Артур Гиваргизов - Записки выдающегося двоечника

– Жалко, нос торчит, – огорчалась Сереберцева. – Большеват.

Так как Серёже нравилась Сереберцева, а не Чеснокова, он решил сделать пластическую операцию – уменьшить нос.

Пришел Серёжа к хирургу, всё объяснил, а хирург говорит:

– Зачем тебе уменьшать нос? Всё – относительно: если ты увеличишь себе щёки, нос на фоне больших щёк будет казаться маленьким. Увеличить щёки можно без хирургического вмешательства. Просто надо есть побольше макарон.

Серёжа стал есть очень много макарон, и через месяц действительно у него увеличились щёки и нос перестал казаться большим.

Серёжа пришёл в школу, лёг на парту и сделал вид, что спит.

– Что-то Гаврилов сильно растолстел, – сказала Чеснокова, – щёки как подушки.

– Ты ничего не понимаешь в мужской красоте, – сказала Сереберцева, – теперь у него всё гармонично.

И после этого подслушанного разговора Серёжа смело пригласил Сереберцеву в кино.

– Ах, – сказала Сереберцева, – ты читаешь мои мысли.

«Не читаю, а подслушиваю», – усмехнулся про себя Серёжа.

Однажды на уроке русского языка Серёжа Гаврилов получил записку странного содержания: «Гаврилов, – было в записке, – если ты встанешь на парту и громко прокукарекаешь, я поставлю тебе пятёрку в дневник». И подпись: «Елена Николаевна».

Елена Николаевна была очень строгая и раньше таких записок никому не писала.

«Странно, – подумал Серёжа, – очень странно». Он посмотрел на учительницу, незаметно ей улыбнулся и подмигнул. В ответ Елена Николаевна нахмурилась, стиснула зубы и сжала кулаки.

«Странно, – подумал Серёжа, – очень странно». Он залез на парту. Елена Николаевна прищурилась и, как показалось Серёже, кивнула головой.

– Ах! – воскликнула Сереберцева и упала в обморок в объятия Мячикова.

– Герой! – восхищённо прошептала Чеснокова и упала в объятия Зубова.

– Сейчас зачирикает, – усмехнулся Кулаков и покрутил пальцем у виска.

– Ку-ка-ре-ку, – тихо произнёс Серёжа.

– Дневник! – обрадовалась Елена Николаевна и захлопала в ладоши. – Гаврилов, сейчас же дай мне дневник и без папы в школу не приходи!

– Но вы же сами! – удивился Серёжа.

– За папой! – кричала Елена Николаевна и указывала пальцем на дверь. – Сегодня же! Сейчас же!

«Странно, – подумал Серёжа, – очень странно».

Но самое странное было то, что Елена Николаевна действительно, как и обещала, поставила Серёже пятёрку. Но рядом с пятёркой красной ручкой было написано: «Уважаемый Александр Петрович, срочно зайдите в школу. А если в школу вы прийти не можете, то я вас буду ждать завтра вечером с семи до двенадцати на станции метро “Динамо” в центре зала. Е. Н.». И слово «срочно» было обведено несколько раз и подчёркнуто двойной чертой.

– Ничего странного, – сказал после уроков мудрый Зубов, – вспомни, Гаврилов, в прошлый раз к приходу твоего папы Елена Николаевна сделала себе новую причёску и приклеила искусственные ресницы.

– Всё очень понятно, – вздохнула очнувшаяся Чеснокова и ласково посмотрела на Зубова.

– Это так романтично, – вздохнула очнувшаяся Сереберцева и ласково посмотрела на Мячикова.

– Пожалуй, – согласился Серёжа, и слабая надежда на пятёрку в четверти, а может быть, даже и в году, появилась у него внутри.

Однажды Серёжа решил угодить сразу двум учителям – по русскому языку и по пению.

В 8.27, с гитарой, он встал под окнами школы и запел упражнение № 43. Потом Серёжа спел: упражнения 44, 45, 46, изложение, диктант и наконец – сочинение на тему: «Образ двоечника в художественной литературе второй половины двадцатого века». Учителя выглядывали из окон и, кажется, были довольны.

Вдохновлённый тем, что на него не кричат, Серёжа спел английский алфавит. Потом он спел параграф № 18 – «Рабовладельческий строй в Древнем Риме», «Животный и растительный мир средней полосы», таблицы Менделеева, умножения, строение клетки.

И когда Серёжа спел всё, из школы вышли довольные учителя и поставили ему пятёрки. Кроме учителей по физкультуре и по труду, которые вышли очень недовольные и поставили двойки.

«Всем не угодишь», – подумал Серёжа.

Обычно Серёжа списывал уроки у Сереберцевой и относился к этому спокойно: «Ну и что? Ерунда. Она же меня любит». Но иногда с Серёжей что-то происходило, и нехорошие мысли – а вдруг Сереберцева меня разлюбит? – не давали ему уснуть.

И тогда он ночью вставал с постели, садился за письменный стол и пробовал решить задачу по математике или выучить наизусть стихотворение. Но у него ничего не получалось.

Тогда Серёжа начинал волноваться и звонил Сереберцевой.

– Алло, – говорил папа Сереберцевой хриплым голосом.

– А Лену можно? – спрашивал Серёжа.

– Что?! Опять?! В четыре часа ночи?! – кричал папа Сереберцевой. – Я тебе покажу Лену! Безобразие! – и бросал трубку.

После таких разговоров Серёже становилось ещё хуже. К счастью, эти нехорошие мысли приходили не каждый день, а только по воскресеньям и четвергам.

– Слушай, Серёжа, – сказала как-то учительница по физике, – я же не зверь. Если ты что-нибудь знаешь по физике – скажи, я тебе пятёрку поставлю.

– Что сказать-то? – спросил Серёжа.

– Ну например, что на все тела действует сила тяжести. Скажи. Ну давай… повтори. На все тела-а-а-а…

– Не могу, – пробормотал Серёжа. – Не могу я повторить то, во что не верю.

– Как не веришь! – удивилась учительница по физике. – Ну хорошо, не веришь – не надо, – улыбнулась она. – Ты только повтори, и я тебе сразу пятёрку в журнал, а? И отпущу домой, а? Дам сто рублей, а?

– Не могу, – твёрдо сказал Серёжа, – не верю.

– А во что же ты веришь?! – закричала учительница.

– В леших верю, в Бабу-ягу, в Кощея Бессмертного, в Эрэкэ-Дьэрэкэ, в летающие парты, – спокойно сказал Серёжа.

После чего его парта приподнялась над полом и полетела к выходу.

– Садись, Гаврилов, – сказала учительница по физике, – два!

Серёжа поймал парту и сел.