Ольга Колпакова - Это всё для красоты

– Не приставай! – сказала она Крапинке и, захлопнув перед ней ворота, ушла на птичий двор. Она посмотрела на уток. Немножко поиграла в песочнице и чуть-чуть сломала Илюшкин гараж. Не совсем чтобы специально, но она даже обрадовалась, что так получилось. Потом Даша покачалась в гамаке, поела малину, сходила посмотрела на кукушонка. И не то чтобы кому-то назло, но протоптала к нему дорожку. Так удобнее было сквозь колючую малину пробираться.

Затем потолкала дверь в дом, но она была на замке. И кухня летняя была закрыта. А Даше, как назло, ужасно захотелось пить. Она пошла в свой кленовый домик и села на скамеечку.

– Вот если бы я заболела, тогда бы они пожалели, – сказала Даша.

– Или даже лучше, если бы я умерла от жажды… – мечтала она, замешивая в стаканчике новый волшебный напиток. – Или вот сделаю зелье и превращусь в невидимку. Ха-ха-ха! Вот тогда-то они поплачут!

Даша выпила воду и захотела кушать.

– Скоро они там навеселятся? – она сбегала к калитке, но на дорожке никого не было.

– Что-то долго не возвращаются… А вдруг они утонули? И дедушка с бабушкой куда-то делись!

Даша вышла на дорожку и потихоньку пошла в сторону речки. А потом побежала. Сердце у неё колотилось громко-громко. Бежала она очень быстро. Собаки в чужих дворах даже не успевали опомниться и залаять.

Зря она торопилась, ничего с ними не случилось. Мама читала книжку, папа с Илюшкой учили Вертушку приносить палочку. Она её приносила, но не отдавала. А Дашу никто и не заметил. Даша подошла ещё немного поближе. И даже пнула камешек ногой. Но папа с Илюшкой шумно отбирали палочку у Вертушки, а мама всё ещё читала.

«Я стала невидимкой, – вдруг поняла Даша. – Поэтому на меня даже собаки не лаяли».

И она, громко заревев, побежала к маме.

– Это кто? – удивилась мама. – Неужели моя добрая, милая Дашенька?

Даша кивнула.

– Самая ласковая, самая разумная Дашенька? – спросила мама.

Даша кивнула.

– Та Дашенька, которую все-все любят? – на всякий случай уточнила мама.

Даша кивнула.

– Замечательно! – обрадовалась мама. – А я думала, нам всю жизнь придётся жить с капризной, вредной, совершенно незнакомой мне девочкой. Представляешь, у той девочки было ужасно плохое настроение… Как хорошо, что она убежала.

– Она стала невидимкой, – сказала Даша.

– Зачем? – спросил Илюшка, которого принёс папа. Илюшка болтался на одном конце палочки, а Вертушка на другом. Вертушке было хуже: у неё рот был занят и она даже ничего не могла спросить или сказать. Но глазами и хвостом собачка радовалась Даше.

– Я сама напиток такой сделала волшебный, для невидимости, – рассказала Даша.

– Да ты у нас настоящая волшебница, – сказал папа.

– Твоим напитком только плохое настроение можно невидимым делать или, например, он и на морщины так действует? – мама, как всегда, хотела сразу много всего. – А ещё надо бы против комаров что-нибудь изобрести. Они уже кусаются. Может, домой пойдём? Да и бабушка с дедушкой теперь вернулись.

– Не достать ли нам из гаража велосипеды? – предложил папа.

Даше, конечно, было обидно, что день прошёл так глупо. Но впереди ещё был целый вечер. Интересно, не разучилась ли она ездить на велике?

– Мой день рождения отменяется! – сообщила Даша, выйдя из дома на улицу.

– Это почему? – удивился папа.

– В магазине нет свечек для торта, и я, оказывается, не взяла своё розовое деньрожденевское платье, – Даша легла на траву рядом с мамой и принялась сердито выщипывать травинки из земли.

– Про свечи – это причина, – согласилась мама, отложив книжку про морфологию сказки. – А без розового платья, что, и повеселиться нельзя?

– Как я буду веселиться?! – возмутилась Даша. – В чём? В синем, что ли? Оно даже не кружится!

– Ничего ты, мама, не понимаешь, – поддержал Дашу папа. – Я вот тоже платье розовое не взял… какой уж тут праздник, – и папа, вздохнув, вывалился из гамака к Даше и маме на траву.

– Ну отменяется так отменяется, – согласилась мама и опять уткнулась в книжку. Этой маме лишь бы почитать! Она думает, что без дня рождения можно прожить! А как без него жить?! Что, теперь Даше ещё на год оставаться пятилетней?

– Синее платье совсем не кружится! – едва сдерживая слёзы, сказала Даша. – Надо ехать за розовым!

– Не успеем. День рождения уже завтра, – едва шевеля губами, ответил папа. Он боялся спугнуть кузнечика. Кузнец сидел на травинке и тоже внимательно рассматривал папу. Он не пиликал на своей скрипочке. Наверное, боялся спугнуть человека.

– И вообще, день рождения не такой уж весёлый праздник, чтобы выряжаться в розовое, – подняла глаза от книжки мама. – Я, например, в твой день рождения была в дурацкой белой ночнушке с вырезом до пупа. На ногах у меня были бахилы, а на голове синий чепчик. И мне было совсем не до веселья.

– Ты что, не могла хотя бы своё платье с блёстками надеть? – возмутилась Даша. – Гости, наверное, над тобой смеялись.

– Действительно, – оживился папа. – Почему ты не надела своё платье с блёстками?

– Оно мне тогда в животе было узковато, – терпеливо объяснила мама.

– И что-то я вообще не помню, как ты тогда танцевала в чепчике… – наморщила лоб Даша.

– Танцевал в основном папа. У дверей родильного отделения. А я лежала и пела на всю больницу. Громкую песню, с припевом: «Боже мой, мамочки-мамочки, как больно».

– Что-то я такую не знаю, сочиняешь, наверное, – засомневалась Даша в правдивости маминого рассказа.

– Ещё узнаешь, – пообещала мама. – А потом ты родилась. Кстати, совершенно не розовая. А красная, как помидор. И без бантиков.

– Так ты про роддом рассказываешь! – наконец-то догадалась Даша.

– Я про твой настоящий день рождения рассказываю, – мама надавила Даше на нос. – Это ужасно тяжёлый день. Просто ужасно. Ужас что за день. Мы так обрадовались. Просто страшно обрадовались. Жуть как обрадовались. Это был самый лучший твой день рождения.

– Ты меня совсем запутала, – сказала Даша. – Так радоваться завтра надо или наоборот?

– Радоваться надо всегда, – папа подмигнул кузнечику. – Даже если без бантиков и в синем платье.

– Знаешь, папочка, это очень тяжело, когда платье не кружится, – опять вздохнула Даша. – Но я постараюсь.