Виталий Бианки - Лесные сказки и были (сборник)

Я припустил вперёд и скоро прибежал к морю. В лодке уж меня ждали и пароход ругался – гудками, конечно.

На пароходе я спросил капитана:

– Какая это земля?..

– Восточный берег Гренландии, – ответил капитан.

– Ну, ладно, – сказал я. – Но что же это за страна такая? Ведь здесь всё шиворот-навыворот: зайцы сами тебе чуть за пазуху не скачут, диких быков – хоть поленом гоняй, а волки от человеческого чиху, как от пушки, врассыпную!

И про себя подумал: «Совсем как мне маленькому хотелось, чтобы соль на хвост сыпать».

Капитан улыбнулся.

– А это, – сказал он, – это вот почему. Людей тут нет. И не было. Зайцы и овцебыки совсем с человеком не знакомы. И поэтому не боятся его.

– А волки почему же боятся? – спросил я.

– А волки пришли сюда недавно. По льду перешли из Америки. И они отлично помнят, что такое человек. И что за инструмент у него – ружьё. Им и неохота связываться с человеком.

Вот что сказал мне капитан. И я думаю, что это правда.

Собака-математик сидит на парте и решает задачи на сложение и вычитание, умножение и деление. Собака-охотник с ружьём и сумкой идёт на задних ножках, ведёт на поводке крошечную собачку – охотничью собаку. Собаки мчатся верхом на маленькой лохматой лошадке.

Кошка разыгрывает смешную сценку с крысами и не трогает их.

Весёлые, гладкие морские львы играют друг с другом в мяч.

Исполинский кенгуру дерётся боксом с человеком.

Что это: сказка, сон?

Ни то, ни другое.

Это цирк – представление Владимира Григорьевича Дурова-младшего с его четвероногими артистами.

Владимир Григорьевич со своими зверями говорит добрым, спокойным голосом. И все звери – от крошечной, карманной собачки до громадного, неповоротливого Макса – охотно и весело исполняют его приказания.

Макс – это слон. По-настоящему он не слон, а слониха. Дуров назвал её Макси. Но все видят – слон; раз слон, – значит, не она, а он – Макс. Так и пошло: Макс да Макс.

Дуров получил Макса совсем диким, необразованным девятилетним слонёнком.

Теперь Макс почти совсем взрослый. Он умеет сидеть на тумбе, как на стуле. Он играет на губной гармошке и сам приплясывает под свою музыку. Под звуки оркестра он танцует вальс. Он замечательный артист и разыгрывает целую сценку с громадной бритвой в хоботе: бреет, совсем как настоящий парикмахер. Затем ему надевают на голову красную фуражку, на бок – кобуру револьвера, на шею – свисток, и Макс выходит на сцену милиционером.

Он уводит домой непокорную маленькую лошадку – пони.

Но самый красивый номер Макса в конце представления. Слон выходит на арену и, будто какой-нибудь рыцарь, преклоняет колено перед своим повелителем. Весь в серебре и блёстках подходит к нему хозяин. Могучий зверь нежно обхватывает его хоботом, встаёт, высоко в воздух поднимает блестящую фигуру человека и торжественно уносит его с арены под восторженные рукоплескания публики.

И всему этому выучил Макса Дуров, ни разу при этом не ударив слона.

Самый любимый друг Макса – красивый верблюд Екатерина. На арену друзья выходят вместе. Из-под купола несутся плавные звуки оркестра. Слон подхватывает хоботом тоненький хвостик верблюдицы, и неуклюжая пара начинает медленно и важно кружиться в вальсе.

Но вот музыка смолкла, танец кончился. Макс и Екатерина подходят к барьеру, подгибают задние ноги и усаживаются отдыхать.

Макс терпеть не может разлучаться с Екатериной, и, когда Дуров переезжает из города в город, слон и верблюд всегда идут рядом.

Раз Дуров со всеми своими четвероногими артистами прибыл в город Пермь. Макса вывели из вагона, привели в цирк и поставили в конюшню, а Екатерину не успели привести, оставили до утра в поезде.

Дуров переночевал в гостинице. Утром подходит к цирку и видит: на улице собралась большая толпа мальчишек, а посередине её стоит и весело помахивает хоботом слон.

Оказывается, Максу стало скучно без Екатерины.

От нечего делать слон ночью разобрал всю деревянную стену конюшни и сложил все доски в кучу; потом разворотил хоботом кирпичи фундамента – и вышел на свободу.

С тех пор как только разлучат Макса с верблюдом, он точно с ума сходит. Хоботом разворачивает стойла, двери и так топочет пудовыми ногами, что проламывает пол. Прямо жить не может без Екатерины!

Макс – большой шутник. А весит он сто пятьдесят пудов, другими словами, – почти две с половиной тысячи килограммов, примерно, значит, столько же, сколько весит толпа людей человек в пятьдесят. Так неудивительно, что и шутки у него несколько тяжеловесные.

В Свердловске повели Макса купаться. Макс зашёл в воду, почувствовал себя на свободе и развеселился.

Он опустил хобот в воду, пошарил им по дну. Поднял хобот, оглянулся на людей да как дунет на них!

Что тут было! Дождь песку, град камешков картечью осыпали стоящих на берегу. Весь народ бросился врассыпную.

А Макс-то доволен: знай себе запускает хобот в воду, набирает воды и, как из пожарной кишки, поливает вправо, влево, во все стороны.

Что тут делать? Как унять озорника? Как подойти к нему, когда по воздуху с песком и галькой носятся целые булыжники?

Но Дуров решился.

Смело вошёл он в воду. Мимо него со свистом проносились камни. Каждый из них мог проломить ему голову.

Дуров подошёл сзади к расшалившемуся слону и схватил его за ухо.

Слон в тысячу раз сильнее человека. Слон может хоботом переломить человека пополам, словно лёгкую тростиночку, может ногами раздавить его с такой же лёгкостью, как лошадь таракана. Но бесстрашному человеку слон покоряется, точно малое дитя.

Как только Макс почувствовал, что кто-то схватил его за ухо, он струсил. Струсил – и скромно опустил смертоносный хобот.

Так за ухо Дуров и повёл его к берегу. И громадный слон с виноватым видом дал увести себя в конюшню.

Макс любопытен, ох, как любопытен! Подойдите к нему близко, – он сейчас же запустит хобот к вам в карман: а нет ли там чего-нибудь вкусненького? Всё ему надо пощупать хоботом, попробовать на вкус.

В Ленинграде пришёл рисовать Макса один художник. В зверинце было очень тепло. Художник снял с себя меховую куртку и повесил её рядом с собой на стену.

У этого художника была странная манера: он всегда начинал рисовать животных с хвоста.

Слон велик. Прошло время, пока художник нарисовал хвост, нарисовал левую заднюю ногу, правую заднюю и перебрался к спине. Тут ему вдруг понадобилась резинка. А резинка у него лежала в кармане меховой куртки.

Художник обернулся, протянул к стене руку, но куртки там не было.

– Караул! – закричал художник. – Держите! Воры!