Ирина Мазаева - Мечта футболистки

Выглядели его уроки так: парням он вручал футбольный мяч и отправлял играть, наслаждаться свободой и хорошей погодой, а на девчонках, казалось, отрывался за все, что с ним «поделали» «деды» в армии. В частности, он заставлял их до посинения отжиматься, качать пресс и подтягиваться, довольно наблюдая за их мучениями и отпуская малоприятные комментарии. Доставалось всем. Танчик обычно прослушивала следующее: «Самохина, брюхо от пола отрывай, когда отжимаешься. Жрать меньше надо. Сколько ты сжираешь за день? Килограмм десять?» Филимонову он иначе как скелетом не называл: «Скетелик мой, смыть с тебя косметику, так, наверное, ветром сдует. Что ресницами хлопаешь? Будешь филонить, мамочку с папочкой в школу вызову. Расскажу им, что ты в школе не об учебе думаешь». Лису же, которая и отжаться, и подтянуть могла легко, он доводил до белого каления следующим: «Спортивная, да? Типа сильная? Зато наверняка дура дурой. Все в мышцу ушло, а мозгу питательных веществ не досталось». Все ее напоминания о том, что учитель видел не раз их классный журнал и мог заметить, что никогда у нее ни одной тройки даже не было, проходили мимо ушей Руслана. «Все бабы – дуры. И не надо пытаться мне доказывать обратное», – неизменно отзывался он.

Казалось, новый физкультурник ненавидел всю женскую часть человечества. Но вымещал он свою ненависть почему именно на их десятом «Б». И, конечно, урок в пятницу тринадцатого не стал исключением. Занимались на улице. Довольный собой, Руслан притащил из спортзала канат и укрепил его высоко на перекладине. Из всех девчонок залезть на самый верх получилось только у Лисы. Но, как обычно, вместо похвалы и хорошей оценки ей пришлось прослушать, что и она – тупая как пробка, и все бабы дуры.

Лиса сидела высоко на перекладине и старалась не слушать. С завистью смотрела, как счастливые парни играют в футбол. Как ловко проводит мяч между противниками Лешка Морозов. Р-раз! – и мяч влетел в ворота. И Лиса обрадовалась: вот в какого замечательного парня она влюбилась, в самого лучшего! А потом кто-то послал мяч сильно, но не метко, и он прилетел прямо под перекладину, на которой сидела Лиса. И тут же за ним прибежал Морозов.

– Ой, Лиса, а что ты там делаешь? – удивился он, заметив ее.

– Я…

Но ее перебил Руслан:

– Сдуру залезла, а теперь слезть не может. Вот думаем: вызывать МЧС или подождать, когда заснет и сама свалится. – А потом сделал скорбное лицо. – Ой, не зря горят: курица – не птица…

– …женщина – не человек, – в ответ хохотнул Морозов и снова посмотрел на Лису. – Хочешь, я пожарных вызову? Они, говорят, привыкли котят с деревьев снимать и тебе помогут.

И мир перевернулся.

А на глаза навернулись слезы.

Ведь это же был Морозов, Лешка, самый лучший парень в мире! Который должен был защитить ее от ужасного Руслана, спасти ото всех напастей, ее рыцарь и ее герой.

Как он мог поддержать противного физкультурника?! Как он мог посмеяться над ней?!

Вместо Морозова с не предвещавшим ничего хорошего выражением лица на физкультурника воззрилась Танчик:

– If you have tears, prepare to shed them now [2] , – мрачно сообщила она.

Когда Танчик волновалась, она начинала цитировать Шекспира. Когда злилась – начинала цитировать его на английском.

– Че? – не понял Руслан.

– Это вы – не педагог и не человек. Вам не удалось эволюционировать до гомо сапиенс. Вы не имеете права так с нами разговаривать, – перешла на русский Танчик и в сердцах добавила: – Ежик Женя!

– Самохина, ты на кого рот открыла?

И тут вступила Лиса. Она и сама не заметила, как слезы обиды высохли у нее на глазах, а в голосе зазвучал гнев:

– Таня права! Вы не смеете так с нами обращаться! Почему это парни играют в футбол, а вы над нами издеваетесь? Это несправедливо! Мы… Мы тоже хотим играть в футбол.

Не сказать, что Лиса прямо так уж и рвалась играть в футбол, но почему-то это само собой соскочило с языка. Да и, если честно, она готова была играть во что угодно, лишь бы подальше от нового педагога.

– Мы тоже хотим играть в футбол, – поддержала ее Танчик. – Иначе это дискриминация по половому признаку. А дискриминация запрещена Конституцией Российской Федерации.

– Не смешите мои подтяжки. Курицы в футбол не играют. На вас мяч полетит – у вас истерика с испугу случится, – расхохотался Руслан.

Лиса ловко спустилась вниз по канату и встала рядом с Танчиком:

– Мы будем играть в футбол, хотите вы этого или нет.

– Будем, будем! – поддержали подруг остальные девчонки, и даже Филимонова, от которой столь сильного желания побегать за мячом Лиса никак не ожидала.

– На канат, я сказал! – рявкнул физкультурник.

Танчик с Лисой демонстративно развернулись и направились к школе. Остальные последовали за ними.

– Куда?!

– Писать на вас жалобу директрисе, – не оборачиваясь, пояснила Лиса.

Глава 2, в которой выясняется, что играть в футбол – это классно!

Лиса до этого никогда не влюблялась.

Все кругом говорили о любви: одноклассницы на переменах, ведущие в ток-шоу по телевизору, авторы со страниц книг и глянцевых журналов. «У тебя должен быть свой парень!» «Жизнь без любви – пуста!» «Главное для женщины – выйти замуж!» Но Лисе было хорошо самой с собой. И с Танчиком. Жизнь и без любви к парню была полна всего интересного. Поэтому Лиса никогда до этого не задумывалась, хочет она влюбиться или нет, не рассматривала парней, не искала отношений и приключений. Даже на дискотеки они с подружкой не рвались. Просто как-то некогда было и не за чем.

А тут вдруг – р-раз! – и это произошло. В один миг все поменялось. Посмотрела она на Морозова какими-то другими глазами, и все, и пропала. Стала думать о нем, вылезать на его страницу, рассматривать фотографии, читать заметки. И говорить о нем захотелось. Только было непонятно что. Они с Танчиком уже и его знак зодиака обсудили, и его увлечения, и музыку, которая у него в плейлисте «вКонтакте». И одежду его, и манеры, и друга его Тимку за компанию.

Лиса не понимала, что с ней происходит. То ей в классе хотелось смотреть на Морозова и глаз не отводить, то, наоборот, не видеть, не замечать, делать вид, что его не существует. Хотелось, чтобы он еще раз с ней заговорил. Не по учебе, а так, о чем-нибудь другом. Но и страшно было, если вдруг заговорит: ведь надо же будет что-то ответить. У нее было такое ощущение, что впервые в жизни она очень сильно чего-то хочет, но никак не может понять, чего.