Фрэнсис Бернетт - Маленькая принцесса

Бекки подбежала к ней.

— Вы ее впустите, мисс? — спросила она.

— Да, — весело ответила Сара. — Обезьяны очень нежные, им нельзя мерзнуть. Я ее приманю.

Она осторожно высунула руку и заговорила так, как с воробьями и Мельхиседеком, словно и она сама — маленькое созданьице, которое прекрасно понимает робость своих собратьев.

— Иди сюда, обезьяночка, — говорила она. — Я тебе ничего не сделаю.

Обезьянка поняла это — поняла прежде, чем Сара ласково коснулась ее и мягко притянула к себе. Она узнала на руках у Рам Дасса человеческую любовь и теперь покорно позволила втащить себя в окошко, а потом, притулившись у Сары на руках, дружелюбно взяла в лапку прядь ее волос и посмотрела ей в лицо.

— Хорошая обезьянка, хорошая… — приговаривала Сара, целуя смешную головку. — Господи, как я люблю маленьких зверей!

Обезьянка обрадовалась теплу, а когда Сара еще и присела с ней к камину, поглядела на Бекки, словно бы сравнивая их, и, видимо, осталась довольна.

— Какая она некрасивая, мисс! — сказала Бекки. — Правда?

— Если бы это был ребенок, — засмеялась Сара, — он был бы некрасивый. Ты прости, обезьянка, ты ведь не ребенок, и очень хорошо. А то бы мама тобой не гордилась, и никто из родственников не сказал, что ты на него похожа. Ох, как ты мне нравишься!

Она откинулась на спинку кресла и о чем-то задумалась.

— Может быть, — сказала она наконец, — ей жаль, что она такая. Может, это всегда у нее на уме… Интересно, есть у них ум? Обезьянка, ты хоть иногда думаешь?

Гостья только подняла лапку и почесала в голове.

— Что вы с ней будете делать, мисс? — спросила Бекки.

— Возьму к себе в постель, — отвечала Сара, — а завтра отнесу джентльмену из Индии. Я бы не хотела тебя отдавать, — сказала она обезьянке, — но делать нечего. Ты должна любить больше всех свою семью, а я тебе — не родственница…

Она устроила гостье гнездышко в ногах постели, та свернулась там и заснула, как счастливый ребенок.

На другой день трое детей из Большого Семейства сидели у индийского джентльмена и очень старались его развлечь. Он не мешал им, он сам и позвал их, поскольку не первую неделю жил в постоянной тревоге, а сегодня особенно волновался — ведь мистер Кармайкл должен был, наконец, вернуться из Москвы. Сперва он никак не мог найти семью, которую искал, а когда напал на след, оказалось, что семья уехала путешествовать. Узнать, куда именно, не удалось, и он стад ждать, пока все вернутся. Теперь мистер Кэррисфорд сидел в кресле, а Дженет, которую он очень любил — на полу, у его ног. Нора принесла для себя скамеечку, Дональд уселся верхом на тигровую шкуру и погонял ее, надо признать — с немалой яростью.

— Тише ты! — сказала Дженет. — Больных не развлекают так громко. Вы не устали от его криков? — спросила она Кэррисфорда.

Он только погладил ее по плечу.

— Нет, — отвечал он. — Так даже лучше, я меньше думаю.

— Я буду сидеть ти-и-хо! — завопил Дональд. — Как мы-ы-шка!

— Мыши так не шумят, — сказала Дженет.

Соорудив из платка уздечку, Дональд поскакал во весь опор.

— А если их много? — радостно возразил он. — Если их целая тысяча?

— Хоть бы и пятьдесят тысяч, — строго сказала Дженет. — А мы должны сидеть, как одна мышка.

Мистер Кэррисфорд засмеялся и снова погладил ее.

— Скоро папа приедет, — сказала она. — Можно, мы поговорим про ту девочку?

— Вряд ли я сейчас могу еще о чем-то говорить, — устало хмурясь, сказал больной.

— Мы так ее любим, — сказала Нора. — Мы ее называем «неволшебная принцесса».

— Почему? — спросил индийский джентльмен, которого немножко отвлекали от мыслей выдумки Большого Семейства.

На этот раз ответила Дженет.

— Понимаете, она ведь просто девочка, но когда вы ее найдете, она будет богатой, как принцесса из сказки. Сперва мы называли ее волшебной принцессой, потом поняли, что она — не в сказке, а в жизни.

— Скажите, пожалуйста, — спросила Нора, — правда, что ее отец отдал все свои деньги другу, чтобы тот их вложил в алмазные прииски, а другу показалось, что они пропали, и он убежал, как будто он вор?

— На самом деле, — быстро вставила Дженет, — он этих денег не крал.

Индийский джентльмен взял ее за руку.

— Да, — сказал он, — не крал.

— Мне его очень жалко, — продолжала Дженет, — жалко, и все тут. Он ничего плохого не сделал и очень мучился. Конечно, мучился!

— Ты умница, Дженет, — сказал больной, сжимая ее руку.

— А вы рассказывали мистеру Кэррисфорду, — закричал Дональд, — про нашу Ненищую? Вы говорили, что она теперь хорошо одета? Наверное, ее кто-нибудь нашел!

— Слышите? — воскликнула Дженет. — Кэб остановился у дверей. Это папа!

Дети бросились к окнам.

— Да, это папа, — подтвердил Дональд. — А девочки никакой нет.

Все трое мгновенно сбежали в холл — они всегда встречали отца — и снизу послышалось, как они прыгают, хлопают в ладоши, а он поднимает их на руки, чтобы расцеловать.

Мистер Кэррисфорд попытался встать и упал в кресло.

— Не могу, — сказал он. — Какой же я калека!

У дверей уже раздавался голос мистера Кармайкла.

— Нет, дети, — говорил счастливый отец. — Сперва я должен поговорить с ним. Пойдите пока к Рам Дассу.

Дверь отворилась, Кармайкл вошел. Он был еще румяней, чем всегда, просто светился свежестью и здоровьем; но когда, пожимая руку больному, он увидел его взгляд, собственные его глаза стали тревожней и печальней.

— Ну как? — спросил Кэррисфорд. — Где та девочка?

— Мы не ее ищем, — ответил Кармайкл. — Она гораздо моложе нашей. Ее зовут Эмили Кэрью. Я ее видел и говорил с ней, да и русские все мне подробно рассказали.

Индийский джентльмен совсем угас и сжался. Рука его выпала из руки друга.

— Значит, нужно все начинать заново, — проговорил он. — Что ж… Садитесь, дорогой.

Мистер Кармайкл сел. Он все сильнее привязывался к этому несчастному человеку. Сам он был так здоров и счастлив, жил в такой любви, что просто понять не мог, как тот выносит свою беду, и очень его жалел. Если бы в этом доме звучал веселый, высокий голосок, насколько ему было бы лучше! Разве можно выдержать мысль, что по твоей вине страдает ребенок?

— Полно, полно! — сказал он. — Мы непременно ее найдем.

— Начнем сейчас же, — взволнованно заговорил Кэррисфорд. — Времени терять нельзя. У вас есть хоть какие-то догадки?

Кармайкл беспокойно зашагал по комнате. Взгляд его стал тревожным.

— Может и есть… — начал он. — Сам не знаю, выйдет ли из этого толк. В общем, когда я ехал из Дувра, мне пришла в голову одна мысль.