Дэвид Алмонд - Мальчик, который плавал с пираньями

– Самое обычное, – отзывается Стен. – Я жил в соседнем городе с дядей Эрни и тётушкой Анни.

– Это всё не важно, – говорит Пирелли. – Надо выдумать тебе новое детство, Стен.

– Наврать, что ли?

– Нет. Надо… создать миф. Пойдем-ка, я тебе кое-что покажу. Ты всё поймёшь.

Панчо ведёт Стена за аквариум, к синему жилому вагончику. Они входят внутрь. Там чисто и опрятно. На стенах картины: экзотические животные в экзотических джунглях, потрясающие рыбы и птицы. Есть фотографии Пирелли: он стоит перед аквариумом с пираньями, а рядом – кинозвёзды, принцессы, политики.

Панчо усаживает Стена на деревянный стул, а сам открывает ящик и вынимает две фотографии. На первой – тощий и довольно грустный мальчик в шортах и серой школьной спортивной куртке, в белой рубашке и полосатой кепке.

– Таким я был, – говорит Пирелли.

На другой фотографии – смелый гордый мальчик в лазурно-голубых плавках, плаще-накидке и очках для плавания.

– А таким я стал, – комментирует Панчо.

– В Венесуэле? – спрашивает Стен.

– Нет, в Эшби де ла Зуш.

– Эшби де ла Зуш? Это здесь, совсем…

– Да, это совсем рядом с Бирмингемом.

– А как же…

– Ориноко? Амазонка? Я читал о них, конечно. Видел фото, фильмы. Там наверняка потрясающие места. И я намерен непременно туда попасть – с тобой вместе, Стен. Потому что я никогда там не бывал: ни на Амазонке, ни на Ориноко.

– Выходит, никакого детства в Южной Америке…

– Да, Стен. Это легенда.

Стен вздыхает. Как-то всё это… слишком. Наверно, пора ему вернуться в дом 69 по Рыбацкому переулку.

Пирелли посматривает на него сбоку.

– Я тебе это рассказываю, потому что доверяю. Ты не проговоришься. Ты верный человек, Стен, верный друг, я это точно знаю. Я узнал в тебе себя.

Пирелли передает Стену стакан с тёмной жидкостью. Стен принюхивается.

– Это черногаз? – уточняет он.

– Правильно. Пей. Он придаст тебе сил.

Один глоток, другой… Вкус, как и в прошлый раз, странный и восхитительный.

– Теперь слушай истинную правду, – говорит Пирелли. – Я был довольно несчастным и одиноким мальчиком. Родители мои умерли, когда я был совсем мал…

– Мои тоже, – вставляет Стен.

– Да, Стен, я так и думал. Меня взяли на воспитание дальние родственники, пара несчастных стариков. Звали их дядя Гарри и тётя Фред.

– Тётя Фред? Мужское имя?

– Это для краткости. Полное имя Фруделла, – поясняет Пирелли. – Хотя ей, конечно, стоило родиться мужчиной. Сам посуди: вся волосатая, да ещё трубку курила, да плевалась далеко и натуральным ядом. В общем, отдали они меня в школу, которая у меня никаких чувств, кроме ненависти и страха, не вызывала. Школа Святого Вольдемара. Я её прозвал Святым Волдырём. Короче, Стен, я оттуда сбежал. В город приехал цирк, и я сбежал с цирковыми.

– Они вас так и не нашли? – спрашивает Стен.

Пирелли пожимает плечами. Качает головой.

– Подозреваю, что даже не искали.

– И вы сразу начали плавать с пираньями?

– Нет. Я чистил шерсть верблюдам и ламам. Расчёсывал гривы и хвосты зебрам, мыл слонов. Прекрасные животные. А однажды весной в цирк приехал Педро Пельдито.

– Педро Пельдито?

– Да. С пираньями. Вот он действительно приехал из Бразилии. Так он, во всяком случае, говорил. Он нашёл меня, вычислил – точно так, как я тебя. Педро сказал, что наша встреча – это сама судьба. Он обучил меня общаться с рыбами и верить в сказки. Он сделал меня тем, кто я есть сегодня, великий и удивительный Панчо Пирелли. Вот он, смотри.

Эта фотография кажется совсем древней. Видимо, чёрно-белая и раскрашенная. На фото – смуглый усатый мужчина в лазурно-голубой накидке. Позади него – аквариум с пираньями, и челюсти им подкрасили красным цветом. На раздвинутом занавесе угадываются буквы – имя артиста.

– Педро Пельдито! – говорит Панчо. – Человек-чудо. И создатель чудес. Педро Пельдито, мой учитель. Ты чувствуешь, какая мощь от него исходит?

– Да, – говорит Стен.

– Хорошо. Теперь пей черногаз и переодевайся.

– Во что?

Пирелли усмехается. Снова открывает ящик. Достаёт оттуда лазурно-голубые плавки, плащ и очки.

– Вот в это! – отвечает он. – В то, что надевал в твоём возрасте Панчо Пирелли. Плавки, накидка и очки ждали наследника!

В новом одеянии Стен – точно сошёл с картинки! Конечно, он по-прежнему щуплый тощий мальчик и, конечно, он по-прежнему наш маленький Стен, но сам-то он уже ощущает себя иначе. Они с Панчо стоят возле залитого утренним светом аквариума и внимательно разглядывают смертельно опасных пираний.

– Разумеется, я не брошу тебя туда, как щенка в море, – говорит Панчо.

«Что? Бросить меня к пираньям?!» – думает Стен.

– Полагаю, Достоевски прав: сначала я должен тебя кое-чему обучить, – продолжает Панчо. – Таков современный подход: сперва теория, а уж потом практика, верно?

– Вроде так, мистер Пирелли.

– Тогда начнём. Итак, теория, да? Что ж, урок первый: знакомство с пираньями. Вот тут вся наша теория изложена…

Панчо роется под аквариумом и вытаскивает пару сильно потрёпанных книг: школьную энциклопедию и какой-то доисторический атлас. В энциклопедии выцветшими буквами изложено, что пиранья – агрессивная плотоядная рыба, которая водится в реках Южной Америки. Так и написано: не входите в реку, если есть подозрение, что в ней обитают пираньи. В атласе видно, как Амазонка и Ориноко текут через дебри тропических лесов Южной Америки. И добавлено: Значительная часть этой обширной территории пока не изучена.

– Ты и без книжек всё это знаешь, – говорит Пирелли. – Кстати, плавать-то ты, полагаю, умеешь?

Когда Стен ещё ходил в школу, их всем классом водили в городской бассейн. Вода там аж бурлила, потому что десятки детей колотили по ней руками-ногами, а учитель стоял на кромке и брызгал слюной: мол, всё не то, не так и не этак.

– Умею вроде, – отвечает он. – По крайней мере, я в каких-то соревнованиях участвовал. Заплыв на пятьдесят метров. Значок дали.

– Хорошо, – говорит Пирелли. – Хотя тут у нас совсем другое плавание. В сущности, будем учиться тонуть. Но с умом. Сначала надо тебе дыхание поставить. А ну-ка, не дыши.