Анатолий Алексин - Коля пишет Оле, Оля пишет Коле

— Ты могла бы попросить об этом вежливей, — так тихо прошептала Елена Станиславовна, что услышал ее только я, а Нелька не услышала.

Я, Оля, не знал, писать ли тебе обо всем этом. Но потом подумал, что, если написать все, как было, получится как бы еще один невыдуманный рассказ. И я написал.

А Тимошка стал, кажется, немного сомневаться, могу ли я отгадывать на расстоянии.

Оля пишет Коле

Дорогой Коля!

Моя мама говорит, что к каждому больному нужно подходить индивидуально, учитывая особенности его организма и характера. И к здоровому человеку, я думаю, надо подходить так же. Ты это учел, Коля, при первом разговоре с Тимошкой: он ведь обожает все необычайное и таинственное. И ты, мне кажется, любишь все это тоже. Но только очень прошу тебя: не увлекайся чересчур! А то вы все время так и будете говорить друг с другом шепотом да птичьими голосами.

И не нужно пугать Тимошку совиным уханьем из-за угла и прочими такими вещами. Он ведь очень впечатлительный мальчишка. А нервничать ему, мама сказала, вредно.

Писать длинные письма мне теперь уже просто некогда: девчонки так и рвутся в рукавичную мастерскую. Рукавицы, оказывается, не только руки согревают: из-за них все ребята в классе стали относиться ко мне как-то теплее. И даже Артамонов чуть-чуть изменился. Раньше он угрюмо подтрунивал надо мной: «Рукавиц, что ли, в городе не хватает? По две пары на руку не натянешь!» Девчонки отвечали ему, что наши рукавицы — домашней вязки: они мягче, нежнее и вообще, как подарок, приятнее для рыбаков. Он только ухмылялся. А теперь помалкивает, словно над чем-то призадумался…

И, наконец, Коля, самое главное: о Тимошкиных «личных тайнах». Есть у него тайны, но я не могу о них рассказать, потому что он доверил их мне по секрету. А чужие секреты выдавать нельзя. Это будет нечестно и несправедливо.

Я раскрою тебе что-нибудь самое незначительное, чего Тимошка и сам не таит.

Ну вот, например, у Тимошки есть такая особенность: он обедает по своей собственной системе — сперва ест второе, а потом уже первое. Так, по-моему, на всем белом свете никто, кроме него, не обедает. И если ты это сам «угадаешь на расстоянии», будет очень здорово.

Тимошка записывает в тетрадке, сколько раз он прочитал какую-нибудь особенно интересную книжку или посмотрел увлекательный фильм. Я запомнила, что «Гиперболоид инженера Гарина» он читал семь раз, а картину «Подвиг разведчика» смотрел раз одиннадцать или двенадцать. По-моему, все же двенадцать! Угадай это «на расстоянии», — Тимошка очень удивится. Настольная его книжка — «Швамбрания». Или, вернее сказать, — «встольная»: она всегда лежит у него в столе, слева. Он ее никому не показывает, чтобы не попросили почитать (это, кажется, единственное, чем он не хочет делиться!). А ты возьмешь и отгадаешь — опять, конечно, «на расстоянии»: раскрой, мол, левый ящик стола, там у тебя «Швамбрания» спрятана! Он будет просто поражен.

Раз уж сказал, что умеешь отгадывать, так отгадывай, а то он тебе ни в чем верить не будет.

Сейчас, Коля, снова спешу в мастерскую: сегодня все девочки должны изъять дома у своих бабушек шерсть и принести ее в школу. А остальной материал нам в порту дадут. И вообще все, что нужно для работы… Ну, бегу!

Коля пишет Оле

Сегодня, Оля, я опять попал в очень тяжелое положение… Потренькал я синицей из-за угла дома, Тимошка тоже ответил мне через окошко по-птичьи, а как только я спрыгнул с подоконника в комнату, он прямо с ходу потребовал:

— Отгадай, где сейчас находится Оля. Если ты правда умеешь отгадывать.

— Понимаешь, Тимошка, я не могу сосредоточиться на том человеке, которого здесь нет.

— Но ты же говорил, что отгадываешь на расстоянии!

— На расстоянии, — стал выкручиваться я, — находятся предметы и события, которые я отгадываю — ну, например, твой день рождения или какие-нибудь неожиданные находки, — но сам человек должен находиться здесь, рядом со мной. Я даже за руку должен взять этого человека!

— А раньше ты меня за руку не брал.

— Просто забыл. А сегодня обязательно возьму. И потом… Я не могу, видишь ли, отгадывать по чужому заказу, а только по своему собственному.

— Почему? — удивился Тимошка. — А вот у нас в клубе один известный артист выступал, так ему прямо из зала разные вопросы задавали. И он тут же отгадывал. Только весь краснел и покрывался потом. Мне мама с папой рассказывали.

— Ну, видишь ли, дорогой мой, это же настоящий артист. А я, можно сказать, из самодеятельности… Зато я не краснею и не потею!

— А как же «Операция МИО»? — спросил Тимошка.

— Начнется! Потерпи немного. Всему свое время. Я помогу тебе найти Олю, но, как бы это сказать… через тебя самого.

— Через меня?

— Ну да! Потому что ты-то здесь, со мной рядом, тебя-то я вижу и в любой момент могу схватить за руку. Понял?

— Нет.

— Потерпи немного: поймешь!

— А ты дай сам себе какой-нибудь заказ, — попросил Тимошка.

— Руку!.. — скомандовал я, закатывая глаза и одновременно шевеля ушами. Потом схватил Тимошкину руку, всю измазанную чернилами, и прошептал: — Ты, Тимофей, записываешь в особой тетрадке, какие книги прочитал и какие фильмы посмотрел.

Тимошка от восторга протянул мне вторую руку. Я схватил ее тоже. Сеанс продолжался.

— Ты, Тимофей, прочитал «Гиперболоид» целых семь раз! А фильм «Подвиг разведчика» смотрел одиннадцать… Нет, нет, погоди… Скажу точнее! Двенадцать раз!

— Можно, я позову ребят со двора? — тихо попросил Тимошка. — А?.. Пусть они тоже услышат!

— Нет, не надо. Это будет отвлекать меня. Я должен максимально сосредоточиться на главном объекте отгадывания, то есть в данном случае — на тебе.

— Еще что-нибудь… — прошептал Тимошка. Я огляделся по сторонам, словно размышляя, что бы такое мне еще отгадать.

— Только не подглядывай, — предупредил Тимошка.

— Ты мне не доверяешь?! — громко обиделся я. — Хорошо. Тогда я сейчас разгляжу что-нибудь такое, чего не может быть видно, потому что этот предмет лежит в шкафу. Или, например, в письменном столе. Руку!.. Другую!..

Я снова схватил перепачканные чернилами Тимошкины руки, снова закатил глаза, подвигал ушами — и сделал очередное открытие.

— В левом ящике письменного стола у тебя лежит «Швамбрания»!

— Нет, — к моему величайшему удивлению, произнес Тимошка. — Она там все время лежала, но вчера вечером я ее читал и оставил под подушкой.

— Запоздалая реакция! Вот видишь: это уже усталость. Я перенапрягся. На каждом сеансе надо отгадывать что-нибудь одно, — сказал я. И устало бухнулся на диван.

Странную Тимошкину манеру обедать, начиная со второго блюда, я решил оставить на следующий сеанс. А то просто нечего будет отгадывать!

— Не волнуйся, пожалуйста, — стал утешать меня Тимошка. — «Швамбрания» у меня всегда лежала в левом ящике. Так что можно считать, что ты отгадал. Не волнуйся!