Юрий Иванов - Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

— Волк!

Володя обернулся. Жека Вербицкий догонял его. Жека — друг на всю жизнь. В первом классе они познакомились, до прошлого года за одной партой сидели. А Лена сидела с Ирой Неустроевой, а потом Лена говорит: «Вов, давай я к тебе сяду? Ира просит, чтобы Жека — к ней…» Вот такие дела…

— Привет! — сказал Володя. — А у меня отец возвращается.

— Да ну?! Вот здорово. А где он пропадал?

— Дела, дела, — уклончиво ответил Володя.

— А мой батя на своем «Тайфуне» где-то в Индийском океане, — вздохнул Жека, — А мать опять в экспедицию собирается…

Все в классе знали, что месяц назад отец Жеки, капитан дальнего плавания, отправился в тяжелейший рейс: из Ленинграда в Австралию за какими-то грузами, а оттуда — во Владивосток. А мать Жеки — геолог. И лишь весна — уезжает она в тайгу, на поиск нефти. И случается, что месяц-два, а то и больше, Жека живет один… Самостоятельный мужчина. Правда, тетка-библиотекарша у него есть в Ленинграде, вроде присматривает за ним. Но все же…

Жека был старше Володи, шире в плечах, крепче. Кепка мохнатая, заграничная, на самые брови надвинута; глаза Жеки глядят всем в лицо смело, потому что никого он не боится. Даже Герку. Жека — спортсмен, в секцию бокса уже три года ходит. А за спиной у Жеки ранец из нерпичьей шкуры. В ранце карты морские, фотографии знаменитых кораблей и капитанов. Однажды Жека флаг морской, самый настоящий, принес. Темно-синий. А посредине — белый прямоугольник. Флаг отплытия — лысым называют еще этот флаг. Перед самым отходом судна в рейс поднимают его на мачте.

Вот и школа. Здание было старым, когда-то в нем размещалась гимназия. Говорят, что во время Революции здесь засели юнкера, и красногвардейцы их из пулеметов обстреливали. Это, наверно, было именно так, потому что Герка однажды выковырнул из стены застрявшую в штукатурке пулю.

— День-то, Адмирал?

— Ха-арош, Волк. Паруса бы поднять и… Прибавим обороты, Волк, — сказал Жека. — Гляди, Динамит. Химия у нас завтра?

— Ага… Доброе утро, Василий Петрович!

— Что? — рассеянно спросил химик, взглянув в их сторону затуманенными глазами. — Ах да, да…

Жека и Володя поглядели ему вслед. Все в школе любили чудаковатого учителя, вечно увлеченного невероятными идеями и страстного изобретателя. Химик руководил кружком «Умелые руки», и всю прошлую зиму кружковцы строили аэросани. Когда сани были готовы, снег сошел. Чтобы не ждать зимы, Василий Петрович предложил построить мощный глиссер. И построили! К сожалению, испытать его не успели, потому что Нева уже покрылась льдом. Теперь кружковцы сооружали гидроплан. Но главной страстью Василия Петровича было изобретение взрывчатых веществ, и редко какое лабораторное занятие обходилось без взрывов.

Его не зря прозвали «Динамитом»: он был взрывчатым, как динамит. Попробуй не выучи урок! Тихий и спокойный учитель начинал медленно бледнеть, и на его лице четко выступали синие пятнышки: следы пороха, память о первых, еще детских опытах. И вдруг в нем все вскипало. Василий Петрович начинал топать ногами и кричать на весь класс: «Как?! Вы не выучили урок? Не понимаю, не могу понять! Все, что окружает нас, весь мир, вся атмосфера, мы с вами — все это химия! Надо знать химию. Садитесь. Плохо. Очень плохо! С минусом!»

Однажды Василий Петрович поставил в один день две уникальные отметки: одну — «отлично с плюсом» — Рыбину за то, что тот сам придумал новый взрыв; вторую — «очень плохо с двумя минусами» — Рогову. Герка этим очень гордился: он был единственным человеком не только в Ленинграде, но и в стране с такой отметкой…

— Эй, Адмирал, Волк! — послышался за спинами мальчишек голос Боброва. Вместе с ним шел и Рыбин, оба — первейшие приятели Герки Рогова. — Сбавьте обороты.

Володя и Жека остановились. Шурик будто катился. У него была круглая, с маленькими ушами голова, курносый нос, круглый рот — будто Шурик все время произносил букву «о». И маленькие глазки. Шурик всегда хитрил, чтобы спастись от двойки.

— Сегодня будет большая игра в «перышки», — сказал Шурик, — Волк, как ты? Придешь? Ведь хотел отыграться…

— Жулик ты. Перья у тебя какие-то особенные.

— Я — жулик, да? — заволновался Шурик. — Тренироваться надо.

— Это точно. Главное во всем — тренировка! Вот, к примеру, «маялка», — нетерпеливо сказал Рыбин и резким угловатым движением вынул из кармана кусочек меха с пришитой к нему свинцовой бляшкой. — Глядите, какую сделал.

Коля Рыбин был весь угловатый: лицо с выступающими скулами и острым взглядом, острые колени, острые локти.

— Ребята, погодите минутку.

Все четверо обернулись: их звала Зоя Александровна — старшая пионервожатая школы. Рыбин и Бобров были у нее «на особом учете». Рыбина множество раз обсуждали на пионерских сборах за изготовление взрывпакетов и увлечение запрещенной в школе «маялкой», а Шурика — за игру в «перышки», игру явно не пионерскую.

— Какое небо, мальчишки. — Зоя поглядела на небо. — Какое небо!

— Летная погода! — дружно воскликнули все.

— Да-да, летная! Не забыли, что в воскресенье лыжный марш-бросок на десять километров? Готовьтесь! И все как один…

Смуглая, с чернущими, как вар, глазами, быстрая, Зоя минуты не могла постоять спокойно: ей бы мчаться на лыжах, выбрасываться из самолета с парашютом! Парашют — пожалуй, главное в жизни Зои. Она уже множество раз прыгала, однажды сломала ногу и рассказывала: «Два месяца, пока поправлялась, были самыми ужасными в моей жизни — ни одного прыжка с парашютом!»

— Так в прошлое ж воскресенье «бросались», — сказал Володя.

— Ну и что же? Вот и хорошо! Враг не дремлет, мальчишки. И мы все должны быть стрелками, лыжниками…

— Если завтра война, если завтра в похо-од! — пропел Рыбин. — Сапером стану, Зоя Александровна. А саперам зачем бегать? Заложил мину: б-бам! И порядок.

— Сапером? Это хорошо, это дело… А ты, Бобров, перевоспитывайся. Азартные игры — опасный порок.

— Приложу все силы, — пообещал Шурик и помчался, как-то смешно выворачивая ступни.

Мальчишки прибавили шагу. Быстро взбежав на третий этаж, вошли в свой седьмой «б» класс. Конечно же, все девчонки уже в сборе, кроме Инны Кочкиной, вечно опаздывает, и Лены. И мальчишки уже почти все в классе. Вот и Коркин — добродушный малый, председатель классного совета отряда, избранный на эту должность почти единогласно за то, что давал всем сдувать задачки и умел сочинять стихи. А Валька Сычев, известный ябеда и подхалим, моргая выпуклыми птичьими глазами, что-то быстро писал, прикрывая листок бумаги рукой.

— Привет, мучители учителей! — сказал Жека.

— Привет, Адмирал, — отозвалась Ира Неустроева, самая красивая девчонка в классе, и покраснела. — Как дела?

Все знали, что она влюблена в Жеку, а тот внимания на нее не обращает. «Моряк должен быть вольным, как птица… — как-то сказал Жека своему другу. — Ничто не должно его держать на суше, Волк». Но все же сидел с Иркой за одной партой…