Лидия Чарская - 7 историй для девочек

– Попробую лучше рассказать на память какое-нибудь стихотворение…

Она выпрямилась, положив руки, как примерная ученица, и принялась декламировать. Но голос у неё был чужой и хриплый, а слова получились какие-то не те:

– Нет, это совсем не то, – проговорила Алиса, и на глазах у неё снова выступили слёзы. – Значит, я всё-таки Молли. И буду я теперь жить в её крохотном домишке, и игрушек у меня почти совсем не будет, а вместо них – сплошное домашнее задание!..

– Нет, если уж я превратилась в Молли, лучше мне навсегда остаться здесь! И пусть старшие не заглядывают сюда и не упрашивают меня: «Ласточка, вернись назад!» Я только взгляну на них строго снизу вверх и скажу: «А кто я такая? Ответьте сначала: в кого я превратилась? Если мне понравится быть ею, тогда выйду, а если нет – останусь тут, пока не подменюсь на кого-нибудь другого…

– Ой, мамочка моя! – запричитала Алиска, и слёзы брызнули у неё из глаз. – До чего же хочется, чтобы сюда хоть кто-нибудь заглянул! Как тяжело быть одной-одинёшенькой!

Сказав это, она взглянула на свои руки и с удивлением обнаружила, что сама не заметила, как надела одну из Кроличьих перчаток.

«Как же мне это удалось? – подумала Алиска. – Неужели я снова уменьшилась?»

Она подошла к столику, чтобы измериться, и увидела, что стала себе до пояса и продолжает быстро уменьшаться. Оказывается, всё дело было в веере, который она держала в одной руке. Алиска поспешно бросила его, и правильно сделала, а то совсем бы исчезла.

– Чуть было не испарилась! – проговорила она с испугом, но довольная, что от неё хоть что-то осталось. – Ну, а теперь – в сад!

И она подбежала к заветной дверце, – но – увы! та снова была заперта, а золотой ключик лежал на столе, как и прежде.

– Вот беда! – горько вздохнула бедняжка. – Я теперь совсем крохотная. Ужасно, говорю я вам, просто ужасно!

Сказав это, Алиска вдруг поскользнулась и – плюх! – оказалась до подбородка в солёной воде. Сначала она подумала, что упала в море. «Тогда обратно доберёмся поездом», – решила она. Алиска была на море всего один раз и при слове «море» представляла себе кабинки для переодевания, малышей с лопатками, играющих в песочке, вереницу дачных домиков, а за ними – железнодорожную станцию. Но тут было не море, вернее – это было море слёз. Она сама его наплакала, и получилось оно таким глубоким, что в нём не достал бы до дна самый высокий человек.

Алиса принялась плавать туда-сюда в поисках выхода, а плавая, приговаривала:

– Нельзя было столько плакать. Вот утону в собственных слезах – буду знать! Такого чуда ни с кем ещё не случалось! Что и говорить: сегодня со мной приключаются одни чудеса!

И тут она услышала, как что-то невдалеке шлёпает по воде. Алиска подплыла поближе – посмотреть, что это такое. Сначала она подумала, что это морж или бегемот, но вовремя вспомнила, какая она теперь крошечная, и сообразила, что это – всего-навсего мышь. Должно быть, она тоже поскользнулась и упала в море.

«Заговорить с ней, что ли? – подумала Алиска. – Тут так всё необычно, что, наверно, и мыши умеют разговаривать. Ну, попытка не пытка».

– О Мышь! – сказала она. – Не знаете ли вы, как выбраться из этой лужи? Я так устала плавать, о Мышь!

Алиска считала, что именно так надлежит обращаться к мышам. Конечно, раньше ей с ними разговаривать не доводилось, зато у брата был учебник латинского языка, а там было ясно сказано: именительный – «мышь», родительный – «мыши», дательный – «мыши», творительный – «мышью», звательный – «о мышь!».

Мышь с любопытством посмотрела на неё и, кажется, подмигнула одним глазком, но ничего не сказала.

«Наверно, она иностранка, – подумала Алиса. – Скорее всего, француженка. И приплыла она к нам с войсками Вильгельма Завоевателя». (Алиска не была сильна в истории и постоянно путала имена и памятные даты). Подумав так, она сказала:

– Oùe est ma chatte? – это было первое предложение из её школьного учебника французского языка. В переводе оно означает: «Куда запропастился мой кот?»

Мышь в ужасе дёрнулась, выпрыгнула из воды, плюхнулась обратно и задрожала всем телом.

– Ой, простите, пожалуйста! – затараторила Алиска: надо же так оскорбить бедное животное! – Я совсем забыла, что вы недолюбливаете кошек.

– Недолюбливаю?! А вы бы их любили, окажись вы на моём месте?

– Конечно, конечно, – примирительным тоном ответила Алиска. – Пожалуйста, не сердитесь на меня. А всё-таки, жаль, что вы не знакомы с нашей кошечкой Диной. Думаю, после неё вы полюбили бы всех остальных кошек. Она такая ласточка! – И Алиса принялась рассказывать, плавая по морю туда и обратно:

– Такая хорошенькая! Сидит себе у огня и мурлычет. Лапку облизывает, личико умывает… А какая она мягенькая, пушистенькая – так приятно её гладить! А как она мышей ловит!.. ой, простите, пожалуйста! – закричала она снова: на этот раз Мышь так рассердилась и оскорбилась, что её затрясло от усов до кончика хвоста. – Давайте не будем о Дине, если вы против!

– Хорошенькое дело! – воскликнула Мышь, продолжая содрогаться. – Можно подумать, что это я завела такой разговор! Все члены нашей семьи ненавидят котов, этих мерзких, подлых, грубых животных, в которых нет ничего человеческого! Не произносите в моём присутствии это бранное слово!

– Не буду, честное слово, не буду! – пообещала Алиска и поспешила переменить тему. – Скажите, а как вы относитесь… к собакам?

Мышь промолчала, и Алиска радостно продолжала:

– По соседству с нами живёт ужасно симпатичный пёсик! Вы бы его только видели! Маленький такой терьерчик. Глазки блестящие, шёрстка коричневая – длинная, волнистая. Если что-нибудь бросить, он принесёт, и служить умеет, да и вообще он такой умный – всего и не упомнишь. Живёт он у фермера. А фермер говорит, что он приносит большую пользу в хозяйстве, и за него предлагают огромные деньги. Он и крыс умеет убивать, и… ой, мамочка! – закричала она извиняющимся тоном. – Простите меня, я вас снова обидела!

На этот раз Мышь бросилась наутёк, оставляя за собой след, как моторная лодка.

Алиска позвала её ласковым голоском:

– Мышенька, дорогая! Пожалуйста, вернитесь! Давайте не будем о кошках и собаках, если вам не хочется.

Услышав эти слова, Мышь развернулась и медленно подплыла к Алисе. Лицо её было бледнее мела («от негодования!» – подумала Алиса), и она сказала с дрожью в голосе:

– Выберемся на сушу! Я расскажу вам о природе своей ненависти к котам и псам.