Дэвид Алмонд - Мальчик, который плавал с пираньями

– Я тебя спрашиваю! Куда? – повторяет Морской Волк.

– Не знаю, – признаётся Стен.

– Вот и я не знаю. Я как раз вчера вечером говорю Макинтошу, ну, помнишь, тому, что женился на той девушке из Пембрука, той, что прихрамывала после того, как в три года упала с велосипеда… Так я ему и говорю: «Что с нами будет? Куда мы катимся?» Он, конечно, тоже понятия не имеет. Неудивительно, кстати, если учесть, сколько он пережил со своей несчастной собакой. Но ведь никто же не знает, а? Включишь телевизор, а они там из пустого в порожнее, из пустого в порожнее. И щёки раздувают, будто знают, как жить. А на поверку – пшик. Никто ничего не знает. Но им лишь бы языком молоть. Понимаешь, о чём я, а, Стен? Слушай, а мусору-то, мусору кругом! Не то что в наше время, а? Я, кстати, считаю, что во всём виноваты учителя. Полный упадок. А «С днём рожденья тебя» не помогает! Хоть пой, хоть свисти – если ты родился в сентябре, то в феврале тебе отмечать нечего, но почему-то люди этого понять не в состоянии. Зато они всегда чего-то ждут. Хотя бы и света в конце туннеля… Слушай, приятно было поболтать, Стен, но дел-то по горло. Боюсь, я не смогу с тобой целый день лясы точить. Да и какое отношение всё это имеет к цене на рыбу?

– Не знаю, мистер Морской Волк.

– Вот именно! Итак. Тебе из A, Б, В или Г?

Видя, что Стен совсем не понимает, о чём речь, поставщик рыбок уточняет:

– Ну, что тебе нужно? Золотые исполинки? Золотой стандарт? Золотые ни-рыба-ни-мясо? Или маломерки?

Стен недоумённо молчит.

– Ладно, – говорит Морской Волк. – Пойди-ка сюда, взгляни на них, а я поясню.

Он подводит Стена к бочкам с рыбками. И объясняет, что Золотые исполинки в бочке A – самые лучшие и дорогие, а Золотые маломерки в бочке Г – самые тощие и дешёвые. Стен смотрит на рыбок. И все они для него – красавицы: и шикарные исполинки, и снующие туда-сюда маломерки, и остальные – любых размеров.

– Они прекрасны! – восклицает Стен. – Все до единой!

И обитатели бочек словно бы слышат его – несколько рыбок поднимаются к поверхности и поворачивают глаза и ротики к Стену.

– Ого! Здорово! – говорит Морской Волк. – У тебя хватка. Могу набрать смесь, если захочешь. Тебе сколько надо-то?

– Полстаи.

– И для кого?

– Для Уилфреда Достоевски.

– Знаю-знаю такого! – оживляется Морской Волк. – Давний мой клиент.

Он возвращается к столу и открывает папку.

– Так я и думал, – говорит он. – Уилфред Достоевски обычно берёт маломерок.

Стен кивает. Он тоже это предполагал. Тринадцать рыбок, которых он спас в свой день рождения, были явно из бочки Г.

– Но, говорят, этого твоего Достоевски в последнее время подменили.

– Как подменили? Кто?

– На ярмарке, Стен, любая новость распространяется в мгновение ока. Все говорят, что Достоевски повстречал какого-то мальчишку, который возымел на него большое влияние. – Морской Волк закрывает папку и вглядывается в Стена. – И как, по-твоему, Стен? Подменили?

– Не знаю. Я же раньше его не знал.

– Раньше, чем он с тобой познакомился?

– Не знаю, – повторяет Стен.

Морской Волк улыбается. Подмигивает.

– Для меня удовольствие и честь принимать тебя здесь, Стен, – говорит он. – И знаешь, я тебе всё-таки смешаю полстаи из разных бочек. Хорошо?

– Хорошо, – отвечает Стен.

Морской Волк снимает с плеча свой сачок и поочерёдно окунает его во все четыре бочки. Зачерпнув рыбок, он плавно перемещает их в переносной пластмассовый садок, наполненный чистой водой. Рыбы сбиваются вместе, потеснее – привыкают к новому обиталищу, а потом вдруг разом расплываются по углам: исполинки туда, стандарт сюда, ни-рыба-ни-мясо к задней стенке, маломерки к передней.

– Забавно, – усмехается Морской Волк. – Они ведь так всегда делают. Ну, только посмотри на исполинок! Как они роскошны, а! Ну, что молчишь, Стен?

– Да, роскошны, – откликается Стен.

– А тебе-то, Стен, тебе самому какие нравятся?

Стен вглядывается.

– Недомерки, – говорит он, помолчав.

Морской Волк снова усмехается.

– Так я и подозревал. Может, потому что ты сам ещё недомерок? – Он хохотнул. – Ростом не вышел, а, Стен?

Морской Волк улыбается.

Стен роется в кармане, достает пригоршню монет.

– Сколько они стоят? – спрашивает он.

Морской Волк забирает несколько монет с протянутой ему ладони.

– Этого хватит, – говорит он. – Теперь встань ко мне спиной, надену на тебя садок.

Он поднимает пластмассовый садок, с которого свисают ремни-бретельки. Морской Волк продевает руки Стена в ремни, закрепляет на плечах. Садок с водой очень тяжёлый, но на плечах он как влитой. Стен чувствует, что там, у него на спине, плещется вода. И движения рыбок он тоже ощущает. Как приятно-то!

– Удобно приладили? – спрашивает Морской Волк. Стен кивает. – Ну, раз такое дело, тебе пора. – Он касается плеча Стена. – А знаешь? Маломерки твои любимые на поверку всегда оказываются лучше всех.

Стен прощается. И уходит. Мимо пустых ржавых клеток, позабыв о скорпионах и орле. У него на спине играют-танцуют рыбки. Садок с водой сияет.

Внезапно Стен снова очутился на ярмарочной площади. Как он вышел из шатра? Он не знает, не помнит. Что ж, можно и в обратный путь – мимо «Дикого кабана», к Ниташе и Достоевски, там теперь его дом. За ним тут же пристраиваются дети: тычут пальцами в прозрачный садок, разглядывают рыбок и наперебой клянчат, молят, выпрашивают. А Стен смеётся и отвечает, что рыбок дают только тем, что придёт охотиться на уток в прицепе у Достоевски.

– У нас всем призы достаются! А приз – золотая рыбка! – говорит Стен и очень гордится, что так успешно рекламирует свой аттракцион.

Дети обещают, что придут, непременно придут, и Стен счастлив их дружбой и радостью, счастлив быть частицей ярмарки… Он и вправду дома! Но у него опять возникает странное чувство: за ним кто-то следит. У шатра с борцами он останавливается, озирается. Чуть в стороне, в тени, стоит незнакомец.

Дети ахают. Они старожилы ярмарки, и они этого человека узнали!

– Это Панчо!

– Нет, не может быть!

– Он, точно он. Я видел его в прошлом году в Марракеше.

– Это Панчо!

– Панчо Пирелли!

И вдруг Панчо выходит из тени и направляется в их сторону. Дети стихают. Стену передаётся их волнение, он тоже дрожит. Панчо смугл и темноглаз. Одет во что-то синее. А идёт он прямиком к Стену!

– Ты – Стен, – говорит он. Голос мягкий, иностранный и точно водой разбавленный… – Я ждал тебя, Стен. Все эти годы я знал, что появится мальчик. Такой, как ты. И вот ты здесь.

Он протягивает руку. Стен тоже, и ему отчего-то кажется, что он знает Панчо уже давно, очень-очень давно.