Михаил Демиденко - На Тихой заставе

– А у меня был случай... – это опять Миша вспомнил.

– Был да сплыл, – сказал я. – Чего же здесь ничего не фотографируешь?

– Не знаю, что снимать, – говорит печально Миша. – Сюжетов нет.

– Вышку можно сфотографировать, – вдруг говорит лейтенант. – Море можно... Чайка на волне. Чем не снимок?

– А может, просто ты фотографировать разучился? – говорю я Мише, как бы не слыша слов лейтенанта.

– Я разучился? – возмутился Миша. – Я разучился?.. Да если хочешь знать, если бы фотокорреспондентам давали звания, я бы сейчас был не меньше полковника. Я семнадцать лет держу в руках фотоаппарат. У меня такое впечатление, что я родился с ним.

– Подумаешь, фотографировать! – говорю я. – Щелкай и щелкай.

– Товарищ Железкин, – обиделся Миша, – вам-то стыдно быть малограмотным: фотография – искусство! Я из твоего лица бог знает что могу сделать.

– Ты говори, говори, а рукам волю не давай, – отвечаю.

– Железкин, – продолжает Миша. – Вы меня удивляете все больше и больше. Используя освещение, подсветку, поворот головы, наконец, точку, с которой снимают... Вот смотрите... Стоит лейтенант. Если его фотографировать снизу, как мы сидим, лицо у него на фотографии будет неправильной формы. Скулы тяжелые, а ноздри...

– Вы меня так, пожалуйста, не фотографируйте, – сказал Геннадий Михайлович.

– А тени на лице! – продолжал Миша. – А сюжетные снимки! Это тебе посложнее, чем кино.

– Да, – сказал я задумчиво, – ты прав! Товарищ лейтенант, – тут уж я обратился к Геннадию Михайловичу. – Видите, как сложна и самоотверженна работа фотокорреспондента. Чего-нибудь придется все-таки придумать. Помогите! Иначе действительно он ничего не сфотографирует.

– Да я бы рад, – отвечает лейтенант, – но без начальника заставы ничего решить нельзя. Я ведь тоже здесь гость. Вернется начальник заставы...

– А куда он уехал?

– На объекты, – отвечает лейтенант. – Но он скоро вернется. Ему уже сообщили. Он вот-вот здесь будет.

И действительно, вскоре въезжает на горушку газик, а из него выпрыгивает энергичный капитан. С пистолетом на боку. С планшеткой. А навстречу офицер выскакивает, честь отдает и рапортует:

– Товарищ капитан, за время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось.

– Как не случилось? – спрашивает капитан и кивает в нашу сторону.

– Виноват, – говорит дежурный офицер. – Прибыло два корреспондента.

– Двое посторонних, – говорит капитан и направляется к нам.

Переглянулись мы с Мишей...

– Здравствуйте! – говорит капитан. – Очень рад. Прошу, пойдемте пообедаем.

– Ни за что, – отвечает Миша.

– Мы сюда не обедать приехали, – объясняю я, – мы можем и без обеда. У нас работа...

– Ладно, ладно, – говорит капитан. – Зато я не ел с самого утра. Идемте, чайку попьете, за столом – самое лучшее место беседовать.

Идем к столовой, я лейтенанта Геннадия Михайловича подталкиваю: мол, скажите за нас слово. Уж больно строгий начальник заставы. Нас ведь понять нужно – мы не для себя стараемся, а для газеты, для читательских масс.

Сели за стол. Нам с Мишей чаю налили. Капитан обедает. Мы чаи гоняем. И преданно смотрим на капитана. Я под столом ногой толкаю лейтенанта, – что ж молчишь? – а тот в ответ моргает, мол, имей выдержку, помню, знаю, будет сделано. Своего рода беспроволочный телеграф.

– Знаю я вашу работу, – говорит капитан. – Когда какое-нибудь необыкновенное происшествие, вы тут как тут. Легко писать о необыкновенном: как ни напишешь, все будет хорошо. А вот попробуйте написать о повседневном, вроде бы и неприметном. Например, работает плотник... Топором каждый день тешет бревна, строит избы, колодцы. Написать о его работе надо так, чтобы дух захватило, чтоб красоту его души показать.

– Спасибо вам! – вдруг говорит Миша Ширма. – Спасибо, что напомнили. Не все золото, что блестит. И как это я забыл!

– А ведь правильно говорит капитан, – поддакиваю я. – Пишут про невероятные вещи, а вот про какого-нибудь скромного работника прилавка... Сидит человек в ларьке, здоровый парень, кровь с молоком, газированной водой торгует, а про него никто почему-то не хочет написать.

Капитан есть перестал, отложил ложку, внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Шутите?

– Что вы! – начал я клясться. – Я вообще шуток не понимаю. Нет от рождения чувства юмора.

– Ну и орлы! – засмеялся капитан. – Ладно, сдаюсь. Видно, вас голыми руками не возьмешь.

– И не нужно нас брать, – говорим мы, – тем более голыми руками.

– Что ж придумать? – говорит начальник заставы. – Честное слово, рады мы, что вы приехали, но сейчас у нас жаркое время. Осень приближается. Осенью будет демобилизация. Придет молодняк, «старички» по домам разъедутся. А работы...

– Может, про бдительность что-нибудь расскажете? – говорю я и достаю блокнот.

– Бдительность, – говорит капитан, – это когда не подозревают всех из-за одного, а когда одному не дают спрятаться среди всех.

– Хорошо сказано, но слишком коротко, – говорю я.

– Не умею рассусоливать, – отвечает капитан.

– Может, учебную тревогу сыграем? – вдруг подает голос Геннадий Михайлович. Вспомнил все-таки про нас, выручил.

– Пожалуй, – сказал капитан. – Завтра. Только молчок.

– Ух! – вздохнули мы с Мишей. – Спасибо! Мы даже об этом мечтать не могли. Увидим, пусть в учебном плане, настоящее преследование.

– Ну, а сегодня, – говорит капитан, – поговорите с народом. Народ у нас грамотный, интересуется литературой, искусством. В общем, сегодня сами увидите, какие ребята на заставе.

Вышли мы говорить с народом, а говорить-то и не с кем. Не видно народу. На наблюдательной вышке часовой. При въезде на заставу еще один часовой. С ним особенно не поразговариваешь. Где народ? Скоро два часа дня, а на заставе пусто, точно все куда-то попрятались. Может, нас стесняются? А может, с нами им просто и разговаривать не о чем?

Слышим, за столовой стук. Мы туда. А это повар, Паша Гусев, дрова колет.

– Здравствуй, Паша, – говорим мы, точно не виделись суток трое. – Ужин готовишь?

– Нет, – отвечает Паша. – Обед подогреваю.

– Опять! – вскрикнул Миша.

– Постой, – говорю. – У вас что? Все двадцать четыре часа обед продолжается? Да такого и в ресторанах нет. И в столовых тоже нет. Даже в кафе ужины бывают. Какой-то сплошной обед!

– Удивляться нечего, – спокойно отвечает Паша. – У нас обед тогда, когда имеется возможность. Ребята утром с обхода пришли, патрулировали берег, позавтракали и спать. Они же всю ночь вдоль моря ходили. Продрогли, промерзли. Другие – днем ушли на границу, те уже отобедали. А моя служба – всех накормить.