Юрий Сотник - На школьном дворе. Приключение не удалось

— Федька!… Вот уже даже сейчас про нас можно было бы рассказ написать: как ты в побег собираешься, как я тебе помогаю и как мы ночью идем прятать вещи на глухой пуст… — Она вдруг запнулась, остановилась и, испуганно раскрыв глаза, прошептала: — Ой, слышишь?

Со стороны пустыря донесся страшный стон… Нет, это был не стон, а какой-то гнусавый вой, страдальческий и вместе с тем полный нечеловеческой злобы. У Феди ёкнуло сердце. Вой постепенно замер, но через секунду послышался снова. Луна вцепилась Феде в локоть:

— Федька, что это?

«Коты дерутся», — смекнул про себя Федя, а вслух сказал хладнокровно и деловито:

— Эге! Надо расследовать! Дай-ка стеганку. Я спрячу вещи и заодно посмотрю, что там такое.

Он бесстрашно запрыгал по обломкам и исчез в темноте.

Луна стояла среди дороги, чувствуя, как дрожат коленки, а по спине словно льется холодная струйка. Но вот она тоже догадалась, кто это так страшно воет.

— Федя! Это коты! — смеясь, закричала она, когда тот минуты через две снова вышел на дорогу.

— Да-а, коты, — не очень охотно согласился Федя. Луна вдруг перестала смеяться. Подойдя к Феде, она заглянула ему в лицо:

— Федька! Но ведь ты-то не знал, что это коты! Ну неужели ты ни капельки не боялся?

Федя усмехнулся чуть заметной усмешкой.

— Скоро мне придется слушать, как целые волчьи стаи воют, — очень медленно выговорил он. — Что ж, прикажешь мне их бояться?

И всю обратную дорогу Луна шла рядом с Федей притихшая, молчаливая, временами сбоку осторожно поглядывая на своего удивительного спутника, а Федя тоже молчал, не желая нарушать благоговейной, очень приятной для него тишины.

Утром Варя, учившаяся в первой смене, разбудила Федю, но после ее ухода он снова заснул, потому что ночью проворочался часов до четырех.

Вовка, оставшись без надзора, развил лихорадочную деятельность. Он вытащил из чулана большой топор, необходимый для обороны от медведей, и сунул его к себе под кровать, потом бесшумно, как мышь, начал шнырять по квартире, стараясь угадать, куда мама запрятала на лето его шубу и валенки. Он выдвинул и перерыл все ящики комода, осмотрел платяной шкаф, вскрыл чемодан и корзину, стоявшие друг на друге в передней. Он так перекопал хранившиеся там вещи, что потом не смог закрыть ни корзины, ни чемодана, да к тому же ему оказалось не под силу снова поставить их друг на друга. Он понимал, что за это ему грозит от Вари суровая кара, но не страшился ее. Он ведь не знал, что ему предстоит пострадать зря, что Федя собирается, уйдя в школу, больше не возвращаться домой.

Нигде шубы и валенок не оказалось. Осталось обследовать еще один чемодан, хранившийся на шкафу. Придвинув к шкафу стул, Вовка поставил на него принесенное из кухни пустое ведро. Забравшись на стул, он оттуда поднялся на днище ведра и, уцепившись за верх шкафа, стал на спинку стула сначала одной ногой, потом — двумя. Стул подвернулся и упал, и Вовка полетел на кадку с фикусом, стоявшую на табурете. Ведро загремело, кадка бухнула об пол, Вовка, сидя на полу, тоненько завыл, и Федя, всклокоченный, в одних трусах, выскочил из «кабинета».

— Что это ты? Откуда ты свалился?

— Отту-у-уда! — проплакал Вовка, показав глазами на шкаф.

— Зачем ты туда полез? За каким чертом тебя туда понесло?

— Хотел прове-ерить, не завелась ли в чемодане мо-о-о-оль, — рыдая, соврал Вовка.

Такая Вовкина хозяйственность рассмешила Федю, да к тому же он вспомнил, что видит братишку последние часы. Он ласково успокоил Вовку, водрузил неповрежденный фикус на место и даже запер и поставил друг на друга корзину с чемоданом, в которых Вовка, по его словам, тоже искал моль.

У Феди все было готово к побегу, он мог бы пуститься в путь хоть сейчас, но задерживал Миша Полозов — мальчик, с которым Федя сговорился о продаже фотоаппарата. Мать обещала Мише подарить деньги только сегодня вечером, по возвращении с работы. Миша не хотел ей говорить, что покупает аппарат с рук, поэтому было условлено, что покупатель и продавец встретятся для совершения сделки на улице сегодня в половине восьмого.

Уроков Федя делать не стал, все учебники его лежали в рюкзаке на пустыре. Он и в школу-то собирался пойти лишь для того, чтобы попрощаться с ней да убить время. Позавтракав, он стал слоняться по дому, то и дело поглядывая на часы. Вовка всюду бродил за ним и временами спрашивал, пойдет ли сегодня Федя в школу, когда он вернется из школы домой и что он собирается делать сегодня вечером.

В половине первого пришла Варя. Сели обедать. За столом Варя, как всегда, воспитывала Вовку, а Федя с грустным умилением смотрел на них.

Но вот часы пробили половину второго.

— Пора! — шепнул сам себе Федя.

Он резко поднялся, на минуту удалился к себе в «кабинет» и вернулся с портфелем, в котором лежали фотоаппарат да старые тетрадки.

— Ну! — сказал он неестественно громко. — Я, значит, пошел. Вы тут живите мирно без меня…

Секунду поколебавшись, он подошел к Варе, затем к Вовке, все еще сидевшим за столом, быстро чмокнул каждого из них в макушку и исчез.

Занятное это положение — прийти в знакомый класс, вести себя как ни в чем не бывало, видеть, что все смотрят на тебя как на самого простого смертного, и знать, что дня через два вся школа будет потрясена твоим отчаянным поступком и имя твое будет на устах у всех, начиная от первоклассника и кончая седовласым педагогом.

Смешными и незначительными казались Феде волнения, радости и огорчения, которыми жили его товарищи в тот день.

Когда он вошел в класс, председатель Слава Панков вешал на дверь объявление:

«Внимание!

Завтра после пятого урока состоится сбор отряда. Обсуждаем план работы на первую четверть.

Пионеры! Вносите свои предложения!»

Увидев Федю, Слава сказал:

— Вот Фантазер Васильевич! Ты говоришь, что энергию тебе некуда девать… Вот, давай завтра такое предложение, чтобы было куда ее девать. А то мечтать о великих делах ты мастер, а как конкретное что-нибудь — так в кусты.

Федя ничего не ответил на это. Славка был неплохим малым, но уж больно он стал воображать себя важным руководящим работником после того, как его снова выбрали председателем. А ведь выбрали его не потому, что он был очень уж хорош как председатель, а просто так, по привычке. Учился он отлично, по дисциплине имел пятерки, в прошлом году аккуратно выполнял все указания вожатых и классной руководительницы и ни с кем из ребят не ссорился. Вот его и выбрали снова, чтобы не спорить из-за других кандидатов.

Дежурные сегодня запоздали, и в класс до начала уроков набилось много народу. Стоял изрядный галдеж, крик и визг. Сквозь весь этот шум Федя расслышал голос, который звучал то в одном углу класса, то в другом, то в третьем: