Лора Инглз Уайлдер - У Серебряного озера

Шум поезда становился все громче. Они стояли на перроне возле своих сумок и смотрели, как он приближается. Лора не понимала, как они влезут в поезд с сумками. У мамы были заняты обе руки, а Лоре приходилось всё время держать за руку Мэри. Круглое окошко спереди паровоза блестело на солнце, как огромный глаз. Из расширяющейся кверху трубы вылетали черные клубы дыма. Вдруг из дыма вырвалась белая струйка, и свисток издал длинный пронзительный вой. Поезд с грохотом несся прямо на них, становясь все больше и больше. Все кругом сотрясалось от его рева.

Наконец самое страшное кончилось. Поезд их не раздавил. Его большие широкие колеса с ревом проехали мимо платформы. Грохот пробежал по вагонам. Они дернулись и остановились. Поезд прибыл, и можно в него садиться.

— Лора! — строго сказала мама. — Будь поосторожнее с Мэри!

— Да, мама, — сказала Лора.

Шаг за шагом она продвигалась вместе с Мэри по дощатому перрону вслед за маминой юбкой. Когда юбка останавливалась, Лора с Мэри тоже останавливались.

Так они дошли до последнего вагона в самом конце поезда. В вагон вели ступеньки. Незнакомый человек в темном костюме и фуражке помог маме с Грейс на руках подняться. Потом воскликнул: «Оп-ля!», подхватил Кэрри, поставил ее рядом с мамой и спросил:

— А это ваши сумки, мэм?

— Да. благодарю вас, — отвечала мама. — Ну, Лора и Мэри, идите же!

— Кто это такой, мама? — спросила Кэрри, пока Лора помогала Мэри подняться по ступенькам. Незнакомец в темном костюме протиснулся мимо них с сумками и плечом толкнул дверь, ведущую в вагон.

Они пошли за ним между двумя рядами красных бархатных скамеек, где сидело множество людей. Стенки вагона почти сплошь состояли из окон, и в вагоне было почти так же светло, как на улице. Косые полосы солнечного света лежали на людях и на красном бархате скамеек.

Мама уселась на одну из них и посадила Грейс к себе на колени. Она велела Кэрри сесть рядом, а Лоре сказала:

— Вы вместе с Мэри садитесь впереди меня.

Лора помогла Мэри усесться и села сама. Красное бархатное сиденье пружинило, и Лоре захотелось на нем попрыгать, но в поезде надо вести себя прилично.

— Мэри, — шепнула она, — тут скамейки из красного бархата.

— Я знаю, — сказала Мэри, проводя кончиками пальцев по сиденью. — А что перед нами?

— Там высокая спинка следующей скамейки, и она тоже из красного бархата. — ответила Лора.

Неожиданно раздался свисток, и обе девочки подпрыгнули. Поезд готовился к отходу. Лора встала коленями на сиденье, чтобы видеть маму. Мама выглядела очень спокойной и была такая красивая в своем темном платье с белым кружевным воротничком и чудесной веточкой белых цветов на шляпке.

— Что случилось, Лора? — спросила она.

Лоре хотелось узнать, кто был тот человек.

— Кондуктор, — пояснила мама. — А теперь садись и…

Поезд дернулся, и Лору отбросило назад. Она сильно ударилась подбородком о спинку скамейки, а шляпка соскользнула у нее с головы. Потом поезд опять дернулся, но уже не так сильно, вагон затрясся, а железнодорожная станция в окне начала двигаться.

— Он едет! — крикнула Кэрри.

Вагон трясся все сильнее и грохотал все громче, станция поплыла назад, а колеса вагона начали отбивать такт — трата-та, трата-та — все быстрее и быстрее. Мимо проплыли лесопильня, потом задняя стена церкви, фасад школы — и город кончился.

Теперь вагон качался из стороны в сторону в такт перестуку колес, а за окнами, постепенно рассеиваясь, летели черные клубы дыма. Телеграфные провода, казалось, ныряли вверх-вниз, но на самом деле они вовсе не ныряли, а просто провисали между столбами. Провода были прикреплены к шишкам из зеленого стекла, которые то сверкали на солнце, то темнели, когда их окутывал дым. Дальше, за линией телеграфных проводов, проносились поля, луга, разбросанные повсюду домики и сараи.

Они проносились так быстро, что Лора не успевала их как следует разглядеть. Поезд за один час проходит двадцать миль — лошадям на это потребовался бы целый день.

Открылась дверь, и в вагон вошел высокий человек в синей куртке с медными пуговицами и в фуражке, на которой было написано — ПРОВОДНИК. Он останавливался возле каждой скамейки и брал у пассажиров билеты. В руках у него была маленькая машинка, которой он пробивал в билетах круглые дырочки. Мама подала ему три билета. Кэрри и Грейс были еще маленькие и могли ехать на поезде бесплатно.

Проводник пошел дальше, а Лора шепотом сказала:

— Ох, Мэри! У него на куртке столько медных пуговиц, и все они сверкают, а на фуражке написано «проводник»!

— И он высокий, — добавила Мэри. — Его голос был высоко.

Лора попробовала рассказать ей, как быстро проносятся мимо телеграфные столбы.

— Я знаю, что быстро, я это чувствую, — сказала довольная Мэри.

В то страшное утро, когда Мэри перестала видеть даже бьющий ей прямо в глаза яркий солнечный свет, папа сказал Лоре, что теперь она должна видеть за двоих.

— Глаза у тебя быстрые, — сказал он, — да и язык тоже, вот и пусть они послужат Мэри.

С тех пор Лора старалась быть для Мэри глазами, и Мэри не часто приходилось просить ее: «Пожалуйста, Лора, посмотри для меня вслух».

Сейчас Лора продолжала рассказывать:

— Окна в вагоне сделаны из больших цельных стекол, и даже деревянные планки между окнами тоже блестят, как стекло, потому что они очень хорошо отполированы.

— Да, я знаю, — Мэри кончиками пальцев провела по стеклу и дотронулась до блестящей деревянной планки.

— Солнечный свет падает через южные окна и ложится косыми полосками на красные бархатные скамейки и на людей. Над окнами полированная деревянная стенка изгибается к потолку. Посередине потолка по всей длине вагона сделаны узенькие длинные окошки, и сквозь них видно голубое небо. А за большими окнами видна местность, по которой мы едем. Поля уже сжаты, они желтые. У сараев стоят стога, а вокруг домиков — маленькие деревья с желтыми и красными листьями.

Помолчав, Лора тихонько продолжала:

— А теперь я буду смотреть на людей. Прямо перед нами — голова с бакенбардами и с лысиной на макушке. Этот человек читает газету и в окно совсем не смотрит. Дальше — два молодых человека в шляпах. У них большая белая карта. Они все время в нее смотрят и о чем-то говорят. Они, наверно, тоже подыскивают себе участок. Руки у них грубые, мозолистые — значит, к работе они привыкли. А еще дальше сидит женщина. У нее светло-желтые волосы, а шляпка… Ах, Мэри! Ярко-красная бархатная шляпка с розочками!

В это время кто-то прошел мимо них, и Лора подняла глаза.

— Только что мимо нас прошел худой человек с густыми бровями, длинными усами и кадыком. Он не может держаться прямо — до того быстро идет поезд. Интересно, зачем… Ой, Мэри! Он повернул маленькую ручку в стене в самом конце вагона, и оттуда полилась вода! Вода льется прямо в жестяную кружку. Стоит ему повернуть ручку, и вода сама начинает течь. Ты только подумай, Мэри! Он поставил кружку на маленькую полочку и идет обратно.