Владимир Алеников - Веселые истории про Петрова и Васечкина

– Угу! – мечтательно протянул Петров. – Понимаешь, я, к примеру, устал или там расстроился, ну или ещё что-нибудь такое. А она ко мне подходит, целует меня вот сюда, – он ткнул пальцем в щёку, – и говорит: «Дорогой, бедный Васенька!»

– Забудь об этом! – металлическим голосом сказала Танька. – ЭТОГО ты не дождёшься! Вот ЭТОГО никогда не будет! Понял? НИКОГДА! Пойдём, Лушка!

И разгневанная Танька удалилась, гоня перед собой козу.

Петров уныло смотрел ей вслед.

Корова Милка, щипавшая травку, подняла голову и тоже посмотрела вслед удалявшейся Таньке.

– Так-то, – упавшим голосом сказал Милке Петров. – Никто мне никогда не скажет: «Дорогой, бедный Васенька!»

И он глубоко вздохнул.

Корова Милка перевела свои большие грустные коровьи глаза с удалявшейся Таньки на лежащего Петрова. Что-то дрогнуло в её коровьей душе. Она подошла к Петрову, лизнула его в щёку и низким грудным голосом промычала:

– Дорогой, бедный Васенька!..

Комментарий Маши Старцевой

Петров всю жизнь, с самого детства, был… в общем, сами видите какой! И вообще, я в эту историю не верю. Коровы говорить не могут.

Комментарий Васечкина

А я верю! Петров никогда не врёт! Мало ли чего может быть! А Танька эта – дура!

Васечкин с Петровым шли по улице и ели мороженое. Они остановились около газетного стенда.

Блуждающий взгляд Петрова уткнулся в газету.

Неожиданно глаза его загорелись.

– Смотри-ка, Васечкин, – восторженно сказал Петров. – Вот и про меня наконец напечатали! А то всё везде ты да ты! Ну надо же, а?!

– Иди ты! – завистливо поразился Васечкин. – Почему это про тебя? А про меня? Где покажи! Дай поглядеть-то!

– Да не толкайся ты! Сам прочту! – осадил его Петров. – Вот, слушай! «За истёкший квартал автобусы нашего города перевезли 1 678 523 пассажира». Ну как? – торжествующе спросил он, покосившись на друга.

– Что «ну как»? – недоумённо переспросил Васечкин. – А где же здесь про тебя?

– Ну и балда же ты, Васечкин! – усмехнулся Петров. И снисходительно объяснил: – Я же в истёкшем квартале тоже ездил на автобусе. Значит, это и про меня написано. Понял?

– Ага! – кивнул Васечкин. – Только это не просто про тебя. Это и про меня тоже! Я ведь тоже ездил на автобусе. В истёкшем квартале! Вот так-то!

И Васечкин довольно ухмыльнулся.

Петров задумался.

Что-то во всём этом было неправильное.

– А вот и нет! – наконец осенило его. – Про тебя здесь нету!

– Как это нету? – возмутился Васечкин. – Про тебя, значит, есть, а про меня нету. Это почему это?

– А потому, – пояснил Петров, – что ты всё время без билета ездил. А пассажиров считали по оторванным билетам. А раз ты билета не отрывал, то никто тебя и не сосчитал. Поэтому здесь про тебя и не сказано. Понял?

И Петров, довольный, зашагал дальше, доедая на ходу мороженое.

Васечкин уныло плёлся рядом, тщетно пытаясь придумать что-нибудь, чтобы ущемить друга. Но, как назло, ничего в голову не приходило.

Было мне семь лет. Я уроки делал. А бабушка сказала:

– Ты, Петя, за Женей присмотри, я пока обед приготовлю. А ты уроки делай, она тебе мешать не будет. Только пиши чисто, а то вечно грязь разводишь!

Ну, я сказал, хорошо.

Женька – это сеструха моя, ей два с половиной года.

В общем пишу я, стараюсь, а Женька рядом вертится, варенье клубничное из банки ест, головой покачивает и тараторит без конца:

– Пиши, пиши чисто! Гязно нельзя так! Я вот скоро большая буду, в школу пойду, чисто буду писать! Я – хорофая! Пиши, пиши чисто!

В общем достала она меня. Я даже разозлился.

Отстань, говорю! Я уже всё написал, говорю.

А она:

– Ой, как чи-и-исто! Дай, я бабушке покажу!

Ну я и дал ей тетрадь.

Она на кухню побежала, а я за ней. Любопытно посмотреть, как бабушка отреагирует на моё чистописание.

– Баба, баба! – кричит Женька. – Смотри как чи-и-исто!

Бабушка взяла тетрадь, посмотрела, да как ахнула. Я даже поначалу не понял в чём дело.

А оказывается, Женька-то заляпала всю тетрадь липкими от варенья пальцами. Грязища получилась жуткая!

А Женька говорит:

– Хорофый Петя. Чи-и-исто-чи-и-исто пишет. Хорофый!

В общем с тех пор я и перестал стараться чисто писать. Потому как смысла в этом никакого нет. Всё равно, как ни старайся, кто-нибудь обязательно заляпает!

Комментарий Маши Старцевой.

Очень типичная для Васечкина история. Только зря он всё на младшую сестру сваливает. Я уверена, что это он сам всё заляпал. Потому что Васечкин – неряха!

Комментарий Петрова.

Васечкин прав. Чем больше стараешься, тем больше шансов, что кто-то тебе всё заляпает. Я однажды сочинение писал. А наша кошка прыгнула на стол, опрокинула пакет с молоком, и всё моё сочинение залила. Вот так-то.

Васечкин шёл по улице с полуприкрытыми от удовольствия глазами. Уши его прикрывали маленькие наушники, из кармана торчал плеер.

Возле уличного перехода, беспомощно озираясь, топталась старушка. Проносящиеся мимо машины явно страшили её.

– Мальчик, – обратилась она к проходившему мимо Васечкину. – Помоги мне перейти на ту сторону! Мальчик, куда же ты?

Васечкин, однако, не замечая старушки и соответственно никак не реагируя на её просьбу, пританцовывая в такт музыке, прошёл мимо.

Васечкин истинно наслаждался своей любимой группой и поэтому никого ни на кого на свете не обращал внимания – ни на заплутавшего туриста, растерянно спрашивавшего дорогу, ни на девочку, попросившую у него защиты от преследовавших её хулиганистых мальчишек.

– Мальчик, куда же ты? – всё время неслось ему вслед.

А Васечкин всё шёл, по-прежнему ни на что и ни на кого не реагируя, с полуприкрытыми в самозабвении глазами. Ему не было никакого дела до проблем других людей. Он слушал музыку.

– Мальчик, куда же ты? – испуганно крикнул ему вслед дорожный рабочий.

Но было уже поздно.

Ничего не замечающий вокруг Васечкин с шумом свалился в свежевыкопанную траншею, заполненную мутной водой.

Плеер, намокнув, тут же перестал работать.

Васечкин поднял грязное мокрое лицо и посмотрел наверх, на сбежавшихся людей.