Лидия Вакуловская - Хозяйка Птичьей скалы

— Мать честная, сахар жует!.. Тащи еще! Сгущенку тащи! — шумели Геологи. — Давай, Полосатик, кормись, не стесняйся!

Полосатик с аппетитом вылакал банку сгущенки, аккуратно подчистил языком донышко, зажмурился от удовольствия, запрокинул голову и сладко зевнул.

— Вот так молодчина! — смеясь, потрепал его за уши Лexa. — Оставайся на буровой, Полосатик. Нам веселей будет.

И Полосатик остался. Он быстро освоился на буровой и понемножку стал соображать, что здесь к чему. Если, например, в малой будке переставало тытыркать, то в большой будке сразу же глохло гупанье. Это не нравилось Геологам. Они выбегали из будки и громко кричали:

— Эй, ток пропал! Борька, ты за дизелем смотришь или в носу ковыряешь?

Борька выбегал из палатки, лез в малую будку, и вскоре там снова начинало тарахтеть, а в большой будке сразу раздавалось знакомое гупанье. Большая будка называлась буровой вышкой, над ней поднималась высокая мачта. С мачты свисал толстый железный крюк, а в цилиндр, который гупал в будке, Геологи вставляли тонкие трубы, и они от гупанья ввинчивались в землю.

Геологи были веселые люди: все время разговаривали с Полосатиком, все показывали и рассказывали ему.

— Полосатик, пошли раствор делать! — звал его Лexa.

Полосатик бежал за Лехой к железному чану с водой. Под чаном горел костер, Леха высыпал в горячую воду из бумажного мешка глиняный порошок, добавлял из другого мешка соли, перемешивал все это лопатой. Он смеялся, говорил Полосатику:

— Вот тебе и весь раствор — две минуты дела. А без него, брат, вечную мерзлоту не пробуришь. Без него никакая разалмазная коронка не поможет.

Зачерпнув в ведро раствора, Леха нес его в будку. Полосатик в будку не заходил: уж очень там все стучало и громыхало, он ждал Леху во дворе и, как только тот появлялся, бежал за ним к чану.

Совсем весело становилось на буровой, когда вытаскивали из земли трубы.

— Полосатик, никуда не убегай, керн доставать будем! — заранее предупреждали его Геологи.

Занятие это было длинное и суматошное. Свисавший с мачты кран начинал медленно вытаскивать из цилиндра трубу. Труба выползала вверх из будки, вырастала выше деревьев. Часть трубы отвинчивали, опускали на землю, а крюк снова тащил трубу вверх. Опять отвинчивали верхний конец, опять вытягивали из земли трубу. За этой работой всегда было много шума и беготни. Иногда Полосатик вертелся не там, где надо, или подбегал под опускавшуюся с мачты трубу, и ему кричали:

— Полосатик, куда?.. Полосатик, марш отсюда!

Наконец на землю ложилась конечная часть трубы — мокрая, облепленная илом и льдом. Все хватались за эту трубу, поднимали, выбивали молотком из середины грунт. Полосатика хлопали по спине, трясли за холку, сообщали ему:

— Полосатик, ликуй — мерзлоту прошли! Мотай на ус, Полосатик, в таликовую зону входим!

Особенно весело орали Геологи, когда однажды из трубы выпал черный твердый ком.

— Уголь, уголь!.. На двухсотом метре!.. Братцы, уголек пошел! — кричали они, подкидывая вверх свои накомарники. — Качать Полосатика!..

Все разом ухватили Полосатика за ноги, согнули их в коленях и по счету «раз, два, три» подбросили его вверх. Поймали и еще раз подбросили. От такого полета у него закружилась голова и чуть не лопнуло сердце. И когда он очутился на земле, то отчего-то стал быстро кружиться на одном месте, мотать головой и бить землю задними копытами.

Он кружился, швырялся землей, а Геологи до слез хохотали и приговаривали:

— Ну, Полосатик! Ну, дает!

В тот веселый день буровая больше не работала, ничто не гупало и не стучало, и в наступившей тишине хорошо было слышно, как за палаткой потрескивают в большом костре деревья. Полдня и вечер Геологи сидели у огня, пили какую-то жидкость из бутылок, громко разговаривали, пели, размахивали руками. Потом они перебрались в свою палатку. Полосатик лежал в проходе меж койками, на вышарканном сапогами мху, жевал галетину и слушал, как они поют:

А на другой день пришел трактор, подцепил буровую установку, поволок ее по тайге на новое место. Буровая качалась на деревянных полозьях, сильно кренилась на буграх, ломала мачтой ветки лиственниц, чуть не перевернулась в одной ложбине, но все же благополучно въехала на круглую поляну.

Весь день трактор перевозил имущество Геологов, и весь день Полосатик бегал туда-сюда за трактором, а знакомые птицы, перепуганные шумом мотора и страшным видом железной машины, предостерегающе кричали ему:

— Полосатик, удирай, он тебя задавит!

Полосатик отвечал глупым птицам, чтоб они не боялись, но птицы из-за шума не слышали его, и у них там наверху творился настоящий переполох.

А еще через день на поляне заработала буровая, загудел в одной будке дизель, загупало в другой, и Леха, выбегая с ведром, опять кричал:

— Полосатик, пошли раствор делать!

Случалось, что Полосатик на целый день пропадал с буровой. Он носился в тайге, встречал знакомых, узнавал от них разные новости и сам кое-что рассказывал. Знакомых у него было много, но получалось как-то так, что чаще всего он виделся с одноухим толстым зайцем. Когда бы Полосатик ни вырвался с буровой погулять, он обязательно натыкался на одноухого. Заяц этот уже много лет жил в тайге, все на свете знал и очень любил поучать Полосатика.

— Ну-ка, ну-ка, подойди ко мне поближе, — кряхтел заяц, с трудом вспрыгивая на низкий пень. Голова его и подбородок тряслись от старости. — Что-то мне кажется, ты не умывался сегодня.

— Я умывался, — отвечал Полосатик, хорошо помня, что утром он чистил о влажный мох нос, глаза и зубы.

— Надо, надо умываться, — ворчал заяц, не веря, видимо, Полосатику, и говорил: — А ну-ка, нагнись, я проверю твои рога.

Полосатик наклонял голову, заяц лапой трогал его рога и ворчал:

— Слабо, слабо растут. Ты, наверное, редко их чешешь.

— Нет, я очень часто чешу, — отвечал Полосатик, и ничуть не преувеличивал, потому что в том месте, откуда росли рога, все время сильно чесалось, и он постоянно терся лбом о кору деревьев.

— Больше, больше надо чесать, — наставлял его заяц и спрашивал: — Ну, а куда ты так скоро бежишь?

— К ручью, — отвечал Полосатик.

— Успеешь, — кряхтел заяц. — Посиди со мной. Все вы, молодые, только и знаете, что туда-сюда бегать. Вот постареете, тогда многое поймете. Тогда бегать уже не захочется.

Полосатику не очень нравился ворчливый заяц, но заяц многому научил его, и он был ему за это благодарен. Как-то раз Полосатик заметил под лиственницей чудное растение на длинной ножке. Пока он обнюхивал незнакомую штуку и решал, стоит ее есть или не стоит, подскакал старый заяц.

— Кхе-кхе-кхе, — закряхтел он. — Оказывается, грибы пошли. Почему же ты не ешь этот гриб?