Ярослав Свиридов - Шляпс!

— Просто один из нас вечно болеет! А в этот раз он не заболел!

— Сам ты не заболел!

— А Виктор Геннадич сказал, Артемоном будет тот, кто лучше гавкает!

— А кто из вас лучше стрекочет? Может, один из вас согласится побыть Сверчком?

— Пусть он будет Сверчком! — эти слова папа также услышал в стерео.

— Давайте мы погавкаем, а класс проголосует, кто лучше? — предложил Сережа.

— Не, не, не! — папа замотал головой. — Вы это уж как-нибудь сами решите. Кулуарно. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Кулуарно — значит у кулера, — сказал Миша.

— Ну-у… Можно и так сказать. Ладно! Идем дальше. Базилио!

— Я! — котом Базилио был Юра Кондаков, пухлый мальчик в круглых очках.

Немного освоившийся в новой обстановке, папа хотел было пошутить, что, судя по виду, Юра специально для роли набрал десять лишних килограммов и испортил себе зрение, но тактичность взяла верх.

— Отлично! — вместо этого сказал он. — Так, лису Алису я знаю с детства… Тортилла!

— Я! — Тортиллой оказалась Маша Сумкина, сидевшая рядом с Соней.

— Ага! Так. Э… Гм… Дерево?

— Я! — из-за парты поднялся Рома Пехов. — Я его держу. У меня маленькая роль.

— Не бывает маленьких ролей! Бывают маленькие актеры! — изрек старый афоризм папа. Что звучало двусмысленно, так как Рома был самым маленьким в классе, а потому и единственным, кого не было видно из-за дерева. — Теперь куклы!

Половина класса поднялась из-за парт.

— Ого! Садитесь. Лягушки!

Поднялась вторая половина класса.

— Ясно. Садитесь.

Папа вспомнил, как в прошлом году класс так же массово участвовал в постановке «Красной Шапочки». Ролей в сказке было мало, поэтому все мальчики, за исключением нескольких охотников, стали друзьями волка (они ходили за ним следом и выли хором), а все девочки стали подружками Красной Шапочки (они кружились вокруг нее в хороводе). Как заметила позже Соня, на сцене не хватало только друзей пирожков.

— Ну вот, полдела сделано! — чересчур оптимистично заявил папа. — Теперь открываем роли и будем репетировать.

— Мы в актовом зале должны репетировать! — поправила папу Инна.

— Хорошо, пойдемте в актовый зал, — папа встал. — Построиться по парам! Вы же еще парами ходите? Или вы уже достаточно взрослые, чтобы стесняться держаться за руки?

— Мы уже два года как гурьбой ходим, — сказал Костик.

— Тогда построиться в гурьбу! — распорядился папа.

Рой пятого «Д» вылетел из дверей класса и, бестолково толкаясь, направился в сторону актового зала. Позади всех тащился Сашка в болотных сапогах.

— А что за история с человеком из детской передачи? — спросил папа у шедшей рядом Сони.

— Я же тебе рассказывала! Ты еще сказал: «Здорово!»

— Да? Я?

Папа давно понял, что искусство быть родителем состоит в умении, не отвлекаясь от своих дел, говорить ребенку «Здорово!» или «Молодец!» каждый раз, когда он что-то там тебе показывает или рассказывает.

— Напомни вкратце.

— Сейчас идет фестиваль школьных театров. Или что-то в этом роде. И представитель из передачи «Мегашалуны» ходит на эти спектакли. Театральная студия, которая покажет лучший спектакль, будет снята в одном из выпусков. То есть весь наш класс! Ну, если мы победим, конечно.

— Здорово!

Пятый «Д» спал и грезил, что попадет в телевизор. Маша Сумкина и Кристина Попова даже выпросили под будущую запись передачи новые модные платья.

— Но я что-то сомневаюсь, что мы победим, — призналась Соня.

— Гони сомнения прочь! Не сомневайся! Важна уверенность.

— Хорошо. Я уверена, что мы не победим!

— Вот! Так-то лучше!

Папа остановился у дверей актового зала и подождал, пока класс соберется в кучку. Последним дошаркал Сашка.

— Все на месте?

— Ерохиных нет.

— Кто-нибудь их видел?

— Они остались у кулера, — сказал Сашка. — Вы же сами просили их разобраться кулинарно.

— Ладно, догонят.

Папа распахнул двери и первым ступил в актовый зал. Кто-то уже включил лампы, освещавшие сцену. Задник представлял собой рисунок с невнятными сказочными мотивами — гигантские цветы, пузатые деревья, радужные облака. С таким фоном можно было играть любую детскую пьесу. Ну, разве что, кроме трагедий, которые выходили из-под пера Дениса. Для оформления его историй подходила только увеличенная репродукция «Черного квадрата» Малевича. Но только без белой рамки — с ней бы получилось слишком весело.

У кулера тем временем заканчивался очередной этап переговоров между конфликтующими сторонами. Вначале Ерохины для разминки откатали свою обязательную программу («Почему ты?» — «А почему ты?» — «Я первый спросил!» — «Это ты сегодня первый спросил, а вчера я первый спросил!»). Затем они попробовали перейти к торгу. Однако быстро выяснилось, что ни один не имел достаточно ценной вещи, которую бы можно было предложить в обмен на уступку. У братьев-одногодков всегда так. Для них меняться друг с другом — это почти как списывать у самого себя домашнюю работу. И вот теперь Миша, нахмурившись, смотрел на Сережу, а Сережа, насупившись, отвечал на взгляд Миши.

Не спуская с брата глаз, Сережа потянулся, чтобы набрать воды в стаканчик. Это шло вразрез с Мишиным планом по обезвоживанию Сережи.

— Шухер! Степанна! — выпалил Миша, и Ерохины припустили к актовому залу.

У радиорубки Сережа замедлил шаг.

— Хотел бы туда попасть? — спросил он.

— Чего я там не видел! — соврал Миша назло брату.

— Ну там много чего есть интересного.

— Например?

— Всякая крутая фигня!

Несмотря на наличие ключа, сам Сережа побывал в рубке всего один раз, да и то по уважительной причине. Как-то зимой он дрожащим голосом зачитал фамилии учеников, бегавших на переменах по коридору. Трансляция проходила в рамках постоянной рубрики выпуска школьных новостей «Говорит дежурный класс». Сережа так волновался, что не видел вокруг себя ничего, кроме бумажки с именами провинившихся.

— Пап, хочешь конфетку?

— Не откажусь.

— Осторожно, она вся растаяла, — предупредила Соня.

— Ничего, — папа съел конфету и облизнул бумажку, испачкав шоколадом нос. — Спасибо.

— Пап, а можно попросить у тебя о маленьком одолжении?

— Маленьком? Какого примерно размера?

— Размером с пачечку арбузной жевачки.

— Я бы рад, но нету у меня жевачки. Особенно арбузной.

— А сходи к нам в столовку, у них, я слышала, есть!

— Ну что за блажь! Переживешь как-нибудь и без жевачки.

— Ну пап! Я забыла утром зубы почистить. Мне будет неуютно. И неудобно перед теми, с кем я буду играть!

— Вы что там, целуетесь? — папа с притворной тревогой полез в текст пьесы. — Сама сбегай. У тебя, как положено говорить в моем возрасте, ножки молодые.

— У меня ножки слишком молодые. У нас в буфете давно уже жевачку ученикам не продают. Только взрослым. Приказ Анныстепанны.