В. Львович - Когда бессильны пушки

— Как все? Ведь собрались 15, а должно быть 23 человека.

— Остальные не придут: арестованы. Значит, начинаем. Вот, товарищи, в чем дело. Настоящее совещание должно будет на основании уже имеющегося опыта наметить дальнейшие пути нашей работы.

У нас есть большие и безусловные достижения. Это, во-первых, то, что наша организация теперь сплочена более чем когда бы то ни было. Во-вторых, нам удалось за короткий срок добиться значительных результатов в антимилитаристской работе среди оккупационных войск и наладить связь с имеющимися в их составе членами французского комсомола.

Однако навряд ли среди собравшихся найдется хоть один товарищ, который успокоился бы на наших достижениях. Недостатков в нашей работе много. Наша организация безо всякой почти подготовки перешла на нелегальное положение. Эта неподготовленность стоила нам многих арестованных и сильно мешала работе. Нужно, чтобы на этом совещании выступили на ряду с членами комитета и секретарями ячеек работники ведающие нашей техникой. Необходимо с присутствующим здесь французским товарищем наметить более совершенные формы связи с оккупационными войсками, в особенности в области распространения агитационной литературы.

Присутствующий здесь от партийного комитета тов. Макс сейчас расскажет нам вкратце о политическом положении. Ему я и даю первое слово…

Тов. Макс — уже пожилой, чуть толстеющий рабочий — тихо, почти шопотом {5} 5 Написание оригинала — V_E. , начал свою информацию. Все, за исключением двух товарищей, выставленных в дозор, внимательно слушали докладчика.

Невдалеке послышался шелест.

— Эй, кто там, пароль?

— Ни с места…— из-за шелковых головок камышей чернели дула винтовок.— Вы арестованы.

Как на зло, луна, высвободившаяся из туч, освещала местность мертвенным и ровным светом. Удрать нельзя. Это было бы равносильно смерти.

Зябко поеживаясь, пятнадцать участников провалившегося совещания пошли в город, окруженные большим отрядом французских солдат. Их повели в штаб.

25 января 1924 года во французской газете «Тан» появилось сообщение:

«Французской сыскной полиции после продолжавшегося свыше месяца розыска удалось разоблачить коммунистическую интернациональную шайку, занимавшуюся антимилитаристской пропагандой среди солдат французской оккупационной армии. Арестовано свыше 70 лиц».

Примерно в то же время военный министр Французской республики господин Мажино, возвратившись из своей поездки в Рур, дал интервью другой буржуазной газете «Матен» в которой он удостоверил, что «моральное» состояние войск не оставляет желать лучшего и что вся коммунистическая пропаганда не имела никакого воздействия на солдат.

Господин Мажино был прав.

«Моральное» состояние войск было действительно прекрасно, но… исключительно в пользу коммунистической партии.

И поэтому на раскрытие коммунистических организаций в Рур была послана французская сыскная полиция.

Назавтра же после ареста начались допросы. Арестованных водили к следователю по-одному, водили по-двое и по-трое для очных ставок, уговаривали, упрашивали, угрожали и били. Били долго и тщательно, со знанием дела. Били… вежливо.

Товарища Макса, например, вежливо попросили предварительно снять очки, чтобы удобней было бить. Он снял очки, и „культурные" кулаки французских сыщиков раздробили ему челюсть. Германа Лауба, секретаря комсомольского комитета, избивали в течение целого ряда дней.

Шесть чиновников Французской республики пробовали свои силы на этом товарище, награждая его ударами кулаков и пинками ног. Они применяли все способы пыток, известные в мировой полицейской практике, но добиться от него того, что им требовалось узнать, так и не удалось.

Тогда к нему применили последнее завоевание французской полицейской науки…

Полицейский комиссар собственноручно ввел ему в нос особый аппарат, причиняющий невыносимые страдания…

Не обращая внимания на вопли Лауба, его в течение нескольких часов били по носу. Он падал в обморок. Его окачивали водой, приводили в себя и снова били.

И так продолжалось много дней. Допросы прекращались, чтобы назавтра снова возобновиться.

При возобновлении допроса один золингенский комсомолец, товарищ Досковский, чтобы избавить своих товарищей от новых пыток, об'явил себя руководителем организации. Он предполагал этим путем сократить страдания своих товарищей. Но этот героический поступок вызвал еще более дикую расправу над арестованными.

Досковский положил конец этим пыткам самоубийством.

Наконец «допросы» прекратились, и арестованные, свезенные со всех концов Рура в Майнц [5] Город в Рурской области. , получили возможность передохнуть перед процессом. Арестованные сговаривались, как вести себя на суде, что и кому говорить.

Настроение было бодрое и приподнятое.

С воли сообщали, что, несмотря на аресты, работа не остановилась, что коммунистическая пропаганда захватывает все большие круги, что все большие массы немецких рабочих поняли необходимость ожесточенной борьбы как против немецких, так и французских капиталистов…

Дни, оставшиеся до процесса, тянулись медленно, и в камерах, чтобы скоротать досуг, французы обучали немцев французскому языку, немцы французов — немецкому, а когда это недоедало, рассказывали друг другу разные истории. Все они имели о чем рассказать, и время проходило незаметно.

Знакомый уже нам сержант, тот самый, который водил католиков-солдат в лютеранскую церковь, пользовался в общей камере вполне заслуженным успехом. Эго был жизнерадостный молодой француз, рабочий, активный работник парижской организации, смешивший всех своими рассказами и своим невероятным немецким произношением.

Из всех его историй особенно понравился рассказ о том, как они в Париже выпускали нелегальную газету [6] Заимствуется из хрестоматии по истории юношеского движения, составленной Вл. Мирошевским. .

— Мне иногда приходит на ум,— начал сержант свой рассказ, — одно очень забавное происшествие, которым мне хочется с вами поделиться.

Мы решили издавать антимилитаристскую газету «Рекрут». Все было разработано до мелочей: печатание, рассылка, распространение.

И вот мы все стояли в типографии и смотрели, как беспрерывным потоком катились из ротационной машины печатные листы.

С ревнивой заботливостью складывали мы номера «Рекрута». Не было никаких недостатков, никаких промахов, все было предусмотрено. Лучшиe партийные литераторы прислали свои статьи. Рядом со скромными статейками рядовых работников были статьи Барбюса, Дорио, Кашена [7] Анри Барбюс — известный французский писатель-коммунист. Дорио и Кашен — вожди Французской компартии. . А виньетка, изображавшая поднимающуюся над полем битвы гиену, увенчанную лаврами, — какой успех она будет иметь!