Татьяна Шипошина - Ангелы не бросают своих

— А какие вопросы ты бы Ему задал? — поинтересовался Андрейка.

— А ты бы — какие?

— Ну, я бы спросил, почему мама болеет.

— А я бы спросил: почему вообще люди болеют… И ещё я бы у Него спросил: как это Ему удаётся так переставлять разных людей с места на место? Как Ему удаётся одних людей сводить, причём таких разных, что страшно аж до мурашек по коже, а других, например, разводить? Как это Он нас всех тасует со своих небес? По какому принципу? Почему один может на гитаре играть, а другой — нет? Нет, почему именно этот может, а вот этот нет? Почему один нас гонит, а другой зовёт? Почему один нас любит, а другому мы… до лампочки? А, малой? Не знаешь?

— Не-е… — протянул Андрейка.

— А как ты думаешь? Почему? — допытывался Вася.

— Я не знаю. А мама…

— Что — мама?

— Мама говорит, что Земля — это место для испытания.

— Ну да… для испытания. А зачем нас надо испытывать? Что, Бог сам не знает, что я, например, Вася-Ангел, а не Вася-Горшок! И что я способен, например, на первое и на второе, а на третье и всё остальное не способен, хоть тресни! А хочется мне и третьего, и четвёртого!

— Не знаю… Ну… может, не всё от Бога зависит… Что-то зависит и от человека…

Вася помолчал, потом вздохнул:

— Наверно, ты прав. «Устами младенца…»

— Я не младенец, — не согласился Андрейка.

— Ну да. Вот я помню: когда я был совсем маленьким, я уже хотел… Да ладно!

— Вася, расскажи!

— Я уже тогда хотел стать ангелом. Меня бабушка в церковь водила. Там икона висела… человек с крыльями. Вот я и мечтал, чтоб у меня выросли крылья и чтоб я мог летать. Вот, бывало, идём мы с бабушкой из церкви. Поля кругом, дорога сельская, ни души вокруг. Я поднимаюсь и лечу. Честное слово!

Так и летаю, пока бабка меня хворостиной на землю не собьёт.

— А зачем она тебя сбивала?

— Чтоб не зазнавался… — вздохнул Вася.

— Наверно, тебе поэтому и косуха с крыльями досталась, — вспомнил Андрейка.

— Чего? А! Ну да… Давай, Андрюха, спать. А то мы с тобой что-то оторвались от земли. А земной закон гласит: человек похож на пиво. Почему? Человек ищет выхода, и пиво тоже ищет выхода. Пора выпустить пиво на волю. Пора вернуть его в естественную среду обитания.

Тут Вася заворочался, приподнялся и выполз из палатки, чтоб выпустить пиво на волю.

Утром байкеры дружно жаловались на головную боль, потому что празднование «отвальной» затянулось у многих почти до рассвета. Да и утро началось часов с двенадцати дня. А после обеда байкеры и их подруги стали сворачивать палатки, паковать вещи и собираться в обратный путь.

Андрейка занял своё место на трайке Степаныча, а Вася, как один из главных байкеров, опять поехал не в строю, а рядом с колонной мотоциклов.

Снова стелилась под колёса дорога, потом — вечерние городские улицы. И люди, люди… Всё так же кто-то приветственно махал руками, а кто-то грозил кулаками.

Наверно, только Бог мог ответить, почему одни машут так, а другие — эдак. И вообще, почему одни завидуют, а другие радуются? Почему одни ненавидят, а другие — любят? Почему?

Нет, не мог Андрейка ответить на эти вопросы. Мысли его снова перескакивали с одного на другое. С машущих людей на улице — на Васю-Ангела, с Васи — на маму, с мамы — на тётю Веру, и снова — на маму, на Васю…

Здорово было ехать! Здорово!

Гудели мотоциклы, ехали на них люди, и среди них Андрейка, как равный среди равных, сильный среди сильных. Как хотелось ему, чтобы путешествие по вечерним городским улицам никогда не закончилось…

Но вот уже показалась та самая площадь, с которой байкеры начинали свой выезд на слёт. Все прощались, хлопали друг друга по плечам, махали на прощание руками. Степаныч вытащил Андрейку из детского кресла, а Андрейка сам снял шлем и безрукавку.

— Спасибо, Степаныч! — сказал он.

— На здоровье, брат, — обнял Андрейку Степаныч. — Надеюсь, увидимся ещё. Про гитару-то не забывай!

— Никогда! Никогда не забуду!

— Мамку проси, пусть купит тебе.

— Да…

Пальцы Андрейки уже почти не болели, а порез покрылся корочкой. Но пальцы уже помнили и твёрдость грифа, и теплоту древесного гитарного изгиба… Они просили: «Хотим ещё! Разве ты не понимаешь, что нам это необходимо!»

Ги-та-ра… Степаныч обнимал кого-то другого, а Андрейка с грустью подумал о том, что, конечно, даже не заикнётся маме про инструмент…

Потом Андрейка стоял возле Васиного мотоцикла — ждал, пока Вася со всеми распрощается. Наконец Вася это сделал. Уф!

— Ну что? — подошёл к своему «харлею» Вася. — Всё хорошее когда-нибудь кончается. Но, хочу тебе сказать, когда-нибудь кончается и всё плохое. Так что поехали. Отвезу тебя домой.

— К тёте Вере? — тихо спросил Андрейка.

— К тёте Вере. А что, есть альтернатива?

Вот на этот вопрос Андрейка не знал, как ответить. Он точно не знал, что такое «альтернатива». Так, догадывался по смыслу, но…

Разве мог он предложить Васе… Разве мог он просить друга? Вася и так возился с ним почти четыре дня! Можно сказать, поссорился из-за него с Юлой! Хотя и говорил, конечно, что не из-за него…

— А твоя мама в какой больнице лежит? Знаешь, где? — спросил Вася.

— Я знаю, на какой станции метро.

Андрейка назвал. Однажды, когда мама особенно долго лежала в этой больнице, они с тётей Верой ездили её навещать.

— Ладно, — махнул рукой Вася. — Сказавши «А», следует сказать «Б». Залезай. Поехали.

— Куда? — с замиранием сердца быстро спросил Андрейка.

— Маму твою навещать.

— Ура! — не удержался Андрейка.

— Ура, не ура… — проворчал Вася. — Садись вперёд и держись крепче. Сейчас потормозим с тобой со скоростью шестьдесят километров в час. Легче застрелиться!

— Не надо, Вася! Не надо застреливаться, — отозвался обрадованный Андрейка.

— Ладно, не буду, — пообещал Вася. — Ангелы вообще-то не стреляются. Это я так…

— Почему? — спросил Андрейка. — Почему ангелы не стреляются?

— Потому что бесполезно. Ангел — это кто? Дух. А духам пули не страшны. Пуля спокойно пролетает насквозь и ангелу вреда не причиняет. Хоп?

— Хоп, — ответил Андрейка.

Конечно, «хоп». Всё понятно. Ему на пути просто встретился ангел. Только на время он превратился в Васю. Хоп.

Примерно полчаса Ангел и Андрейка «тормозили» по вечерним московским улицам. Андрейке было немного страшновато. Это ведь не в кресле трайка у Степаныча сидеть! Но потом страх отступил. Может, потому, что Ангел вёл мотоцикл осторожно, а может, потому, что спина Андрейки была плотно прижата к Ангелу. А что на свете могло быть надёжнее!

Полчаса ехали, ещё минут двадцать искали мамино отделение и палату. В палату их не пустили. И маму на улицу не выпустили: двери отделения уже закрыли на ночь. Маме разрешили только на десять минут спуститься в холл. Да и то, пока дежурный врач не видит.