Валентин Лысов - Приключения Принцессы кошек

В подвале было тепло, сыро и темно. Но очень скоро мои глаза стали видеть достаточно хорошо, и я смогла разглядеть паутину ржавых труб, разбегающихся в разные стороны, влажный земляной пол и всевозможный мусор, щедро его усеявший. Здесь были и битые бутылки, и окурки, и обрывки газет. Запах в подвале был такой, что мой обострённый кошачий нюх едва мог его переносить, и мне сделалось дурно. Однако через некоторое время я всё же смогла притерпеться к нему и почти перестала замечать. В одном из многочисленных закутков, под толстыми тёплыми трубами, лежала куча старой ветоши. Сюда и привёл меня на ночлег Хвостун. «У нас, котов, правило спать днём, ночью мы охотимся, – сказал он. – Но ты ведь – человек, временно ставший котёнком, и поэтому ночью ты должна спать. Если другие коты будут спрашивать тебя, почему спишь ночью, говори, что заболела. Ах, да, ты ведь ещё даже и разговаривать не умеешь. Перед сном я научу тебя кое-каким фразам. А сейчас – умываться!» «Да, но зачем умываться, есть-то нам всё равно нечего», – с тоской подумала я, успев изрядно проголодаться, и мяукнула. «Не скули, я тоже есть хочу, – недовольно сказал Хвостун. – Надеюсь, Черныш и его приятели принесут нам что-нибудь на ужин, но умываться надо всегда, от этого порой зависит твоя жизнь». Я удивлённо посмотрела на него. «Да-да, чистая и гладкая шерсть помогает бежать гораздо быстрее, и ты с лёгкостью пролезешь в самую узкую щель, да и другие коты будут иначе к тебе относиться, если шёрстка у тебя будет грязная и спутанная. Итак, начинаем. Сначала облизывай мордочку, потом правую лапку, чтобы она намокла. Вот так, молодец. Теперь умывайся лапкой за ухом». Я выполняла его указания и удивлялась тому, каким гибким и послушным сделалось моё тело. Я сумела вылизать его целиком, хотя чувствовала себя при этом не всегда приятно. Когда я добралась до места, откуда хвост растёт, и замешкалась, только сердитый взгляд Хвостуна заставил меня навести чистоту и там. «Ну вот, теперь займёмся кошачьим языком. Это очень просто». Увы, это оказалось совсем непросто! Как я узнала, существует огромная разница между «мяу» и «мяу?», а слова «м-мяу» и «мя-яу» вообще имели противоположные значения. Слово «мур» тоже можно было произнести десятками способов, и всё это надо было запомнить! Мало того, слово меняло смысл в зависимости от того, поднят или опущен хвост, выгнута ли спина, навострены или прижаты уши. Через час или полтора я насилу выучила несколько фраз, которые обязан знать двухнедельный котёнок. Меня одолевали усталость, сонливость и голод. Зевая, я пошла к куче ветоши и только собралась улечься, как услышала строгий голос Хвостуна: «Рано ещё спать! Тебе надо выучить язык запахов. Подойди-ка к этому столбу». Я подошла к каменному столбу, на который он указал. «Нюхай». Я принюхалась. – «Кем пахнет?» – «Как будто Плутом», – неуверенно произнесла я. – «Правильно, – кивнул Хвостун, – а чуть ниже?» – «Полосатиком». – «Молодец. Понюхай теперь другую сторону столба». Там я обнаружила запах Черныша. – «Умница, – одобрительно произнёс Хвостун. – А теперь потрись сама мордочкой о столб». Я потёрлась. – «Научись узнавать собственный запах». К запахам, кажется, у меня были способности, потому что Хвостун остался доволен. – «А собачий запах ты сама узнаешь», – сказал он. – Запахи для нас, котов, всё равно что для людей справочное бюро. Очень скоро ты научишься узнавать, кот здесь побывал или кошка, давно ли это было, сыт или голоден был прошедший здесь кот, болен он или здоров…»

«Господин маркиз!» – раздалось вдруг от открытой двери подвала. – «Да?» – отозвался Хвостун. – «Не откажите в милости, отведайте нашего угощения», – и вошедшие в подвал Черныш, Плут и полосатик сложили пару ещё тёплых мышей и рыбий хвост. Хвост я узнала сразу, его утром не доел Хвостун, и мама, наверное, вынесла его на помойку, а там нашли коты. Конечно же, несмотря на жуткий голод, я не смогла перебороть себя и не стала есть ни мышь, ни обглоданный рыбий хвост. Хвостун с достоинством поблагодарил котов и принялся за трапезу, потом скосил глаза на меня, отошёл к котам и о чём-то тихо с ними поговорил. Те захихикали и убежали прочь, по-видимому, добывать ужин себе. А я сидела, голодная, усталая, и с отвращением смотрела на то, как довольный Хвостун принимается за вторую мышь. Как хотелось бы мне сейчас оказаться за столом, поесть овсяной каши, выпить шоколадного молока и улечься спать в уютную кровать! Горькие слёзы полились из моих глаз, и я с трудом разглядела сквозь них очередную гостью. Я узнала в ней Машу, мать Хвостуна. – «Мама, – сказал он, – этот котёнок заболел. Покорми его, пожалуйста». Мама была вдвое меньше Хвостуна, но доброты в ней было столько же. Нежно мурлыча, она подошла ко мне, легла рядом и позволила мне пососать молока. Жадно причмокивая, я вдруг поняла, о чём шептался с бродячими котами Хвостун: он искал для меня кормилицу. – «Какие они все хорошие», – подумала я, насытившись, и тотчас провалилась в глубокий и спокойный сон. Рядом со мной лежала тёплая и мягкая Маша, и мне снилось, что меня обнимает мама.

Проснулась я от того, что рядом со мной тяжело плюхнулся мокрый и холодный Хвостун. – «А где Маша?» – спросила я, оглядевшись и вспомнив, что со вчерашнего дня я – котёнок. – «Она ушла, как только ты заснула, – зевая, ответил Хвостун, – ведь у неё есть свои котята, она пошла к ним. На, покушай, я кое-что принёс». Я увидела свежий огурчик и сосиску, лежавшие возле меня. – «Спасибо, – поблагодарила я кота. – Но где ты это взял, Хвостун? Наверное, с какого-нибудь балкона стащил, а?» Хвостун сделал вид, что обиделся, но видно было, что он рад от того, что сумел мне угодить. – «Ночью я охотился. Себе-то я легко еду добыл, а за твоим завтраком действительно пришлось забраться на балкон чьей-то квартиры. И там со мной весьма любезно поделился своей едой один персидский кот. Он был просто счастлив, что смог оказать эту небольшую услугу». Говоря это, Хвостун почему-то всё время отворачивался от меня. – «Хвостун! – требовательно сказала ему я, ведь всё-таки я была его хозяйкой. – Ну-ка, повернись ко мне». Он неохотно повернулся, и я увидела, что одно ухо у него разодрано, и на нём видна была запёкшаяся кровь. Бедняга! Ради меня он не спал, вымок, подрался, а я его ещё упрекаю! Мне стало стыдно, и я сказала: «Извини меня, пожалуйста, Хвостун. Спасибо тебе». И с жадностью принялась за еду. Когда я поела и умылась, Хвостун уже спал. Я прилегла рядом с ним и тоже погрузилась в сон. Но спали мы недолго. Хлопнула дверь, и по подвалу заметались лучи фонариков. Появились двое мужчин в телогрейках, сапогах и с инструментами в руках. – «Сантехники! – прошептал Хвостун. – Бежим!» И мы побежали через подвал к следующей двери. На наше счастье, она оказалась открытой, и мы выскочили из подвала на лестницу, а через неё – на улицу. Дождь, лившийся всю ночь, недавно закончился, но из водосточных труб ещё с шумом бежала вода. В разрывах облаков показалось голубое небо. Алые рябиновые кисти на его фоне напомнили мне нарядную открытку, хранившуюся среди многих других в моём секретере, и, вспомнив дом, я загрустила. Чтобы отогнать печальные мысли, я спросила: «Хвостун, а как ты стал маркизом?» – «Тебе это действительно интересно? – спросил явно польщённый Хвостун. – Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе об этом, а сейчас нам надо поскорее найти королеву и вернуть ей корону». Но немедленно отправиться на поиски нам не удалось. Во двор неожиданно забежали несколько собак, и самая маленькая и противная из них, завидев нас, громко затявкала и бросилась в нашу сторону, остальные собаки устремились за ней. Нам пришлось спасаться бегством, и мы снова оказались в подвале. Сантехники из него уже ушли, и мы вернулись к месту нашего ночлега. – «Переждём здесь, а потом – в путь», – сказал Хвостун. – «Ну вот, значит, мы можем поговорить. Расскажи мне, как ты стал маркизом». Даже в темноте подвала мне было видно, как гордо засияли глаза моего кота, он сразу же сделался важным и напыщенным. Он поднял трубой свой великолепный хвост, величественно прошёлся мимо меня, затем устроился поудобнее и начал свой рассказ. – «Было это очень давно, когда я был таким же маленьким и несмышлёным, как ты. Тогда ещё жива была Тина, бабушка Дика, ужасно вредная старуха. – Хвостун мечтательно зажмурился, по-видимому, ему было приятно вспоминать те времена. – И была у Тины подруга, дворняга, так эта дворняга была совсем дурная. Как же её звали? То ли Буля, то ли Гуля, уже и не помню. А хозяйкой у неё была маленькая девочка, вроде тебя. А уж как её звали, я и вспоминать не хочу. Не стоит она этого. Ну вот, был чудесный летний день, и в наш двор прибыла с визитом королева. Для неё устроили смотр юных котов, и мы сдавали в её присутствии экзамены. Мы должны были показать ей всё, чему научились. Я помню эти волнующие минуты так, будто они были вчера. Я, безусловно, был лучшим: красивый, ловкий, умный. Уже тогда хвост у меня был…» – «Хвастун, – поддразнила его я, – хватит хвастаться! Не за это же тебе пожаловали титул маркиза?»