Пётр Заломов - Петька из вдовьего дома

После праздничного обеда Петька идет на Троицкую площадь смотреть, как играют пожарные. Они разложили в линию на уже подсохшей под солнцем земле на аршин одно от другого крашеные яйца и выбивают их с пятнадцати шагов катком из войлока, обшитого холстом. Петьке, как и другим мальчишкам, разрешается бегать за укатившимся катком и гнать его обратно к линии играющих.

Обычные мальчишеские игры в праздник как-то не налаживаются. Знакомые Петьке ребята собираются стайками и бьются подаренными им на пасху крашеными яйцами. Выигрывает обладатель яйца с крепкой скорлупой. Потом все лезут на колокольню, откуда слышится бесконечный трезвон, пугающий прилетевших в весенний город грачей. Кругом шум, крики, песни.

Только под вечер Петька вспоминает, что надо домой.

Мать и старшие сестры идут в гости к Гаврюшовым, и с малышами надо кому-то оставаться. Вообще-то очередь за Сашей, но ей не хочется сидеть дома. Она знает, что у дяди Якова весело, что там будут смешные разговоры, песни.

И Саша упрашивает Олю остаться вместо нее.

— Дашь мне большой лоскут из атласа, тогда останусь, — невозмутимо отвечает Оля.

— Да ведь ты его испортишь! Я тебе лучше дам маленькие лоскутки.

— Не хочу маленьких! — решительно отказывается Ольга.

— Мам, уговори ее остаться!

Анна Кирилловна только рукой махнула в сторону дочерей: «Решайте сами».

— Вот цыганка проклятая! — плачет Саша. — Все ей нужно! Да хоть бы не портила!

— Это уж не твое дело! Что захочу, то и сделаю. А кто из нас цыганка, не знаю! Я не хочу оставаться за тебя, а ты не хочешь оставаться сама за себя! — важничает сестра.

Благодаря своему хладнокровию она всегда одерживает верх над старшей сестрой. Недаром Петька называет ее Премудрой.

— На, возьми! — не выдерживает Саша и бросает Ольге лоскут.

Ей так жалко его, что теперь не радуют даже сборы в гости.

У Оли страсть к крохотным куколкам. Она делает их с увлечением, терпеливо вышивая глаза и губы, пришивая пальцы к рукам и ногам.

После ухода матери и сестер Оля выкраивает крохотные костюмчики для кукол и пересказывает Петьке только что прочитанный ею сказ про отставного солдата, который изгнал из старинного замка «нечистую силу» и женился на принцессе.

Петьку восхищает мужество солдата. К нему лезут чудовища, одно страшнее другого, а он попивает водочку, покуривает трубочку и на все угрозы отвечает: «Врешь! Не проглотишь!» Когда черти начинают хвастаться, солдат предлагает им для доказательства своих способностей сжаться в комок и залезть в кожаный кисет с табаком. Потом он завязывает его и колотит чертей на наковальне молотом так сильно, что те просят пощады и обещают построить за одну ночь мост от замка до дворца принцессы. Солдат выпускает чертей, и они, чихая и охая, возводят мост и навсегда покидают замок.

Петьку охватывает страх при виде изображенных на картинке чертей, и только дерзкое, веселое лицо солдата возвращает ему бодрость духа. «Ишь какой молодец! — радостно думает он. — Всякие там прынцы и королевичи струсили, а он один всех чертей распугал!» Петьке тоже очень хочется самому вступить в бой с чертями, с теми, которые, по словам взрослых, живут в старой бане во дворе.

Мать и сестры вернулись от Гаврюшовых поздно вечером.

Вот и огонь уже погасили, легли спать. И Петька ждет только, когда стихнут разговоры и все уснут. Но, несмотря на то что он изо всех сил таращит глаза, они слипаются сами собой, и мальчик засыпает чуть ли не первым.

Три ночи Петька борется со сном, но все напрасно. Наконец он придумал: с вечера так напился воды, что даже пояс стареньких штанов стал тесным. Как и ожидал Петька, проснулся он среди ночи с резью в животе. Выбравшись из-под одеяла, стараясь никого не разбудить, бесшумно прокрался к двери. Петька знает, что дверь скрипит, поэтому, сняв крючок, отворяет ее медленно, вершок за вершком. Проскользнув в сени, с такой же осторожностью открыл дверь во двор и долго-долго стоит здесь в нерешительности.

Ночь тревожная. Все небо окутано тучами, и лишь кое-где робко мигают звезды. Кусты черемухи гнутся от напора ветра, а старый высокий осокорь стонет как живой, размахивая громадными ветвями. Петьке страшно, ему нестерпимо хочется вернуться домой, но он все-таки должен дать бой чертям!

Притворив дверь, Петька решительно пошел навстречу сильному ветру, который вселяет в него бодрость. Он очень любит ветер и его необычную музыку, знает о подвигах ветра из сказок, и это пробуждает прежние героические мечты.

«Неужели я боюсь? — урезонивает себя Петька. — Хоть и боюсь, а все-таки пойду!.. А ведь черти-то щипаются… Ан нет, они же мягкие, костей нету. И копытца мягкие, и рожки мягкие, и когти мягкие. Бог их, чай, из духа сделал…»

Темной ночью старая баня кажется еще чернее.

«Чай, поди, полна чертями!» — думает Петька, а зубы сами собой так и выбивают дробь. Петька снял с шеи медный крест, положил его на порог. «А как задушат, сволочи?.. Не задушат!.. Ведь и пальцы у них, должно быть, из духа — мягкие. А я на них сразу наброшусь!» — соображает он. За баней шумит развесистая береза, и мальчику кажется, что она тоже заодно с ним, против чертей.

Ноги у Петьки отяжелели, будто приросли к земле. «Это они пугают и невидимо за ноги держат… Значит, не хотят, чтобы я вошел… Боятся!» — мелькает спасительная мысль, и Петька разом врывается в баню.

Баня пуста.

«Спрятались! — подумал Петька. — Хотят сзади накинуться». Он начинает искать чертей, поминутно оглядываясь: «Вон в печи как будто бы толстый круглый черт». Петька быстро соображает: «Пинуть или не пинуть? Кабы я в сапогах был… А то еще куснет?» Но тут вспоминает, что черт из духа. «Значит, и зубы у него мягкие», — решает он и дает круглому черту здоровенного пинка в пузо.

Круглый черт издает чистый тихий звон. «Чугун ведь!» — едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в ноге, запоздало понимает Петька.

Теперь он становится осторожнее. Напряженно вглядываясь в темноту, Петька видит наконец настоящего черта, который спрятался за большой кадкой, в углу между печью и стеной. Видна его длинная тонкая шея и маленькая головка с длиннейшим носом. «Вот я тебя за глотку!» — соображает Петька и, вытянув руку, решительно хватает черта. Но это всего лишь кочерга.

«Ишь какой! Глаза морочит! — думает совсем уже осмелевший Петька и с силой тычет кочергой во все подозрительные места. — Пискнешь, как в харю заеду!..»

Он пристально вглядывается в темноту полка. Черти несомненно там. Вон одна голова с длинным крючковатым носом, а вон и две другие с рогами. Удар кочергой — и что-то со стуком откатилось к стене. «А ведь это ковш! — удивляется Петька. — А то, должно быть, шайки…»