Антон Таммсааре - Наш лисенок

— Мосса вернулась! Папа посадил ее на цепь!

Поразмыслив немного, Атс спросил маму:

— Почему же Мосса вернулась? Разве она не любит свободу?

— Может, и не любит, раз сама вернулась, — сказала мама. — Видно, у нас ей нравится больше, чем на свободе в лесу.

— Почему же?

— Потому что мы ласковы к ней, — пояснила мама.

— Теперь я буду относиться к ней еще лучше, чем раньше, чтобы она полюбила нас сильнее, — сказал Атс.

Но когда он стал придумывать, что бы такое сделать, чтобы лиса его полюбила, он совсем растерялся. Моссе явно не нравилось ничего из того, что Атс старался для нее сделать. Она хотела только одного: чтобы Атс оставил ее в покое; но это было единственное, чего не хотел Атс. Он никак не мог смириться с тем, что заслужить любовь Моссы может, только держась от нее подальше, это было для него труднее чего бы то ни было. Атс ужасно жалел, что он еще не такой большой, как папа, который ходит по лесу с ружьем и, бывает, подстреливает там ворон, которых приносит Моссе поиграть. Это было для Моссы самым большим праздником. Но игры всегда кончались тем, что Мосса убивала ворону, как это сделала в тот, самый первый раз. Разница была только в том, что тогда Мосса была еще маленькая и на самом деле боялась вороны, а теперь только притворялась, будто боится ее, это Атс сразу понял. Не из страха же Мосса так долго мучила и дразнила ворону, йогом вдруг хватала ее за шею, будто хотела тут же задушить или перекусить ей горло, но ничего этого не делала, а только пугала до смерти, так что ворона начинала каркать во весь голос и хватать лису когтями за нос, будто собираясь выцарапать ей глаза. Но вороньи когти, должно быть, только веселили лису. Она крепко жмурилась и спокойно ждала, словно хотела узнать, сильно ли ворона может царапнуть ее.

Теперь, когда Мосса опять вернулась домой, отцу удалось принести ей вместо вороны большого ястреба. Он был коричневый с черным отливом, а размах его крыльев — больше четырех футов. Заряд угодил ему в правое крыло и в грудь. Но раны не были смертельными. Еще в лесу, когда отец нагнулся, чтобы поднять упавшего ястреба, тот так хватил его по руке своим кривым клювом, что рана долго не заживала. От негодования отец едва не пристрелил ястреба на месте, но вспомнил про Моссу, и это спасло птице жизнь. Отцу стоило больших трудов принести его живым домой и кинуть под елку, где жила Мосса. Увидев лису, ястреб рассвирепел и сразу кинулся на нее. Похоже было, что на этот раз Мосса на самом деле испугалась. Атса это очень обрадовало. И он сказал ей:

— Так тебе и надо. Нечего было обижать ворон! Попробуй-ка теперь сама, как это приятно! Ну, подставляй ястребу свой нос, пускай он его поцарапает…

Чтобы ястреб не мог уйти так, чтобы лиса его не достала, отец привязал его под большой елкой. И два врага были вынуждены жить на виду друг у друга. Но Мосса могла особенно не бояться ястреба, тот был довольно тяжело ранен. Он неподвижно лежал на земле и ничего не ел. Но глаз не закрывал, а все время следил за лисой. Каждый раз, когда лиса пыталась к нему приблизиться, он, как умирающий богатырь, с трудом поднимался на ноги, чтобы вступить в бой с врагом, жаждущим его смерти. Стоило ему пригрозить лисе своим кривым клювом или когтями, и лиса сразу отступала.

— А ястреб не уснет, как та первая ворона, которой Мосса оторвала голову? — спросил Атс маму.

— Ястреб не уснет, — ответила мама, — он бережет свою шкуру.

— Разве он никогда не спит? — удивился Атс.

— Он спит, только когда спит Мосса, — объяснила мама.

Так это продолжалось дня два. Потом ястреб умер. Он лежал, распластавшись на земле, голова с кривым клювом была прижата к груди, лапы с загнутыми когтями вытянуты. Мосса словно в почетном карауле задумчиво сидела возле него. Иногда она тянулась своим длинным носом к ястребиным когтям и клюву, будто желая проверить, схватят ли они ее. Но нет, они уже не были опасны Моссе, и она могла по-прежнему спокойно сидеть рядом с ястребом.

Пийтсу тоже подошла понюхать дохлую птицу. Но Моссе это не понравилось, и она чуть не вцепилась в собаку. Пийтсу никак не могла понять почему. В ответ она оскалила зубы и, отойдя в сторонку, легла отдохнуть. Пийтсу считала, что дохлый ястреб не стоит того, чтобы из-за него драться.

— Ястреб все равно умер, — сказал Атс маме, — не помогло ему то, что он не спал.

— Но голова у него, как видишь, целехонька.

Это заставило Атса задуматься. Что же лучше для мертвого ястреба — остаться с головой или без головы? Когда отец пришел домой, Атс понял, что оставаться мертвым с головой все-таки лучше, чем без нее, потому что, отобрав дохлого ястреба у лисы, отец стал снимать с него шкуру.

— Что ты будешь делать с ней? — спросил Атс с любопытством.

— Набью чем-нибудь, чего же еще, — ответил отец.

— Зачем же ты ее будешь набивать? — спросил мальчик с еще большим любопытством.

— Чтобы ястреб был как живой, — объяснил отец.

— И глаза у него тоже будут?

— И глаза будут, — подтвердил отец.

— А если бы Мосса оторвала ястребу голову, ты мог бы набить шкуру? — спросил Атс.

— Тогда не смог бы, — ответил отец. — Какой же это ястреб, без головы. Голова и кривой клюв у него главное украшение.

— А когти? — спросил Атс.

— Когти тоже, конечно, — ответил отец.

Атс подумал немного и сказал:

— Повезло ястребу, что лиса не оторвала ему голову, теперь из него сделают чучело!

— Да, Мосса оказала мертвому ястребу большую услугу, оставив ему голову, — согласился отец и, смахнув со лба крупные капли пота, добавил: — Ну и тяжелая это работа — снимать кожу с ястреба. Если бы не твоя помощь, я вряд ли справился бы с ней.

Сняв наконец с ястреба шкуру, отец сразу стал набивать ее. Для этого ему понадобилась солома. Дело это оказалось таким интересным, что Атс никак не мог от него оторваться. Смотреть, как из кожи, которую только что снял отец, возникает совсем как живой ястреб, только что не летает, — ничего увлекательнее этого Атс вообще никогда не видел. Его так захватило это занятие, что он тут же решил: когда вырастет, тоже будет снимать с ястребов шкуры и набивать их соломой. Но он не осмелился прямо сказать об этом отцу, а только спросил осторожно:

— А я мог бы снять с ястреба шкуру?

— Почему же нет; научишься — сумеешь, — ответил отец.

Слова его не очень понравились Атсу. Ответы отца Атсу вообще не нравились. Он всегда поучал сына, только поучал. Атсу больше нравилось беседовать с мамой, ее ответы были гораздо интереснее. Вот и на этот раз Атс тоже пошел к маме и задал ей тот же вопрос, что и отцу.

— Сначала вырасти большой, тогда и сумеешь сдирать с ястребов шкуры и набивать их соломой, — сказала мама, а это был уже совсем другой разговор: просто надо вырасти, ничего больше; вот только на это понадобится время, так что придется немного подождать.