Михаил Андреев - Васька

На дворе стоял июнь. Парило так, что хотелось залезть в холодильник и закрыть за собой дверь. Вовка Васильев, парень восемнадцати лет, сидел на скамейке и задумчиво потягивал из банки кока-колу, купленную в ближайшем ларьке. Делать было абсолютно нечего. Друзья разъехались на лето кто куда, а Вовку отец взял к себе на фирму, сказав: «Пора тебе потихоньку к делу приобщаться, кроме тебя, мне всё это хозяйство передать будет некому». Мать, Нина Александровна, пыталась возразить, мол, пусть ещё сын погуляет, но отец был непреклонен. Вовка работал с несколькими партнёрами фирмы, набивал руку, так сказать. Работа как работа, и время свободное иногда оставалось.

До следующего клиента надо было ехать на метро. Вовка неохотно поднялся и двинулся к павильону подземки. Вдруг его окликнули:

— Эй, парень, дай десятку на морковку лошадке!

Он повернулся и увидел девчонку лет тринадцати, сидящую на лошади. Вид у лошадки был неприглядный — тусклая длинная шерсть, усталый взгляд и ужасные копыта с заусеницами (потом Вовка узнает, что такие заусеницами называются заломами).

— У тебя самой денег нет, что ли?

— Не-а, не заработали ещё, только пришли, — ответила девчонка.

— А откуда идёте?

Девчонка назвала район, находящийся от места разговора километрах в семи, не меньше.

— Ни фига себе, — удивился Вовка. — И это ты на ней столько ехала по такой жаре?!

— А чего ей будет-то? Она кобыла молодая, пять лет всего.

Вовка в своей жизни ещё ни разу не сидел на лошади и, если честно, желания большого не испытывал. Он уже собирался сказать, что денег нет, и двинуться дальше, но лошадь вдруг сделала несколько шагов вперед и уткнулась лбом Вовке в грудь. От неожиданности он вздрогнул и замер, а потом каким-то неосознанным движением погладил лошадь по голове. Реакция девчонки была непонятной:

— Ну ты, зараза! Только и умеешь, что жаловаться!

Девчонка резко дёрнула повод и лошадь, вскинув голову, чуть не ударила Вовку в подбородок.

— За что ты её так?

— Нечего халявить, нам деньги зарабатывать надо!

— Ну так и зарабатывай!

— А как зарабатывать-то, если эта зараза к тебе прилипла?

— Так тебе деньги на морковку нужны или ты их себе берёшь?

— Ну что-то себе, а остальное хозяйке отдаю, это её лошадь.

Вовка уже устал от этих разговоров, достал десятку и протянул девчонке.

— На, купи ей хлеба.

— Ой не могу, насмешил! Да ты знаешь, что лошадям свежий хлеб нельзя? — засмеялась собеседница.

— А почему?

— Долго рассказывать, да ты и не поймёшь.

— Ну тогда купи ей то, что можно. И вообще, пока, мне по делам надо.

Вовка повернулся и направился к метро. Он прошёл пару сотен метров и вдруг услышал за спиной истошный крик:

— Стой, зараза, стой!

Парень повернулся и увидел: лошадь рысила за ним, а сверху болталась в седле девчонка, безуспешно пытаясь остановить набравшую ход кобылу. Добежав до Вовки, лошадь остановилась, потянулась мордой и коснулась губами Вовкиной руки. Прикосновение было мягким, а губы напоминали бархат.

— Ничего себе, — сказал Вовка, — чего ей надо-то?

— А я откуда знаю? — ответила горе-всадница. — Я сама не врубаюсь. Давай я отъеду за угол, а ты потом дальше пойдёшь, — предложила девчонка.

— Давай, а то я и так из-за вас опоздал. Как её зовут? — спросил Вовка.

— Точно не знаю, мы её Васькой зовём, — ответила девчонка.

Вторая попытка расстаться оказалась успешной.

Вечером к Вовкиным родителям пришёл Николай Петрович Измайлов, владелец крупного банка, в котором у отца был открыт счёт. Измайлов и Сергей Иванович дружили ещё со школьной скамьи. Несмотря на разницу в социальном положении, они дорожили этой дружбой по сей день. К тому же банкир жил один с дочерью. Жена ушла от него уже давно, оставив ему пятилетнюю Марину. В Вовкиных родителях он нашёл приятных собеседников и любил бывать у них в гостях. Парень рассказал Николаю Петровичу о произошедшем с ним случае. Тот рассмеялся:

— Да знаю я этих малолеток на лошадях, их моя дочка покатушницами называет. Она у меня конным спортом занимается, это у них терминология такая.

— А почему покатушницы?

— Ну они народ всякий катают на лошадях с утра до вечера. А потом деньги хозяйке конюшни отдают. Та им копейки выделяет, остальное себе в карман.

— А лошади? — неожиданно для самого себя спросил Вовка.

— А что лошади? Дочка говорит, они для них, как автомобиль для бомбилы, — гоняют, пока не развалятся. А потом на мясо сдают.

— Как на мясо? — опешил Вовка.

— А так. Ты вон колбасу сейчас ешь, а туда обязательно конину добавляют, технология такая.

Вовка поперхнулся и поспешно выбрался из-за стола. Через десять минут он вернулся и с мрачным видом сел на своё место. Николай Петрович похлопал его по плечу. Обращаясь к Вовкиному отцу, снисходительно произнёс:

— Впечатлительный у тебя парень, Сергей.

— Ничего, пусть привыкает к реалиям. Чтобы потом на переговорах с клиентами в обморок не падать.

Вечер для Вовки был испорчен. Он попрощался с Николаем Петровичем, пожелал спокойной ночи родителям и ушёл к себе в комнату. Спать не хотелось. Он включил компьютер (крутой аппарат, шестиядерный процессор, «выделенка» в Интернет и всё такое прочее — подарок родителей на совершеннолетие) и зачем-то набрал в поисковике слова «лошади» и «кони». Получив добрых пять сотен ссылок, Вовка наобум ткнул курсором мыши в первую. Открывшаяся страница называлась «Клуб любителей коней prokoni.ru». Здесь было столько непонятных слов, что Вовка сгоряча хотел закрыть окно с сайтом, как вдруг увидел объявление «Пропала лошадь у метро…». Станция была та самая, у которой Вовка сегодня разговаривал с девчонкой-покатушницей. Почему-то сразу вспомнились лошадиные губы, мягко и аккуратно теребящие ладонь. Вовка посмотрел на часы — 23.30. До станции минут двадцать пешком. Не совсем понимая, зачем он это делает, Вовка встал, накинул куртку и вышел в коридор.

— Мам, пап, я на полчасика выйду. Колька Ползунов звонил, у него на компе какой-то вирус хитрый появился. Я ему диск антивирусный отдам, а то Колька боится, что у него компьютер до утра не доживёт.