Лора Инглз Уайлдер - Долгая зима

Однажды в город пришёл мистер Боуст. Приехать на лошадях было невозможно, потому что большая часть дороги оказалась под водой, и он шёл пешком по железнодорожной насыпи, которая пересекает болото.

Он сообщил, что миссис Боуст здорова, но из-за разлива не смогла с ним пойти, а можно ли добраться до города по шпалам, он не знал. Но теперь он обещал, что через несколько дней миссис Боуст тоже с ним приедет.

Как-то вечером к Лоре зашла Мэри Пауэр, и они взяли Мэри погулять по прерии. Лора так долго не виделась с Мэри Пауэр, что они показались друг другу совсем чужими и им пришлось чуть ли не заново знакомиться.

По всей бледно-зелёной прерии блестели лужи, и в них отражалось тёплое голубое небо. Высоко над головой пролетали дикие утки и гуси, и их крики едва доносились до земли. На Серебряном озере они не останавливались, потому что и так запоздали и теперь спешили на свои северные гнездовья.

Весь день с безобидного серого неба лился мягкий весенний дождик, и от этого болота разлились ещё больше. Солнечные дни сменялись дождливыми. Пустая фуражная лавка была заперта. Братья Уайлдеры, обогнув болото севернее города, отвезли на свои участки семенную пшеницу. Папа сказал, что они засевают ею свои большие поля.

А поезда всё ещё не было. Лора, Мэри и Кэрри по-прежнему с утра до вечера сменяли друг друга у кофейной мельницы. На завтрак и ужин все ели грубый чёрный хлеб. Пшеница в мешке подходила к концу.

А поезда всё не было. Зимние ветры смели землю с полей, где был распахан дёрн, и так плотно смешали со снегом, что в низинах снежные плуги не смогли сдвинуть эти завалы с места. Обледенелый снег, смешанный с землёй, не таял, и люди дюйм за дюймом расчищали пути кирками. Работа шла медленно, потому что в глубоких ложбинах стальные рельсы завалило слоем снега не меньше двадцати футов толщиной.

Апрель медленно близился к концу. В городе не было никаких съестных припасов, кроме остатков пшеницы, той самой, которой в последнюю неделю февраля привезли младший Уайлдер с Кэпом. С каждым днём каравай хлеба, который пекла мама, становился всё меньше и меньше, а поезда всё не было.

— Нельзя ли что-нибудь привезти на лошадях, Чарльз? — спросила мама.

— Мы об этом уже думали, Каролина, но никто не знает, как это сделать, — отвечал папа.

Он устал каждый день работать киркой. Мужчины откапывали рельсы в низине в сторону запада, потому что застрявший рабочий поезд должен отойти в Гурон, и только тогда по одноколейному пути сможет проследовать товарный состав.

— Проехать на фургоне на восток невозможно, продолжал папа. — Все дороги залиты водой, болота превратились в озёра, и даже на возвышенностях лошади застрянут в грязи. На худой конец, можно было бы пойти пешком по шпалам, но ведь до Брукингса и обратно больше ста миль. А человеку много не унести, и часть припасов ему придётся съесть по дороге.

— Я подумала о зелени, но во дворе ещё ничего не выросло.

— Разве можно есть траву? — удивилась Кэрри.

— Не бойся, — засмеялся папа. — Траву тебе есть не придётся. Рабочие команды в Трейси расчистили уже почти половину большой низины. На этой неделе поезд придёт наверняка.

— Ну, до этих-то пор пшеницы нам хватит, — успокоила всех мама. — Но мне бы не хотелось, чтобы ты столько работал, Чарльз.

У папы дрожали руки. Он страшно устал, с утра до вечера орудуя киркой и лопатой, но главное — расчистить эту низину. Ему нужно только как следует выспаться.

В последний день апреля рабочий поезд прошёл в сторону Гурона. Казалось, весь город очнулся, чтобы снова услышать свисток паровоза и увидеть дым из паровозной трубы. Пыхтя, выпуская пар и звоня в колокол, паровоз остановился на станции, а потом пошёл дальше, опять оглашая воздух ясным и чистым свистом. Это был всего лишь проходящий поезд, он ничего не привёз, но завтра придёт товарный состав.

Утром Лора проснулась с мыслью: «Скоро придёт поезд!» Светило яркое солнце. Она проспала, а мама её не разбудила. Соскочив с кровати, Лора торопливо оделась.

— Подожди меня, Лора! Куда ты так торопишься? Я не могу найти чулки, — взмолилась Мэри.

— Вот они! Прости, я сдвинула их с места, когда вставала с кровати. А теперь поторопись! Пошли, Грейс!

— Когда он будет здесь? — задыхаясь от волнения, спросила Кэрри.

— Он может прийти в любую минуту. Никто точно не знает, — отвечала Лора. Она побежала вниз, напевая:

Папа уже сидел за столом. Посмотрев на неё, он засмеялся и спросил:

— Разве из тебя получится Королева Мая, если ты даже на завтрак опаздываешь?

— Мама меня не разбудила, — оправдывалась Лора.

— Чтобы приготовить такой завтрак, мне помощь не требуется. Каждому по лепёшке, и притом малюсенькой. На них ушла последняя горсточка пшеницы.

— Мне ничего не надо. Можете поделить мою лепёшку между собой. Пока не придёт поезд, мне даже есть не захочется, — сказала Лора.

— Съешь свою лепёшку сама, — велел папа. — А потом мы все дождёмся того, что привезёт поезд.

Лепёшки вызвали много шуток и смеха. Ту, которая была чуть побольше других, мама велела взять папе. Папа согласился и сказал, что вторую по величине должна взять мама. За ними, конечно, последовала Мэри. Потом все стали выбирать одинаковые лепёшки для Лоры и Кэрри, а самая маленькая досталась Грейс.

— Я старалась, чтобы все лепёшки были одинаковые, но так уж вышло, — оправдывалась мама.

— Шотландские женщины — лучшие хозяйки на свете, — поддразнивал её папа. — Ты ухитрилась не только растянуть пшеницу до самого последнего завтрака перед приходом поезда, но ещё и испечь шесть одинаковых лепёшек.

— Просто чудо, что у меня это получилось, — согласилась мама.

— Ты сама — чудо, Каролина, — улыбнулся ей папа. Он встал, надел шляпу и объявил: — Я чувствую себя просто замечательно! Мы ведь и впрямь победили эту зиму! Мы расчистили последний снежный завал, и сейчас придёт поезд!

В это утро мама оставила открытой дверь, чтобы впустить в дом весенний воздух, напоенный болотной влагой. В доме приятно веяло свежестью, на небе сияло солнце. Город ожил, и все шли на станцию. С дальнего края прерии донёсся долгий пронзительный свисток паровоза. Лора и Кэрри бросились к кухонному окну. Мама и Грейс — за ними. Сначала они увидели поднимавшийся из трубы столб чёрного дыма. Потом, пыхтя и отдуваясь, к станции подошёл паровоз, волоча за собой длинный ряд товарных вагонов. Небольшая толпа мужчин, собравшись на платформе, смотрела на проходящий мимо паровоз. Сквозь дым из трубы прорывались струйки белого пара, и за каждой струйкой следовал пронзительный свисток. Тормозные кондукторы, перепрыгивая с вагона на вагон, закрепляли тормоза.