Екатерина Польгуева - За секунду до взрыва

Вот только Вик, тринадцатилетний Виктор Зик, с которым они вместе раскидывали листовки и стояли на той школьной линейке перед орущим Баком, сидели на допросах в отделе госбезопасности… Он до сих пор считает себя предателем, и потому боится. А значит, не приспособлен к той жизни, которую собирается вести Алексис. И как назло, Алексис пообещал родителям Вика присматривать за их сыном. Ну а не пообещал бы? Вик никакой не предатель. Но если Алексис бросит его, то сам станет самым настоящим предателем. Вот этого-то он и боится, только этого и боится. Тогда мсти – не мсти, ничего уже не изменишь. И потому Алик еще ничего не решил…

На самом деле, было не так уж и рано. Но Александру казалось, что Город еще не проснулся. Наверное, потому, что на улице почти не было людей. Дождь их, что ли распугал, загнал по домам и офисам? Уж лучше дождь, чем снайперы и воздушная тревога. Дождь – это вообще отлично, особенно когда начинаешь новое дело.

Но юноша в военной форме со срезанными знаками отличия и в камуфляжной куртке скорее возвращался к прежней жизни. Только сам он был уже другой. Остановился на перекрестке. «Сначала домой или в школу? В школу!»

На пороге гимназии уже не стоял Черный Иосиф. Сколько бы ни оставалось жить этому древнему чудовищу, к детям его не подпустят. А замдиректора Бак отправили на повышение – в департамент языковой безопасности. Во время войны этот тип безопасности, безусловно, наиважнейший, особенно для самих работников департамента. Ведь чем дальше от фронта, тем безопаснее! Ну и ладно. Главное, чтобы и этот до ребят не дотянулся.

Директор Силик смотрел на своих учеников, собравшихся в актовом зале. Он знал, помнил и видел их всех, – даже тех, кто не мог прийти на сегодняшнее собрание. Томас Оданс – разве поверишь, что недавно он был незаметным тихоней? Мила Тира, которая всегда поможет в беде. А рядом могли бы сидеть их друзья – Марта Даба и Александр… нет, не Извид, – Третьяков. И Костя Веткин, друживший со взрослым Гамлетом Мкртчаном. Вот он, Гамлет, клюет носом на заднем ряду. Почувствовал взгляд директора, тряхнул головой, подобрался. И Алекс – Алеша Воробьев. Робкий Виктор Зик, не побоявшийся ввязаться в историю с листовками, решительный, умный и упрямый Алик Паметан. Его гордый друг Мартин Смеос. Маленький Дин Даба и его старший брат Александр.

Вдруг что-то глухо ударило в оконную раму. Потом опять и опять.

– Господин Силик, стреляют, что ли? – подал голос Деннис Меркалис.

– Ага, стреляют – снежками! И прямо по окнам, – откликнулся Томас. Забрался на подоконник и стал отдирать клеенную-переклеенную раму. Наконец рама поддалась, бабахнула, распахнулась.

В зал ворвались дождь, весенний ветер, что-то еще – неуловимое и прекрасное.

– Ты совсем обалдел, да? Разобьешь, директор Силик ругаться будет! – крикнул куда-то вниз свесившийся из окна Томас.

– А ты – ты не обалдел? Свалишься же, костей не соберешь! – Александр запрокинул голову, едва успел подхватить упавшую фуражку (уже без кокарды). И вдруг в каком-то кураже подбросил ее, снова поймал и снова подбросил.

– Эгей! – кричал Александр. – Я вернулся, я вернулся, я дома!

Томас снова распрямился на подоконнике, повернул к залу мокрое от ливня лицо, счастливо улыбнулся:

– Это Даба, Александр. Милка, это Александр. Он вернулся.

И тут все повскакивали с мест и ринулись к окнам. Бах, бах, бах – распахивались они одно за другим.

– Ребята, осторожно, не вставайте на подоконники! Не высовывайтесь из окон, не толкайтесь, ради всего святого! Вы же можете сорваться, это очень опасно! – умоляла госпожа Анна. – Эрик! Ну что же ты молчишь, скажи им хоть ты. Директор Силик, пожалуйста, угомоните их!

Ее не слушали.

– Вернулся, вернулся! Он вернулся! – кричали уже все. И никто не толкался, и никто не выпадал из окон.

Александр Даба вернулся – значит, вернутся и остальные, рано или поздно, но обязательно вернутся…

декабрь 2002 – июль 2013