Сергей Иванов - В бесконечном лесу и другие истории о 6-м «В»

Генка рыпнулся к окну, оттёр плечом длинного, но хилого Князя, хотя места было бы достаточно обоим. Вот это да! На хоккейной площадке стояла Нелька Жужина и что-то втолковывала хозяину Снелла. Мальчишка то кивал, то пожимал плечами, а пёс приветливо обнюхивал Нелькины варежки.

— Что же это такое, Князь?

— Ты меня, конечно, прости. Я много знаю, но…

— Кто-то предал!

— Брось ты!

Доспорить им не удалось. Треснул телефон. Второй раз, третий. Наконец Генка снял трубку — вот же начнут звонить, когда не надо!

— Алё!.. Это ты?

Голос у Маринки был спокойный и приветливый. Наверное, впервые Стаин не обрадовался этому голосу.

— Марин! Слушай внимательно! У нас ЧП. Жужина во дворе треплется со Снелловым мальчишкой. Срочно тебя прошу: аккуратно разузнай у дяди Пети. Первое: ходит к нему Жужа или нет.

— Ужас какой, Ген! Вдруг она…

— Второе, Марин: если ходит, то с кем. Звони сразу… Постой! Надеюсь, ты к этому делу…

— Не стыдно! — И в ухо ему полезли короткие противные гудочки.

«Так, поругались, — подумал Генка. — Подлец я, подлец! Кого подозреваю…»

— Чего будем делать? — спросил Князь детективным голосом.

— Сам не понимаешь? Наблюдать! — рявкнул Генка.

Дальше ничего потрясающего не произошло. А впрочем, как судить. Может, как раз и произошло. Нелька, мальчишка и Снелл, все втроём, прошли по двору и исчезли в парадном.

— Что это за финты, Князь?

— Сюда бы Горелова Кольку, он бы живенько сочинил нам марсианских шпионов из созвездия Альдебаран.

— А мы чего сочиним?

— Не знаю, Семья!

Минут через двадцать Жужина вышла с полиэтиленовой сумочкой в руке. Несла что-то! Но не тяжёлое…

— Дураки мы — не догадались её встретить!

— Опасно! И так заварилось… Видишь, как всё пронюхивает.

Ещё минут через пятнадцать позвонила Маринка:

— Стаин? Это Оленина.

Как ни хотелось Генке узнать новости, он всё же сказал:

— Марин!.. Ну, Марин! Ты можешь меня извинить один раз в жизни?

— Во-первых, не один раз!

— Ну, Мари на!

Генка, что есть силы посмотрел на Шуйского, тот усмехнулся, дёрнул плечом и вышел, прикрыв дверь. И через секунду Генка услышал, как в уборной спустили воду: Князь хотел этим сказать, что ему вовсе не интересно, что он вовсе не собирается подслушивать «глубокоуважаемых влюблённых», что он вообще ни капли не переживает, а, напротив, как и всегда, готов шутить.

Но Генке, конечно, некогда было разбираться во всех этих тонкостях. Вот Маринка бы, наверное, разобралась… Так подумал Князь Шуйский и вздохнул, между прочим, довольно-таки грустно. Впрочем, и Маринка стала теперь какая-то не та. На всякий случай Князь спустил воду ещё раз — может, услышит… Но, конечно, она не слышала!

Она слушала совсем другое.

— Ну, Мариночка. Я тебя очень… Я тебя, Марин, очень прошу! Ты можешь меня простить последний раз в жизни?

Она молчала. Однако Генка чувствовал, что молчала благосклонно.

— Я, Марин, хочешь… Ну, я что хочешь за это!

— Значит, только за это?

Семьянин стоял повинный и счастливый.

— А я, между прочим, у дяди Пети была, — и добавила довольно ехидно: — По твоему заданию.

— Ну, Марин!..

— К нему Жужа ходит уже две недели! — выпалила наконец Маринка, которую саму распирало от новостей.

— Ёлки-палки!

— Но совершенно одна. Наврала ему, что «я, говорит, из штаба». А я ему говорю: «А вы ей чего-нибудь говорили?» А он говорит… В общем, он мне ничего не сказал. А потом он всё-таки сказал, что про собаку он ей говорил.

— Ты это сама спросила, да?

— Спросила, — созналась Маринка.

Это, конечно, была ошибка: Генка не проронил ни звука, но всё было понятно и без слов.

— Я же растерялась! Да ещё ты меня обрявкал…

— Давай, Марин, встретимся по цепи. Ты «срочность ноль» успеешь?

«Ну что тут поделаешь, — думал Генка, — если она совсем не конспиратор и не борец. Психованием тут ничего не добьёшься. Надо спокойно и настойчиво её переучивать…» А сам в это время уже набирал номер Коровиной.

Собрались, глядели друг на друга, хлопали глазами: «Ну и Жужа! Ну и Жужелица!» Сразу стало ясно, что никто ничего прежде не знал. Значит, и предателей никаких не было.

— Но тогда что это за фокусы с нашим Снеллом? — ровным голосом спросила Коровина.

— С нашим покойным Снеллом! — уточнил Лёнька.

— Слушай, Князь, иди ты в болото! — крикнула Таня.

И тут же все на него накинулись: нашёл чем шутить.

Однако в вопросе усмирения Жужиной решено было использовать именно Лёнькин юмор. Назавтра во время географии (добрая Нина Павловна была добрее даже самой Тамары Густавовны, и шестой «В» этим, конечно, пользовался!), итак, на географии Шуйский отправил Жуже записку следующего содержания: «Господин начальник штаба жужелиц! Имей в виду, про твоё враньё и про твои колы всем всё известно. Попробуй туда ещё раз нос сунуть! Крепко целуем…»

Нелька прочитала и покраснела, как маков цвет. И потом сидела уткнувшись глазами в одну точку чуть не весь урок.

Милая Нина Павловна даже сделала ей замечание. Но в обычной своей форме:

— Жужина, ты не работаешь почему?.. Ты как себя чувствуешь?

Нелька в ответ лишь покачала головой.

«Ну что с человеком делаем! — думала Таня Полозова. — Ну хочет — пусть помогает, а мы начинаем тут…» Она собралась на перемене высказать это команде. Но вдруг Жужина опередила её. Едва Нина Павловна ушла, а за нею добрый Боря Сахаровский, нагруженный картами, глобусом и с журналом почти в зубах, в общем, едва эта пара растворилась в грохоте переменочного коридора, Нелька Жужина встала на парту и крикнула:

— У кого есть собака?

Это было настолько необычно, чтобы Жужина и вдруг кричала! Все остановились разинув рты, почти как в комедии Гоголя «Ревизор».

— Ну, у меня есть, — сказал Горелов и смутился, словно Нелька приглашала его на свидание.

А Жужина, видно, сама работала на пределе человеческих возможностей. И поэтому, вместо того чтобы подойти к Кольке и сказать ему остальное тихо, Жужа опять закричала:

— А можно, я к тебе зайду в три часа дня?

— Можно, — ответил Горелов чуть ли не шёпотом.

И тут в Жужиной перегорело какое-то сопротивление, она съёжилась, смутилась, села за парту (как раз на то самое место, где только что стояла ногами), открыла географию и стала учить.

А урок только что прошёл!

Народ тихо покинул класс, и некоторые довольно нервно оглядывались на Жужу до самых дверей. А Машка Цалова и Лаврушка, которые были сегодня дежурными, не решились выставить Нельку в коридор (святая обязанность дежурных), даже вообще подойти к ней.

— Пусть сидит, — прошептала Цалова.

— Конечно! — прошептала Лаврёнова.

Коровинская шестёрка, естественно, никак не могла на людях выдать своего волнения. Они только обменивались выразительными взглядами. А на следующем уроке, на алгебре (событие опять практически невероятное!), Коровина пустила по цепи приказ: «Всё продумать, в 16.00 у меня с предложениями».