Михаил Коршунов - Крабий тупик

И правда — по сейнерам, как по улице, ходили рыбаки. Бегали ребята и даже собаки.

— Жди тут, я сейчас. — И Макарка побежал к причалу, где стояла группа людей, и среди них один очень высокий капитан в белой фуражке.

— Дядя Викентий! — закричал Макарка. — Дядя Викентий!

Макарка добежал до капитана и начал что-то торопливо рассказывать. Все остальные тоже слушали Макарку.

В это время Пати почувствовала, что кто-то тронул её за руку. Пати оглянулась. Это была девочка в ярком сарафане, собранном точно из подсолнухов. Глаза её были полны удивления.

Девочка спросила:

— Ты кто? Африканец?

Пати ответила:

— Я африканец из Москвы.

— А бывают такие?

— Бывают.

— Чтоб африканец не из Африки?

— Да.

— А чего ты здесь делаешь?

— Приехала жить. У меня есть краб. Он съел Нью-Йорк.

Глаза девочки опять полны удивления.

— Весь город съел?

— Да. На карте. А карта Вовкина. Я с ним из Москвы вместе приехала. Вовка обиделся на краба и убежал. Мы теперь ищем Вовку.

— Здесь ищете?

— Да. Макарка говорит, что Вовка на сейнере прячется. Он хочет на нём уплыть и найти «Мореведа», прямо в море.

— Я знаю «Мореведа» и Макарку знаю. Он с моим отцом вон там разговаривает.

— Твой отец капитан?

— Да. Самый главный капитан. У тебя красивые серьги.

— Это мама подарила. Она тоже носит такие.

— Меня зовут Любой.

— Меня зовут Пати.

Они стояли рядом — яркий сарафан, собранный точно из подсолнухов, и две дождинки.

По сейнерам, как по улице, ходит дядя Викентий. За ним ходят Макарка, Пати и Люба. Они ищут Вовку.

Многие рыбаки знали негритяночку Пати, видели её, когда приносили барабульку в Крабий Тупик.

Они кивали ей, улыбались. И Пати улыбалась им и кивала.

Люба проворно бегала по сейнерам. Поднималась и спускалась по узким железным лесенкам, перепрыгивала через канаты и тросы.

Пати едва успевала за ней. В особенности трудно было ходить по узким железным лесенкам.

— Ты не так ходишь. Ты боком ходи, — объясняла ей Люба. — Раз, раз, раз… — приговаривала она сама себе и ловко боком сбегала вниз, почти не держась за поручни. — Раз, раз, раз… — и ловко боком поднималась наверх.

Пати попробовала. И верно, так легче. Может быть, поэтому и краб Нью-Йорк ходит боком?

Макарка и дядя Викентий всё ещё разыскивали Вовку, а Пати и Люба уже играли на улице из сейнеров. Столько было интересного — большие фонари (гораздо больше, чем фонарь Веры Васильевны), кнопки сигналов, чайники, из которых пила чай вся команда, кастрюли, в которых варили обед на всю команду, столы и стулья, которые пристёгивались к полу.

Но самым интересным были, пожалуй, бинокли. Пати и Люба разглядывали в них берег, сейнеры, море.

Люба была счастлива, что Пати так всё здесь нравится.

Пати наблюдала в бинокль за дядей Викентием и Макаркой.

Вот они добрались до большого сейнера и скрылись внутри. Потом вышли, и с ними ещё кто-то — в сапогах и в куртке.

Макарка всё время забегает вперёд, что-то говорит. Размахивает руками и подпрыгивает. Очень похоже, как это он делал, когда показывал Африку.

Вдруг дядя Викентий подошёл к трубе и потянул за какую-то ручку: открылась дверца.

Пати очень удивилась — дверь в трубе!

— Что ты там увидела? — Люба взяла у Пати бинокль. Немного погодя спросила: — А как его зовут?

— Кого?

— Ну того мальчишку, которого нашли. Я забыла.

— Нашли? — Пати взяла у Любы бинокль.

Около дверцы в трубе стояли Макарка, дядя Викентий, человек в сапогах и в куртке и ещё стоял Вовка.

Пати казалось, что Вовка был счастлив, что его нашли. Он слишком долго пробыл один в трубе.

Утром, когда в Крабьем Тупике, как обычно, возникли Макарка и Юра, а потом и Люба, вдруг появился катер.

Его увидели Пати и Люба. Они гуляли с Нью-Йорком. Мальчишки ушли в скалы: Макарка хотел показать, где чайки и морские утки выводят птенцов и где можно найти скорлупу от разбитых яиц.

Люба сказала:

— Это папа. Его катер, — и сбегала, позвала мальчишек.

Катер медленно приближался, чтобы не наскочить на мель: ведь это Крабий Тупик.

Наконец ткнулся носом недалеко от берега.

Дядя Викентий кинул верёвку. Макарка и Вовка подхватили её и привязали к брезентовому дому.

Дядя Викентий громко сказал:

— Доброе утро, ребята!

Ребята ответили:

— Доброе утро.

— Не годится. Хором и громко надо. — И дядя Викентий взмахнул рукой, подавая команду.

— Доб-ро-е ут-ро! — крикнули ребята.

— Это уже похоже, что здесь организованный отряд.

— А зачем вы к нам? — осторожно спросил Вовка. Ему не очень хотелось вспоминать про сейнер и трубу. Он простил уже Макарку. Ведь Макарка спас Вовку от трубы, нашёл его.

— Сейчас узнаешь. Кто командир отряда?

— Нету у нас командира.

— А какая система правления?

Вовка пожал плечами.

— Нету системы.

— У нас Вера Васильевна, — сказал Шурик. — Она пошла в посёлок за хлебом.

— Плохо, что за хлебом ходит Вера Васильевна, а не вы. Придётся сообщить «Мореведу».

— «Мореведу»? — удивились ребята.

— Да. Он только что прислал радиограмму. Спрашивает: как живёте, чем занимаетесь? Полезным, конечно.

И дядя Викентий достал из кармана кителя узкий листок бумаги. Каждый захотел сам прочитать радиограмму. И ребята передавали её друг другу.

Пати спросила:

— А про синий луч там что-нибудь написано?

— Да, — сказал дядя Викентий. — И не только про синий луч. Но и про то, как «Моревед» изучает разные подводные течения, корм для рыб и самих рыб.

Вдруг дядя Викентий дёрнул ногой. У него на ботинке сидел краб. В то время как Пати медленно, по слогам читала радиограмму, краб незаметно вытянул у неё из рук нитку и убежал.

— Папа, это Нью-Йорк, — сказала Люба. — Я тебе про него говорила.

— Ах да, Нью-Йорк…

Вернулась из посёлка Вера Васильевна.

— Будем завтракать, — сказала она. — И вы с нами, Викентий Павлович. Обязательно.

Дядя Викентий начал было говорить, что ему некогда, что он торопится. Но Вера Васильевна ничего и слышать не хотела и заторопилась в летнюю кухню.

Пока она жарила там барабульку, Вовка притащил свою географическую карту без города Нью-Йорка и попросил дядю Викентия показать, где находится «Моревед», в какой части Чёрного моря.

Дядя Викентий поглядел на Вовку, и Вовка понял, что дядя Викентий имеет в виду сейнер и трубу.

— Нет, — вздохнул Вовка. — Мне так, вообще. Я для этого и карту привёз.

— Ну, если вообще… — И дядя Викентий показал на Керченский пролив.