Эдуард Веркин - Облачный полк

Все чего-то ждали. Видимо, пришло большое время. Наступление. Армия готовилась к броску на запад, и мы готовились ее поддержать. Саныч ходил в штаб на совещание. Потом снова чистили оружие, уже остервенело. Саныч проверял и свое и мое.

Заглянул Ковалец. Налегке, с кобурой на поясе, выбрит чисто и румянец, как у девушки. Улыбнулся – зубы белые-пребелые. Говорят, когда он в партизаны уходил, зубного порошка взял на три года. И щетки – щетки он сам делает из кабаньей щетины.

– Привет, оборванцы! – Ковалец зевнул. – Завтра вас тоже, кажется, с нами берут… Смотрите там, осторожнее, берегите портки, когда еще горячую воду встретим.

– Это точно, – кивнул Саныч. – Ты, Ковалец, все правильно сказал, воды горячей трудно найти. Обмывать тебя холодной придется.

Ковалец усмехнулся.

– Хотя и не придется вовсе, – продолжил Саныч. – Ты же с нахалкой идешь? Опасное дело: пух – и в лапшу.

Саныч презрительно поковырял в носу.

– Мамке-то письмо написал? – спросил Саныч. – Давай, я передам. Не переживай, скажу все как надо – пал смертью храбрых, но навсегда останется в сердцах своих товарищей как образец мужества и красоты.

Ковалец кивал, щурясь злобно.

– Да-да, – сказал он, когда Саныч закончил. – Все так и будет. Но тебе, конечно, обиднее. Вот-вот приказ должен подойти, звезда на грудь… И не дождаться! Ай-ай-ай! Ну, ничего, ты тоже не переживай – твоим родным перешлют все в коробочке. И приказ, и орден Ленина. А вообще… Вообще, я бы тебе, Фанера, конечно, навешал. За байку про геморрой. Но не буду. Пойду лучше подышу воздухом – он сегодня хорош.

Пнул дверь, собака злая.

Саныч выскочил за ним, ну и я тоже, опять же на всякий случай.

Ковалец прогуливался чуть поодаль, прямым циркульным шагом, вроде как погруженный в думы.

– Козлина… – Саныч высморкался в сторону вражеской землянки. – Ладно, посмотрим еще.

Вместо Ковальца показался Щурый, подошел. Именно подошел, не подбежал, важный какой-то, надутый. Поглядел на нас с превосходством. Не поздоровался.

– Ну что, Щурый, «вальтер» тебе в этот раз точно добудем, – пообещал с ходу Саныч. – А то и два.

– Да мне не надо уже, – зевнул Щурый.

– Почему это не надо? – насторожился Саныч. – Ковалец, что ли, пугач притащил какой?

Щурый помотал головой.

– Оставь себе свой «вальтер», – сказал он. – У меня ТТ скоро будет, настоящий, со звездами.

– С чего это?

– Да так, ни с чего. Мне Сталин просто телеграмму прислал.

Саныч подавился. Нет, он ничего не жевал, но подавиться умудрился. Я сам чуть не подавился.

– Сталин прислал телеграмму, – повторил Щурый. – Я деньги отправлял, письма писал сколько раз, у него все времени не было ответить, война ведь. А как выдалась минуточка, сразу написал. Лично мне. С благодарностью телеграмма.

– Врешь… – растерянно сказал Саныч.

Щурый презрительно покривился.

– Покажи!

Щурый пожал плечами.

– Понятно, – зевнул Саныч. – Понятно все. Вранье до последней запятой.

Щурый достал из-за пазухи газету, начал разворачивать. В газете оказался «Тарас Бульба» в синей обложке, Щурый открыл на середине.

Обычная телеграммная бумага, приклеенные телеграфные ленты, адрес, партизанская бригада, шестьдесят седьмой отряд, Александру Жилкину, а дальше…

– Дай посмотреть! – попросил Саныч.

– Осторожно! – Щурый убрал телеграмму. – Руками не цапать, смотреть издали!

Саныч послушно убрал руки, правую спрятал за спину. Наклонился, потому что Шурка держал телеграмму нарочно низко.

Я тоже наклонился – ничего, не переломаюсь.

– Читайте, – важно сказал Щурый.

Саныч стал читать: «Дорогой Саша! Мы получили твои деньги и передали их на строительство дальнего бомбардировщика “Пионер”»…

– Дальнего бомбардировщика! – перебил Шурка. – А? Будет теперь на немцев бомбы сыпать! А? И на каждой бомбе мое имя напишут! Как у Щенникова!

Саныч продолжил: «…бомбардировщика “Пионер”. Спасибо тебе за вклад в наше общее дело победы. Враг будет разгромлен!»

– Подпись читай!

Саныч прочитал: «Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР И. В. Сталин».

– Сталин! – Шурка сложил бумагу вчетверо, спрятал за пазуху. – Вот так! Мне сам Сталин ответил! Теперь мне ТТ полагается! Глебов выдаст, я к нему уже ходил. Он мне обещал. Понятно?!

Саныч кивнул.

Шурка развернулся и с достоинством пошагал к себе, и тут показалась Алевтина. Шурка что-то ей сказал, показал пальцем в нашу сторону. Алевтина сразу же направилась к нам, причем явно с недобрыми намерениями. Я на всякий случай подальше отодвинулся.

– Что-то мне это стало надоедать, – сказала Алевтина, посмотрев на Саныча сердито. – Сначала ты его, значит, пистолетами дразнишь, он не спит, не ест, а у него туберкулез, между прочим. Теперь про какое-то летное училище рассказываешь…

– Я ни про какое училище ему не рассказывал, – пытался оправдываться Саныч. – Я вообще про это…

– Смотри! – Алевтина недобро погрозила пальцем. – Ты, свистун, у меня досвистишься. Я ведь не Глебов, не буду с тобой возёхаться, я сразу по шее! Ты меня понимаешь?!

– Да я понимаю, – растерянно пробормотал Саныч. – Я же всегда…

– Никаких пистолетов! – Алевтина ухватила Саныча за рукав. – Понял?! Никаких училищ! Ему для начала ходить надо научиться нормально! Ясно?! Если узнаю, что опять ему сказки рассказывали, – головы поотрываю!

– Да я это… – стал оправдываться Саныч. – Я хотел ему испорченный пистолет подарить, не стреляющий.

– Попробуй только, – проскрипела Алевтина. – Уши оторву и к березе прибью – пусть все смотрят! Сам будешь как испорченный. И тебя это тоже касается!

Алевтина неожиданно повернулась ко мне, я растерялся и брякнул:

– А мы-то что? Ему теперь сам Глебов «тэтэху» выдаст.

Саныч наступил мне на ногу.

– Что?

– Это он шутит, – отодвинул меня Саныч. – Просто Шурка…

– Я вас предупредила, – ледяным голосом сказала Алевтина. – Засранцы.

Саныч промолчал. Я думал, что он сейчас что-нибудь скажет. Ну, типа «заткнись-умойся». Она вообще кто такая? Я, вообще-то, человек терпеливый…

А Ковалец за всем этим с большим удовольствием наблюдал, та еще змеюка, руки на груди сложил.

– Ковалец! – крикнула Алевтина. – Подойди, пожалуйста!

Ковалец с готовностью откликнулся. Какой он все-таки парень сподручный – всегда в нужном месте, стоит только голову повернуть, большое, однако, умение. Тряхнул челкой, как-то весь откинулся назад; если бы у него имелась трость, он бы обязательно на нее оперся.

– Опять с этим дураком болтает, – Саныч почесал подбородок. – Может, ей тоже шаль подарить, а?

– Не знаю… Тебе видней.

– Да уж…

Саныч выразительно плюнул, растер валенком. Я оглянулся. Алевтина поправляла Ковальцу воротник.