Аделаида Котовщикова - Малютка с лесного озера

Лида раскраснелась и старалась не глядеть по сторонам, чтобы не видеть смеющиеся лица ребят.

— И ты сразу запомнила алфавит. И потом рассказала эту сказку Жене, — подсказала учительница.

— Да. Но, когда отвечаешь, надо правильно говорить. Просто так: а, б, в, г, д…

— Вот именно, — сказала учительница.

— Я нечаянно, — пробурчал в своём углу Женя.

— Он нечаянно, — как эхо, повторила Лида.

— А надо думать прежде, чем что-нибудь делать, — отозвалась Елена Сергеевна. — Ты помешал уроку и вдобавок заставил плакать Лиду. Садись, Лида. Повторим ещё раз алфавит. Как следует. По всем правилам.

На перемене ребята смеялись и твердили:

— Ха-це! Жезий каэль! Абэвэ!

Игорь Свечкин крикнул Гене Сорокину:

— Че-ша! — А потом: — Ты что же не отзываешься? Ты ведь противный мальчишка, я тебя и зову.

Яша Шлыков скакал перед Лидой и дразнился:

— Сама на себя наябедничала! Сама на себя наябедничала!

Девочки кинулись бить Яшу. Чуть-чуть не получилась потасовка, да завидели они Елену Сергеевну и разбежались.

Лида не убежала, а, наоборот, подошла к учительнице и спросила тихонько:

— Елена Сергеевна, а вы нас не рассадите?

— Так уж и быть, не рассажу. Но ты посоветуй Жене сначала думать. А то у него руки, ноги и язык часто работают раньше, чем голова.

Всё-таки Женя понёс домой дневничок, где было написано:

«Получает замечания в классе, смешит ребят на уроках».

Плохое это дело — поздняя осень. Дождь льёт непрерывно. Потоки воды заслоняют дома, автобусы, витрины магазинов, и кажется, что на улице ничего и нет, кроме дождя. Холодные струйки попадают за шиворот, когда бежишь в школу, перескакивая через лужи. Но разве через все лужи перескочишь? Надоест перескакивать, и ведь любопытно, — глубокая она или нет? Да, лужа, оказывается, глубокая: калоша зачерпнула грязную воду. Приходится выливать эту воду на пол в раздевалке, а нянечка сердится.

Гулять не пускают, как ни просись. «В такую погоду добрый хозяин собаку не выгонит», — только и слышишь от бабушки и Марь-Сидраны. Маме в её вечернем техникуме задают какие-то особенно трудные уроки. Она приходит с работы и целые вечера просиживает над книгами. Бабушка твердит: «Четвёртый курс не шутка. Не мешай маме, Женечка».

Маська-нахалка так ничему и не научается. Картонного сазана она совсем искрошила, остаётся только вспоминать, какой он был красивый. Резинового петуха — карася — упрямая выдрёха прокусила в нескольких местах. Щуку бабушка нашла за ящиком. Всплеснула руками: «Это что за гадость мокрая? Да никак это старая Женькина сандалийка?» И выбросила щуку на помойку.

Можно весело поиграть у Лиды в квартире. В прятки, в лошадки. В передней и в коридоре Лидина мама позволяет и с мячиком попрыгать. Но каждый день туда ходить бабушка не пускает: «Надоешь людям до смерти. Сиди лучше дома». И Вася стал бывать у Жени гораздо реже: у Васи вдруг появилась ещё одна сестрёнка, совсем крошечная. Вася помогает маме купать её и укладывать спать.

Словом, жить на свете стало скучновато.

И вот в один из дней подул холодный ветер. Он разогнал тучи и открыл солнце. Посветлело вокруг, и точно улыбнулись и лужи, и стекла в окнах домов, и все железные водосточные трубы. Женя пришёл в школу развесёлый, — оттого, что солнышко светит, да еще и по другой причине. Кое-чем он хотел Лиде похвалиться, что-то ей показать. Но до звонка не успел это сделать.

Как всегда, ребята построились шеренгой в коридоре у дверей, вошли в свой класс, встали у парт.

Елена Сергеевна всех оглядела.

— Ребята, во дворе возле здания нашей школы лежит шлак. Его положили там для дорожных работ. Мостовую на нашей улице засыплют этим шлаком, прокатают катками и зальют асфальтом. Шлак лежит для дела, а не для забавы. Поэтому брать его нельзя. Кроме того, он грязный, выпачкает вам руки, тетради и книги. Понятно? Повторите за мной: возле школы лежит шлак, брать его нельзя. Ну?

Нестройным хором ребята повторили:

— Возле школы лежит шлак. Брать его нельзя.

У некоторых мальчиков сделались напряжённые лица, глаза забегали. Ничего нельзя скрыть от Елены Сергеевны. Она сказала:

— Те, кто уже взял куски шлака, достаньте их из карманов, из портфелей и положите на мой стол. И побыстрее! Я жду.

Вася Грачёв шагнул к столу и со вздохом вывернул карманы. Два кусочка шлака легли на стол. За ним подошёл и выложил шлак Игорь Свечкин. К большому удивлению Лиды, к столу приблизилась Маня Гусева и, сильно покраснев, достала из кармана маленький тёмный кусочек.

Лида даже вытянула шею, чтобы получше рассмотреть Манин кусочек шлака. Если бы не Маня, Лида, наверно, заметила бы, что Женя стоит, опустив голову и весь как-то сжавшись.

— Все положили? — спросила Елена Сергеевна и немного подождала. — Начинаем урок.

Нина Гринько, стоя возле стола учительницы, устно решала заданную на дом задачу. Все проверяли по своим тетрадям.

Жене казалось, что голос Нины доносится откуда-то издалека, точно она ушла в конец коридора, к дверям шестого класса, где учится Владик, и оттуда читает. За окнами потускнело: опять пошёл дождь. В классе словно наступил вечер — сгустились сумерки. Елена Сергеевна подошла к стене и повернула выключатель.

Почему-то Жене стало неприятно, когда яркий электрический свет залил класс. Женя сидел очень тихо. Хорошо бы, Елена Сергеевна совсем забыла, что Сомов есть в классе. Пусть бы она думала, что он заболел и лежит дома в кровати.

Изредка Женя осторожно ощупывал карман своих брюк. Карман был твёрдый.

Жене представлялись кусочки шлака. Они были замечательные, — лиловые, черноватые, отсвечивающие красным, с зазубренными краями. Мокрый шлак был очень красив. Теперь он, конечно, давно высох. Интересно, какого он стал цвета?

Урок тянулся невероятно долго. Никогда еще не бывало таких длинных уроков.

Ведь он может и положить этот славный кусочек шлака обратно, раз он так нужен для починки мостовой. Наиграется им, да и сунет назад, в ту же кучу возле школы. Вот возьмёт, да и сунет. Потом…

Женя уже совсем решил, что нянечка забыла позвонить или потеряла звонок, а может быть, остановились большие часы на стене в коридоре, и она не знает, который час. Но тогда пусть пойдёт в учительскую — там тоже есть часы.

«Нянечка, что ж вы такая глупая, часы найти не можете, как вам не стыдно!» — мысленно бранил нянечку Женя, и тут, наконец-то, зазвенел звонок.

— Первая колонка! Стройтесь! — сказала Елена Сергеевна.

Женя с Лидой сидели в третьей колонке у окна. Лида вскочила, о чём-то заговорила с девочками. А Женя не торопился подняться. Только что он мечтал о том, чтобы выбежать в коридор, и вдруг ему захотелось остаться в классе, где на перемене, кроме дежурных, никому нельзя оставаться.