Пётр Заломов - Петька из вдовьего дома

Анна Кирилловна, которая так боялась всякой физической боли и которую в детстве ни разу не секли, считала, однако, наказание чуть ли не лучшим средством воспитания и порола детей нередко, причем делала это искусно. Сначала вытянет из березового веника пучок тонких гибких прутьев, потом спустит с провинившегося штаны и, постепенно распаляясь, обычно бьет долго и больно. В конце экзекуции «преступник» должен был просить прощения.

— Ну, проси прощения! Говори, что больше никогда не будешь! — требовала Анна Кирилловна.

Петька обычно молчал, и его пороли второй и третий раз, чтобы вырвать наконец злобное: «Не буду».

Когда его отпускали, он убегал и прятался, как зверек, в какой-нибудь укромный уголок и там, весь дрожа, поглядывая на свои руки со вздувшимися кровавыми рубцами, — руками он прикрывался от ударов, — плакал от боли и обиды. Сердечко его буквально разрывалось от горя: «Небось сама бьет тарелки и горшки, а ее никто не порет! — думал тогда он. — А я отбил только ручку от чашки, и она уже рада всю шкуру спустить… Вот пойду на Волгу да утоплюсь!» Но утопиться ему ни разу не пришлось собраться, всегда в последнюю минуту становилось очень жалко себя, веселых игр с мальчишками, близкого обеда.

— Петюшка! — раздается голос матери. — Иди обедать!

На зов никто не откликается.

— Иди, Петюшка! Щи остынут! — зовет Анна Кирилловна, и голос ее звучит мягко и виновато.

Петька начинает понемногу смягчаться, ему давно уже хочется есть, но он упорно отмалчивается.

— Поди-ка, Саша, посмотри, заснул он там, что ли? — говорит обеспокоенная Анна Кирилловна.

Прибегает сестра:

— Петька, иди! Тятя на обед не придет, у него литье! А у нас сегодня щи с белыми грибами. Вкусные!..

Петька сердито сопит.

— Мам, он злится! — кричит девочка и убегает.

— Ну и пусть его злится! — ворчит Анна Кирилловна.

Проходит минута, другая…

— Иди, что ли, Петюшка! — зовет мать снова. Ишь, не откликается! Ну что же! Губа толще — брюхо тоньше! Возьму вот да уберу со стола, и оставайся голодным! — говорит Анна Кирилловна, но как-то неуверенно, и Петька снова слышит в ее голосе виноватые нотки.

«Вздула и жалеет», — думает он и почему-то вспоминает ласки матери.

Сердечко Петьки окончательно смягчается, но к столу он все-таки не идет. Ему стыдно.

Наконец мать не выдерживает, сама приходит к сыну, гладит его рукой по голове и говорит нежно, со слезами в глазах:

— Иди, милый, поешь!

Грудь Петьки разом заливает горячая волна, в горле что-то щемит, ему опять хочется плакать, и он смутно чувствует какую-то вину перед матерью.

После обеда Петька идет гулять на двор. Восьмилетний губошлеп Ванька Шкунов почтительно снимает перед ним картуз и низко кланяется.

— Петру Андреичу! Наше вам почтение! В баньке-с изволили быть? — спрашивает он язвительно. — С легким-с паром, ваше степенство-с!..

Мальчишки смеются, а Петька готов провалиться сквозь землю.

— Чем пороли? — деловито спрашивает девятилетний Колька Лодкин.

— Чего пристал? Сам знаешь, чем порют!.. — огрызается Петька.

— Да ты что злишься? Я тебя порол, что ли? — презрительно тянет Колька. — У нас дома розгами только девчонок да самых маленьких секут. Разве это порка? Меня отец дерет как Сидорову козу. Ремень у него толстущий!..

Колька испытующе смотрит на Петьку. Но тот только сопит молча. Не зная, чем еще уколоть товарища, Лодкин изрекает:

— … А ты визжишь как резаный поросенок!

— Как резаная крыса! — парирует Петька.

Все хохочут. Кольку дразнят крысой, и он давно к этому привык, даже отзывается на «крысу» как на свое имя. Но слово «резаная» кажется ему до крайности оскорбительным, и, желая хоть чем-нибудь насолить Петьке, он кричит:

— А ты… маленький! Тебя секут как девчонку!

— Вот я тебе дам девчонку! — наступает злой Петька, который, несмотря на свои неполные семь лет, выше и шире Кольки.

— Тронь, тронь! Да рубашку изорви! — кричит тот. — Мало тебя секли? Вот скажу твоей матери, так она тебя еще не так вспорет!

— Иди жалуйся, ябеда! — сразу же остывает Петька. Он хорошо знает, что ждет его дома за драку.

— А меня мать бьет по морде! — говорит Яшка. — Кы-ы-ык даст, так я с копытков долой!

Восьмилетний Яшка — сын садовника, и ему разрешают собирать в господском саду падалицу. Он выменивает червивые яблоки на окурки папирос, куски белого хлеба. Когда мать отпускает Петьку с кузнецами купаться на Волгу, тот ловит на плотах между бревнами сомят и приносит их Яшке, за что тоже получает полный карман яблок…

— Идемте, братцы, в скрадину играть! — предлагает Митька Сальников.

Все гурьбой бегут на соседний дровяной двор, где сложены в штабеля бревна и доски, стоят пахучие срубы домов. Прятаться здесь очень легко. Водить достается Сальникову. Он считает себя большим, ему десять лет, и с маленькими играет редко. Малыши его не любят за то, что он часто бьет их.

Митька конечно же отводился очень быстро, теперь водить приходится Петьке. Он застукал Ваньку и пока идет в глубину двора искать Митьку, тот обегает кругом поленницы, подлетает к скрадине и стучит за всех.

Петьке приходится водить снова. И снова Митька выручает всех. Как ни старается Петька, но обогнать никого не может.

Петьку «заводили», он устал бегать и сердится. Наконец соображает, что надо делать: идет к самой ближней поленнице и из-за нее следит за другими.

Вот Ванька кого-то манит рукой. Петька выскакивает и видит за дальней поленницей голову Митьки, который тут же прячется.

Петька бежит к скрадине, стучит палкой и кричит:

— Выходи, Митька, я тебя видел!

Митька не выходит.

— Выходи! Чего прячешься? Тебе водить! — снова кричит Петька и идет к поленнице, за которой увидел Митьку. Но тот опять бежит кругом поленниц к скрадине и успевает застукаться.

Подходит Петька, начинается спор:

— Тебе водить!

— Нет, тебе!

— Я тебя застукал, все видели.

— Нет, ты отводись, а другой раз не суйся играть с большими.

— Велика фигура, да дура!

— Вот я тебе как дам… Играй по правилу! — кричит Митька и норовит ударить Петьку.

Но тот увертывается и что есть духу бежит к своему двору. Недалеко от дома его нагоняет Митька и пинком опрокидывает в грязь.

— Сало собачье! Сволочь! — кричит Петька и, схватив ком земли, бросает его прямо Митьке в лицо. Тот подбегает к калитке, но у Петьки в руках уже большой камень.

— Подойди, подойди! Тебе бы только маленьких бить. А нарвался на Ваську Пузыря, так коровой ревел.

— Ладно, попадешься! — грозит Митька.