Александра Анненская - Младший брат

Так утешала себя Вера, старательно заглушая внутренний голос, который иногда шептал ей, что ее любовь к брату эгоистична, что даже ради его пользы, она не может решиться расстаться с ним, допустить постороннее влияние на него…

— Поздравьте меня, — объявил один раз за обедом Дмитрий Андреевич, как мы теперь должны называть нашего старого знакомца Митю; уменьшительное имя не идет к его важной, высокой фигуре и серьезному лицу: — я получил уроки, которые, кажется, будут мне очень по душе.

— Что же такое? — полюбопытствовала Вера.

— Это уроки в так называемой семейной школе. Несколько семейств сложилось, чтобы давать вместе образование своим детям, приглашены хорошие учителя, накуплены отличные учебные пособия, нанято превосходное помещение. Детей всего будет десять человек, приблизительно одного возраста и одинаковых познаний, так что заниматься будет приятно. Хочешь, я свожу тебя в воскресенье осмотреть помещение нашей школы? Ты увидишь там много иностранных учебных пособий, хочешь?

— Хорошо, пойдем, — согласилась Вера.

В воскресенье брат и сестра, в сопровождении маленького Пети, выпросившегося также с ними, отправились в школу. Дмитрий Андреевич не без основания хвастался новым местом своих занятий. Комната, предназначенная для класса, была очень большая, высокая, светлая; Петя не мог оторвать глаз от картин, украшавших ее стены; Вера обратила внимание на стеклянные шкафы, наполненные чучелами, моделями, различными образцами произведений как искусственных, так и естественных. Дмитрий Андреевич подробно: объяснял ей устройство классной мебели и те гигиенические условия, каким она удовлетворяла, показал ей небольшую, но тщательно выбранную детскую библиотеку, и затем отворил дверь в соседнюю, рекреационную залу. Эта комната была еще больше первой; в одном углу ее была устроена гимнастика, в другом помещалось пианино для упражнения детей в музыке и пении, по стенам, кроме нескольких легких буковых стульев, не стояло мебели, чтобы не стеснять свободы детей.

— Как здесь хорошо бегать! — заметил Петя, оглядывая комнату. — A что, — спросил он, с некоторым страхом косясь на гимнастику, — всех ваших мальчиков заставляют лазать по этим лестницам?

— Нет, конечно, — поспешил успокоить его старший брат: — лазают только те мальчики, которые сами хотят. Но, знаешь, всякий мальчик, который с месяц поучится y нас в школе, непременно захочет полазить. Ты приходи когда-нибудь посмотреть на наших мальчиков. Вера, пустишь его?

— Пожалуй, — неохотно согласилась Вера.

С тяжелым сердцем вернулась она из школы домой: ей грустно было, что ее Петя не может пользоваться такими же богатыми средствами к образованию, как другие дети; она понимала, что от нее зависит доставить ему эти средства; правда, Митя предлагал поместить его в эту самую школу, но ведь это значит отдалить его от себя, отдать его в чужие руки. Нет, он еще слишком мал, пусть пройдет года четыре, пять, тогда ее знания окажутся для него недостаточными и поневоле придется нанимать ему учителей, отдавать его в учебное заведение, a пока — пусть он еще побудет ее ребенком, ее утешением…

Дмитрий Андреевич не забыл своего обещания сводить Петю в школу, да и сам мальчик не раз напоминал о нем: ему интересно было еще раз посмотреть пленившие его картины, отчасти интересно было видеть смельчаков, взбиравшихся по веревочным лестницам до самого потолка. Вера согласилась наконец, скрепя сердце, исполнить желание брата и отпустила его с Дмитрием Андреевичем, обещая через час сама зайти за ним.

Первое впечатление, вынесенное мальчиком из школы, было не очень благоприятно: он попал к половине класса арифметики и ему скучно было слушать решение известных уже ему задач, a в свободное время шумная веселость школьников и их гимнастические упражнения несколько испугали его. На расспросы Веры он с полной искренностью отвечал:

— В школе, кажется, весело, только дома лучше.

И этим ответом несказанно обрадовал ее. С месяц о школе не было помина; но вот Вера заболела: она слегка простудилась, к этому присоединились ее обыкновенные нервные головные боли, и ей пришлось несколько дней пролежать в постели. Петя проводил эти дни почти безвыходно в ее комнате, стараясь вести себя, как можно тише. На улице ярко светило зимнее солнышко, мимо окон беспрестанно проходили гуляющие дети, a он должен был сидеть в полутемной комнате, почти молча, так как Вера не переносила долгого разговора, — не смея лишний раз пошевелиться, чтобы не нашуметь. Нельзя сказать, чтобы это было приятно мальчику, но он так привык не разлучаться с сестрой, что считал такое заключение неизбежным следствием ее болезни и покорялся ему.

Дмитрий Андреевич вошел проведать сестру и обратил внимание на бледность и унылый вид мальчика.

— Ах, Петя, какая y тебя несчастная рожица! — с улыбкой заметил он: — должно быть, ты давно не выходил на воздух? Все здесь сидишь? Это вредно, тебе бы надо прогуляться, сегодня погода отличная.

— С кем же мне гулять? Ведь Вера больна, — грустно отвечал мальчик.

— Пойдем со мной! Отпусти его, Вера! Я иду теперь в школу, это будет отличная для него прогулка; там я пробуду три часа и приведу его тебе обратно. Хочешь, Петя?

Глазенки Пети весело заблестели при предложении брата.

— Что же, пусть себе идет, если ему скучно со мной, — недовольным голосом проговорила Вера.

Петя заметил, что сестре не хочется отпустить его; добрый мальчик боялся огорчить больную, веселый огонек потух в глазах его, и он отвечал на вопрос брата:

— Нет, я не хочу идти в школу, я лучше останусь с Верой.

Вера, не спускавшая глаз с мальчика, поняла, что происходило в душе его; его великодушие тронуло и пристыдило ее.

— Иди, иди, голубчик, — нежно сказала она, пожимая его маленькую ручку: — иди, мне очень хочется, чтобы ты погулял, a я в это время постараюсь заснуть.

Теперь Пете не нужно было более скрывать своих чувств, и он, весело припрыгивая, вышел из комнаты со старшим братом.

Нечего говорить, что Вера и не думала засыпать в его отсутствие: она все время волновалась и с нетерпением ожидала его возвращения. Ждать пришлось целых четыре часа, a это, конечно, очень долго для больной, которая не в состоянии ничем заняться, чтобы скоротать время.

Наконец в соседней комнате послышались торопливые детские шаги, дверь отворилась и вбежал Петя, раскрасневшийся, улыбающийся. Он был в таком возбужденном состоянии, что забыл необходимую осторожность, стукнул дверью и заговорил громким голосом, заставившим Веру поморщиться от боли.

— Ах, Верочка, как в школе весело! Как там мальчики хорошо поют! Все хором! К ним приходил учитель пения, он такой смешной, веселый, и меня заставил петь; мне прежде было стыдно, a потом, ничего, — и я немножко подпевал. A потом, знаешь, я все y тебя не мог понять движение земли вокруг солнца, a теперь я понимаю; там учитель показывал большой такой теллурия, с освещением, и так он все ясно объяснил, что просто прелесть, — я теперь отлично понимаю; a в другой раз, он сказал, что будет объяснять движение луны; мне очень жаль, что я не услышу: это, должно быть, также интересно. A потом еще…