Всеволод Нестайко - Супер «Б» с «фрикадельками»

Это — вторая тайна графа Монте-Кристо.

В каждом классе есть такие мальчики и девочки, о которых большинство учеников ничего определенного и сказать не могут. Даже потом, став взрослыми и пересматривая групповые снимки, имен их и фамилий иногда вспомнить не в силах.

Тихонькие, незаметные, невыразительные они какие-то. И в учебе заметных успехов не имеют, и в поведении — ни капризов, ни приколов, ни каких-нибудь поступков, которые бы запомнились.

Как раз к таким и принадлежал Шурик Нечипоренко. Сидя за партой с такой же тихой и незаметной Ирочкой Игнатюк, Шурик с завистью поглядывал на Вовочку Таратуту, на Борю Бородавко, на Супер-Джона и даже на его «фрикаделек» — Стасика Макарца, Степу Юхимчука и Васю Цюцюрского, которые отчаянно махали ногами, изображая телевизионно-техасского рейнджера Уокера. Шурик один раз попробовал так махнуть ногой, но потерял равновесия и упал. Больше не пробовал.

Может, потому Шурик был таким, что с младенческого возраста недоставало ему мужского воспитания да и просто мужского общества. Отец их бросил, когда Шурик еще был в коляске. Нехорошим, легкомысленным человеком был отец. Так говорила мама, которая даже вспоминать про отца не хотела. И из родственников Бог послал Шурику одних лишь женщин — бабушку и двух незамужних теток — маминых сестер. К тому же все они по характеру были такие, скромные, какие-то беззащитные. Правда, все они — и мама, и ее незамужние сестры — хорошо знали иностранные языки, были преподавательницами — переводчицами, и это позволяло им держаться «на плаву» в современном бурлящем житейском море.

Чтобы оздоровить Шурика, мама, когда у нее был отпуск, возила его к морю в Одессу, где жила ее школьная подруга, а в другие каникулярные месяцы тетки и бабушки по очереди жили с ним на даче, которая снималась где-нибудь под Киевом. В этом году Шурик поехал с бабушкой на речку Унаву возле Фастова. И решил учиться ловить рыбу. Купили бамбуковые удилища, снасти, накопали с бабушкой червей и пошли на речку. Шурик рыбачил впервые в жизни, бабушка тоже не была знающим рыболовом, поэтому первые пробы были очень комичными. Забрасывая удочку, Шурик зацепил себя крючком за воротник, а бабушка поскользнулась и плюхнулась в речку. И хотя это было возле берега, на мелководье, умудрилась нырнуть с головой. Промокшая до нитки бабушка пошла переодеваться и сушиться, велев Шурику — Бога ради! — не подходить к воде…

Неподалеку на деревянных мостках рыбачил какой-то мальчишка в соломенной шляпе, ростом с Шурика. Неожиданно он заговорил, и оказалось, что это совсем не мальчишка, а дедушка — маленький худощавый, со сморщенным бритым лицом.

— Что же ты, голубь, бабушку не уберег, что она у тебя в речку плюхнулась? — улыбнулся дедок. — Дачники? Из Киева? — Ага! — кивнул Шурик.

— Как там у вас в классе? Какие прекрасные катастрофы?.. Ты, небось, бедокур, нарушитель дисциплины? Такую комедию с крючком устроил!.. Артист!.. Расскажи про какие-нибудь свои проказы, приколы, как теперь говорят… Люблю шебутных, заводных мальчишек!

— А я… не заводной, — вздохнул Шурик.

— Да ну! Не может быть! Не верю! Скромничаешь. Придуриваешься?

— Не придуриваюсь, — снова вздохнул Шурик.

— Неужели тихоня, скромняга?

— Ага! А как тебя зовут?

— Шурик.

— Шу-рик… Сашко по-нашему. Сашко-тихоня. А меня дед Гриша зовут. Небось, подумал, что это мальчишка рыбачит, а не дед? Правда?

— Подумал… Извините!

— А зачем извиняться?.. Я такой! На мальчишку похожий! Меня во время оккупации в войну даже в Германию не забрали. Хотя мне уже шестнадцать было. Потому что на вид был как двенадцатилетний. Но заводной был!.. Ты не смотри. Дрался, правда, плохо, но не убегал никогда. Всегда какую-нибудь палку увесистую схвачу или камень. Обижать себя не давал. А ты драться мастак?

— Н-не… — покраснел Шурик. — Я… Я… я драться не люблю…

— Да и я не люблю!.. Но если кто-нибудь по физиономии вмажет, неужели утрешься?..

— Н-не… — еще сильнее покраснел Шурик. — Я… просто… просто не помню, чтобы…

— Да ты действительно тюфяк… извини… — нахмурился дед Гриша. — Ни Богу свечка, ни черту кочерге… Ни рыба, ни мясо!.. Нельзя так!.. Неужели тебе папа…

— Нет у меня папы! — перебил Шурик.

— Извини!.. Не знал… — смутился дед Гриша. — Давно нет?

— Бросил нас, когда я еще в колыбели лежал. Я его и не видел никогда. — Такого парня бросил! Свинья!.. Ты же настоящий козак! Посмотри на себя! Высокий, широкоплечий… Мышцы накачаешь — Сильвестр Сталлоне! Шварцнеггер!.. Я в твоем возрасте до пупка тебе не доставал. Тебе только характер подправить, ферума, железа в организм добавить! Мягеньким, ватным в наше время быть нельзя. Смотри, что делается!.. Почему, думаешь, преступники сейчас блаженствуют? Оттого что в них ферума много. Смелые они, отчаянные. Тюфяков среди них нет. Трус на преступление не отважиться, побоится. И чтобы правда торжествовала, надо, чтобы порядочные люди были мужественными, смелыми. Чтобы не боялись давать отпор нечисти всякой.

— А… а как ферум, железо в организм добавляется? — спросил Шурик.

— Ну, кто-то рельсы грызет, железяки всякие.

— Что?!

— Шучу! — улыбнулся дед Гриша. — Это я так фигурально, образно, как говорил мой дачник профессор Вольский. Мы с тобой рельсы грызть не будем. А вот над характером поработать надо. А с чего начинается закалка характера? Не с нотаций, не с болтовни — с действий, с поступков. Давай я за тебя возьмусь. А?

— Как это?

— Ну, буду твоим тренером, пока ты тут. Как Лобановский. Попробуем тебя на форварда потренировать.

— Да! — отмахнулся Шурик. — Бабушка не захочет, не позволит.

— Ну, бабушку я беру на себя. С девушками я говорить умею. Вы у кого дачу снимаете?

— У бабы Насти. Вот там, за большой грушей.

— А-а, у Шулячки. Так мы же почти соседи. Моя через две хаты, вон там, где колодец с журавлем… О! Твоя бабушка уже переоделась и спешит, боится тебя одного возле речки оставлять. Ну, ты тут постой, я хочу без тебя с ней поговорить. И не подслушивай! Я этого не люблю! — сурово приказал дед Гриша и поспешил навстречу бабушке.

Шурик издалека видел, как настороженно-удивленно подняла брови бабушка, приблизившись к ней, дед Гриша начал говорить. А потом улыбнулась — наверно, дед сказал что-то остроумное, — а потом стала серьезной, сокрушенно покачала головой, потом начала возражать, перебивать деда, но спустя некоторое время замолкла, слушала внимательно и закивала, соглашаясь. Дед Гриша все-таки, наверно, умел говорить с «девчатами», убеждать их. Бабушка помахала Шурику и повернула назад, домой. А дед Гриша пошел к Шурику.