За моей спиной распахнулась дверь: музыка зазвучала громче, ее захлестнул тонкий щенячий лай, и передо мной предстала Наташка в совершенно необычном виде. На ней было белое нарядное платье и праздничный бант, к тому же она была таинственная, хотя ей это давалось с трудом.

– Малыш, – гневно приказала она собаке, – молчать!

Но Малышу безразличны были ее приказы: ему и море по колено.

– Что случилось? – спросил я. – По какому случаю такой «машкерад»?

– А у нас… свадьба! – с восторгом открыла свою тайну Наташка.

Эти маленькие любят играть в свадьбы. Как будто это самое интересное занятие в мире.

– Кто же твой жених? – спросил я, перед тем как скрыться за дверью.

– У нас настоящая свадьба, – ответила Наташка. – Папа женится.

– Женится?! – переспросил я и замер в ожидании продолжения сногсшибательных новостей.

– Теперь у меня тоже будет мама, – не унималась Наташка. – Я ее уже полюбила. Это она играет на виолончели. – Слово «виолончель» она выговорила с трудом.

– Значит, она к тому же музыкантша, – с деланным испугом сказал я. – Здорово вам повезло. Весело будете жить.