Фрэнсис Ролт-Уилер - Как мальчик Хюг сам построил радиостанцию

— Вы смелы для учителя.

— Я был учителем до войны, с тех пор я занимался другими делами. Я был на войне — на бельгийском фронте, и управлял полевым радиотелеграфом в окопах, потом был ранен, а когда пришел в себя, оказался в концентрационном лагере. Оттуда мне удалось удрать и я стал работать на знаменитой подземной железной дороге, мы освобождали и увозили военнопленных из германских лагерей под самым носом немцев. Жарко было! Потом я опять был на фронте в американской армии, тоже работал в сигнализации; там я пробыл до самого конца войны. Это я вам говорю, Сэнди Айртон, чтобы показать вам, что и учитель чего-нибудь да стоит.

Когда я вернулся в Америку, я нашел себе работу по вкусу в Лиге радиосвязи, имея дело с людьми, которые загромождают воздушные пути радио, благодаря своему невежеству, или потому, что не хотят считаться с правами других людей; а кроме того, выслеживаю негодяев, пользующихся воздухом для преступных целей.

Так вот, когда я прочел в журнале о скверной штуке, которую сыграли в Муравьиной долине с юношей только за то, что он стремился изучить радио, я и решил поехать посмотреть в чем дело.

Как ни был Айртон сердит, он видел, что незнакомец не бахвалится, а говорит искренно и серьезно. Он не мог отказать в уважении такому бесстрашному человеку, поэтому его тон был не так враждебен, как раньше, когда он спросил:

— Зачем вы ко мне пришли?

— Берли Сесиль направил меня. Он сказал, что все три ваших сына не стоят веревки, на которой их бы следовало повесить, но что вы порядочный человек.

— Ну, и что же?

— Я хочу очистить воздух в вашей долине. Если вы порядочный человек и хотите, чтобы все шло хорошо, вы поможете мне. А если нет, придется мне поступить с вами, как вы заслуживаете.

— Вы самоуверенны!

— Да, очень.

Айртон задумался. Как ни враждебно он встретил Торна, он не мог не чувствовать правды в его словах.

— Если я скажу вам, что я не причастен к пожару!

— Я вам поверю, — сказал незнакомец.

— Я не люблю клясться, но даю честное слово.

— Этого достаточно. Вы не были на собрании, созванном Берком, где было решено построить для мальчика новую хижину?

— Нет, я все равно не пошел бы, потому что не верю в радио, а если бы и пошел, меня бы там плохо встретили.

— Вы не верите в радио! — воскликнул с презрением Торн. — Да вы слепы! Не верить в радио! Но вы видно не знаете, что такое радио и что оно сделало для мира!

Горец пожал плечами и это еще больше рассердило Торна.

— Не верить в радио! Раньше научились бы чему-нибудь, чем говорить!

Вы признаете, я думаю, что спасение жизни в морях не пустяк? Так вот, за последние десять лет благодаря беспроволочной передаче удалось спасти больше 15-ти тысяч человек. А спасение людей от смерти во время лесных пожаров стоит чего-нибудь? За последние пять лет два раза радио дало возможность спасти горящие деревни, раз в Мичигане, другой раз в Орегоне.

Вызвать врача к больному или раненому — это хорошее дело? Таких случаев я мог бы привести вам сотни — в море, в шахтах, в прериях, на маяках. А спасти аэроплан, затерявшийся в облаках? Во всех странах теперь радиостанции служат маяками для аэропланов.

Американский дирижабль «Shenandoah» мог вернуться в ангар во время страшной бури только благодаря данным ему с радиостанции сигналам, а когда погиб французский дирижабль «Dixniude», его радиоаппарат был испорчен, а то бы этого никогда не случилось.

А напоить умирающий от жажды караван — разве не долг милосердия?

Не раз, а десять раз французские радиостанции в Сахаре указывали путь к источнику научным и военным караванам.

А подать помощь и пищу исследователям крайнего севера — стоит или нет. Дважды это было сделано — раз в Америке, другой — в Норвегии.

Китоловные суда в Арктических морях все сообщаются по радио между собой и материком и так дают сведения о движении полярных льдов.

Вы не можете не признать, что каждый честный человек должен стремиться к тому, чтобы помощь оказывалась старикам, калекам, слепым, неизлечимо больным. Так вот, радио является помощью и утешением беспомощных в десятках и даже сотнях тысяч домов и учреждений. А вы не верите в радио!

Радио на прогулке.

Это задело самую чувствительную струнку Айртона. Он выступал против радио, считая, что оно унижает науку, так как служит орудием в руках бесчестных людей, фабрикантов приборов, а главное, что широковещательные станции удовлетворяют самым грубым и дешевым запросам. Он был слишком честен, чтобы не признать, что факты, приведенные Торном, произвели на него впечатление. Он видел, что был настолько слеп, что из-за худого не видел хорошего. Ему было ясно, что несколько таких речей Бека Торна, который говорил уверенно и авторитетно, совершенно изменят взгляд всех жителей долины на радио. Он решил поискать почву для компромисса.

— Так что же вы хотите все-таки? — спросил он.

Тот ответил вопросом.

— Вы школьный попечитель, не правда ли?

— Да.

— Так вот, пока я буду заниматься с мальчиком Сесилем устройством настоящей радиостанции — давно уже чувствуется необходимость в пункте связи на линии Вашингтон — Атланта, я бы хотел преподавать в школе.

— Вы… — Айртон был поражен, — в нашей школе?

— Да, в школе где занималась два года назад мисс Фергюсон. Видите, я кое-что знаю о ваших делах.

— А знаете ли вы сколько мы платим? — спросил горец, в надежде избавиться хоть этим путем от такого сильного противника.

— Я знаю вашу плату; нищенское жалование, невнимание и неблагодарность — вот ваше вознаграждение.

Айртон поморщился — этот человек умел говорить горькую правду в глаза.

— И вы все-таки хотите заниматься в школе?

— Да, повторяю, что приехал я не за этим. Радиостанция здесь в горах необходима, а раз мы нашли такой клад — способного юношу, заинтересованного в радио, мы уже воспользуемся и устроим хорошую станцию, которую поручим ему.

Но научиться работе с радио в несколько недель нельзя, во всяком случае — настоящей работе. А второго сорта нам не надо. Новички, которые думают, что все знают, опасны для радио. Они должны учиться или оставить это дело. Мне придется заниматься с Сесилем целую зиму, а то и больше. Зимой дети должны ходить в школу. Я и предлагаю заниматься с ними.

— Но…

— Я уже говорил вчера вечером с Уотом Берком. Он секретарь школьного совета, и обещал мне созвать заседание в субботу. Он предложит меня в учителя. Как вы отнесетесь к этому?