Лора Инглз Уайлдер - Долгая зима

Разглядев его, Альманзо быстро повернул на запад, чтобы держаться подальше от болот. На высоких берегах снег был твёрдый и плотный.

Вскоре Одинокий Тополь скрылся из виду, и кругом опять не осталось ничего, кроме бесконечной белой пустоты. Никто не знал, где живёт поселенец, который вырастил пшеницу. Никто даже не был уверен, что он всё ещё здесь. Может, на зиму куда-нибудь перебрался. А может, такого человека и вовсе никогда не было. Просто пустили слух, будто кто-то, кто жил где-то в округе, вырастил пшеницу.

Одна волна замёрзшего снежного моря была как две капли воды похожа на другую. Одинаковые низкие степные холмы, с гребней которых мела поземка, уходили в бесконечную даль. Солнце медленно поднималось, а мороз усиливался.

Не было слышно ничего, кроме стука копыт и скрипа полозьев, не оставлявших следа на твёрдом обледенелом снегу, да тихого посвиста ветра, бившего в борта саней.

Временами Альманзо оглядывался на Кэпа, и тот качал головой в ответ. На холодном небе не было видно ни малейшего дымка. Маленькое холодное солнце, казалось, неподвижно застыло на месте. Однако оно всё её поднималось. Тени укорачивались, снежные волны и степные холмы становились более плоскими. Унылая белая пустыня, казалось, постепенно выравнивалась.

— До каких пор мы будем ехать? — крикнул Кэп.

— До тех пор, пока не найдём эту пшеницу! — отозвался Альманзо. Но и он тоже спрашивал себя: есть ли на самом деле пшеница в этой бесконечной пустыне?

Солнце теперь стояло в зените, прошло полдня. На северо-западе ничто не сулило угрозы, но затишье между двумя снежными бурями навряд ли продлится больше одного дня.

Альманзо понимал, что надо поворачивать обратно. Он совсем закоченел и, соскочив с саней, побежал рядом. Ему не хотелось возвращаться в голодный город с пустыми санями.

— Сколько мы, по-твоему, проехали? — поинтересовался Кэп.

— Миль двадцать — не меньше, — предположил Альманзо. — Может, лучше повернуть назад?

— Держись до последнего! — подбодрил его Кэп.

Путники огляделись. Они стояли на высоком плато, и если бы внизу воздух не был окутан дымкой от переливающейся на солнце поземки, перед ними открылся бы вид на двадцать миль вокруг. Но степные холмы, которые под высоким солнцем казались равниной, скрывали оставшийся на северо-западе город. Небо на северо-западе всё ещё было ясным.

Продолжая топать ногами и колотить себя руками по груди, Кэп и Альманзо окинули взглядом белую пустыню с запада на восток, потом на юг, но сколько видел глаз, нигде не было ни струйки дыма.

— В какую сторону поедем? — спросил Кэп.

— Не всё ли равно, — отозвался Альманзо.

Они снова сняли заиндевевшие от дыхания шарфы. Замёрзшую кожу саднило, а на шарфах не осталось чистого места, чтобы оттереть лицо.

— Как твои ноги? — спросил Альманзо.

— Пока молчат. Вроде ничего. Надо бегать, — отозвался Кэп.

— Да, — согласился Альманзо. — Если они не согреются, придётся остановиться и растереть их снегом. Давай поедем по этой возвышенности на запад. Если там ничего не найдём, вернёмся на юг.

— Ладно.

Послушные лошади перешли на рысь, а Кэп и Альманзо побежали рядом с санями.

Возвышенность кончилась раньше, чем они ожидали. Снежное поле спустилось вниз и перешло в плоскую впадину, которая была скрыта за холмом. Похоже, здесь было болото. Альманзо велел Принцу идти помедленнее, сел на сани и внимательно осмотрел местность. Плоская впадина уходила на запад, и чтобы её объехать, надо было повернуть назад вдоль возвышенности. Вдруг над сугробами по ту сторону болота он увидел серо-коричневое пятнышко. Остановив Принца, он крикнул:

— Эй, Кэп! Погляди, похоже, что это дым!

Кэп смотрел в ту же сторону.

— Ясно, дым! Он из сугроба поднимается! — крикнул он в ответ.

— Так и есть — дым! Там какая-то хижина!

Чтобы добраться до этой хижины, пришлось пересечь болото. Они так торопились, что Кэп поехал рядом с Альманзо, и его Гнедой провалился в снег. Такой глубокой ямы им ещё не попадалось. Вокруг были сплошные воздушные карманы, скрытые под снегом. Сколько Альманзо с Кэпом ни старались вызволить оттуда Гнедого, он всё время проваливался в яму. Когда им наконец удалось вытащить его на твёрдый уступ и осторожно двинуться вперёд, тени уже ползли на восток.

Тонкий дымок и в самом деле поднимался из длинного сугроба, а на снегу не было видно никаких следов. Однако, вернувшись на южный склон, они увидели, что к отверстию в снежной стене прорыта тропинка. Они подъехали к ней, остановились и принялись кричать.

В ответ на крики дверь отворилась, и перед ними появился человек. От изумления он застыл на месте. У него были длинные волосы, а всё лицо заросло густой бородой.

— Хелло! Хелло! — воскликнул он. — Заходите! Заходите! Откуда вы приехали? Куда вы едете? Да заходите же! Сколько времени вы можете тут оставаться? Идите сюда! — в страшном волнении выкрикивал он, не дожидаясь ответа.

— Мы должны сперва позаботиться о лошадях, — предупредил Альманзо.

Человек накинул куртку и вышел к ним.

— Сюда, поезжайте за мной. Откуда вы, ребята?

— Мы только что из города, — отвечал Кэп.

Человек подошёл к отверстию в другом сугробе. Распрягая лошадей, они представились, а он сказал, что его фамилия Андерсон. Они завели лошадей в тёплую дерновую конюшню, уютно устроенную под сугробом.

Заднюю часть конюшни отделяла загородка. На столбах висела дощатая дверь, а из щелей между досками сыпалось зерно. Альманзо и Кэп с улыбкой переглянулись.

Они напоили Принца и Гнедого водой из колодца, накормили их овсом и оставили возле кормушки с сеном рядом с вороными конями Андерсена. Потом Андерсон привёл их в свой дом под сугробом.

Потолок единственной низкой комнаты был сложен из шестов, покрытых сеном и сгибавшихся под тяжестью снега. Стены были выложены дёрном. Чтобы в доме стало светлее, Андерсон оставил дверь приоткрытой.

— С прошлой пурги я ещё не успел откопать окно, — пояснил он. — Снег валится с северо-западного склона и накрывает дом. Зато у меня так тепло, что много топлива мне не требуется. Дерновые дома — самые тёплые.

В комнате и впрямь было тепло. Из чайника, стоявшего на печке, шёл пар. Обед Андерсона стоял на грубом столе, прибитом к стене. Он пригласил их пообедать вместе с ним. Он не видел ни одной живой души с самого октября, когда в последний раз ездил в город за припасами на зиму.

Альманзо с Кэпом сели за стол и до отвала наелись вареных бобов, лепёшек и повидла из сушёных яблок. От горячей еды и кофе они согрелись, а ноги у них оттаяли и начали гореть. Значит, они не успели их отморозить. Альманзо намекнул Андерсону, что им хотелось бы купить у него пшеницы.