Ян Экхольм - Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др.

Людвиг Четырнадцатый вдруг вспомнил, почему он оказался в канаве.

– Туда я больше не пойду, – заявил он. – Уж лучше умереть с голоду.

– Вот глупый! – засмеялась Тутта Карлссон. – Люди совсем не опасны. Да и Максимилиан тоже. Даже если ты боишься собак.

– Я совсем не боюсь ни людей, ни собак, – Его бросило в дрожь от волнения. – Я боюсь Этого на клубничной поляне. Разве ты не видела гам такого огромного, такого ужасного, который вот так расставил руки и страшно звенит? А его лицо без глаз и без носа...

Тутта Карлссон рассмеялась, да так, что все её пушинки заколыхались.

– Нечего пи-пищать, – заикнулся Людвиг Четырнадцатый. – Если бы я не сбежал и не спрятался в канаве, Этот догнал бы меня и съел.

– Пойдём, – сказала Тутта Карлссон и захлопала крылышками. – Обещаю, что Этот не съест тебя.

– Ты с ним знакома, да? – Людвиг Четырнадцатый разинул рот от удивления.

Тутта Карлссон ничего не ответила и засеменила через овсяное поле. Вскоре они оказались на клубничной поляне.

– Остановись, – зашептал Людвиг Четырнадцатый. – Разве ты не видишь? Этот так и стоит на месте. Дальше я не сделаю ни шага.

– Трусишка, – ответила шёпотом Тутта Карлссон. – Я ведь иду первая. Людвигу Четырнадцатому очень не хотелось показывать, как ему страшно, и

он поплёлся за Туттой Карлссон. Но с каждым шагом сердце его стучало всё громче и громче.

И вот они уже стояли под самыми распростёртыми руками,

– Вот твой ужасный Этот, – сказала Тутта Карлссон. – Смотри, он же совсем не движется.

– Да, но на нём шуба и шляпа! Так что же это? Может, это всё же человек?

– прошептал Людвиг Четырнадцатый.

– Пин-пин-пинтересно, все лесные звери такие дураки? – поинтересовалась Тутта Карлссон. – Какой же это человек?

Людвиг Четырнадцатый впервые подумал, что, может быть, он действительно глупый.

– Скажешь ты наконец, кто это? – грозно спросил он.

– Пугало!

И Тутта Карлссон начала опять попискивать от смеха.

– А ты и вправду считал, что пугало может в два счёта проглотить тебя, как червяка? – захлёбываясь, верещала она. – Вот расскажу я всем домашним жив-жив-животным и пич-пич-пичугам. Ну и посмеются же они, пик-чик-чик!

– У-у-у, болтушка, пик-чик-чик! – обиделся Людвиг Четырнадцатый. – Откуда я могу знать всё на свете? Люди чего только не напри-думывают. Лучше уж достала бы мне поесть, ты же обещала. Ведь я своё обещание исполняю! Ни одна хитрая лиса тебя не тронет.

– Пойдём в домик, там светит лампа, – сказала Тутта Карлссон. – Там наверняка осталось что-нибудь от ужина. И мы устроим пик-пикник.

Людвиг Четырнадцатый даже не успел передразнить. Как только он пролез вслед за Туттой и заморгал, глядя на лампу под потолком, раздался крик.

– По-мо-ги-и-те-е, ли-и-са-а-а! – донеслось из угла.

А потом раздался такой крик, что бедный Людвиг чуть не оглох.

– Куда ты, куда, куда ты! – закудахтало со всех сторон. – По-мо-ги-и-и-те!

И тут Людвиг Четырнадцатый наконец понял, куда он угодил.

КУРЯТНИК!

Он поискал глазами Тутту Карлссон и увидел, что она спряталась за большим ведром.

– Ты соврала мне, – сказал он и зазаикался по-настоящему: – Ты ку-ку-ку-курица!

– Нет, я не ку-ку-курица, я всего лишь цып-цып-цыплёнок, – сказала она. – Это ты обманул меня. Это ты хитрый лис.

– Нет, – возразил Людвиг Четырнадцатый. – Я лис, но я не хитрый.

Вскоре в курятнике снова наступила тишина.

Все с удивлением смотрели на Людвига Четырнадцатого. Не мудрено, ведь цыплята впервые видели живую лису.

– Подумать только, хитрюшка-ворюшка – гость в нашем доме, – кудахтала старая курица Лаура. – А ты действительно уверен, что не хочешь нас съесть? Я хорошо знаю твоего папу, он, право же, очень мил.

– Терпеть не могу курятины. Но я в самом деле голоден. Тутта Карлссон обещала меня накормить чем-нибудь.

– Бедняжка, – закудахтала Лаура. – Конечно же, ты получишь еду. Мне кажется, что вон в той миске есть чем полакомиться.

Второй раз Людвига Четырнадцатого приглашать не пришлось. Он мигом подлетел к миске и начал глотать.

– Это хорошо, что ты так спешишь, – заметила Лаура. – Как только наешься, сейчас же исчезай. Не думаю, чтобы Петрус Певун был в восторге, когда узнает, что у нас в гостях лисёнок.

– Петрус Певун – это наш петух, – пояснила Тутта Карлссон. – Он сейчас во дворе и поёт, но скоро снова вернётся. А до этого ты должен исчезнуть.

Но было слишком поздно!

Через дыру в стене важно вошёл Петрус Певун и взмахнул красивыми разноцветными крыльями.

– Кукареку-у, кукареку-у, уже четверть девятого, – пропел он и, склонив головку, прислушался.

Вдруг он круто повернулся к лисёнку и в ужасе закричал что было мочи:

– Ку-ка-ра-ул! Лис в доме. По-мо-ги-и-те! Максимилиан-ан, сюда! Ку-ка-ра-ул! Спасите женщин и дете-е-ей!

О Максимилиане – псе, почти таком же хитром, как и сам папа Ларссон, Людвиг Четырнадцатый как-то совсем забыл.

– Ку-ка-ра-ул! – подхватил поэтому Людвиг. – По-мо-ги-и-те! Я не хочу, чтобы меня поймал Максимилиан!

Тогда все куры хором начали убеждать Петруса Певуна в том, что Людвиг Четырнадцатый очень милый лисёнок.

И опять начался дикий шум и возня. Петух кукарекал, куры кудахтали, цыплята пищали, а Людвиг Четырнадцатый подвывал.

Никто даже и не заметил, как дверь открылась и в курятник, семеня коротенькими ножками, вбежала такса.

Людвиг Четырнадцатый увидел, как остренький носик пса протиснулся между двумя хохлатками.

«Пожалуй, мне пора домой», – подумал он. И быстро проскочил мимо таксы. Но... потом вдруг остановился. Прямо перед ним стояло что-то, чего раньше он никогда не видел.

Это «что-то» напоминало два коричневых ствола, правда значительно более гладких и блестящих, чем стволы обычных деревьев. А когда он поднял взгляд чуть повыше, он увидел ещё что-то коричневое, а ещё выше – что-то зелёное.

Дальше смотреть Людвиг Четырнадцатый не решился. Он и так уже понял, кто стоял перед ним:

ЧЕЛОВЕК!!!

Это был первый человек, которого Людвиг Четырнадцатый увидел. То блестящее, что Людвиг принял за стволы деревьев, было парой начищенных сапог. Коричневыми оказались и брюки. Зелёной – куртка.

– Максимилиан-смотри-живой-лисёнок-в-курятнике! – закричал голос. – Странно-видеть-и-странно-слышать-это-не-правда-ли?

Ты, конечно, думаешь, что маленький Людвиг Четырнадцатый не понимал, что говорил человек. Так или иначе, но он почувствовал, что наступил очень опасный момент.

– Лисёнок-не-должен-сбежать, – сердито заворчал человеческий голос. – За-ним!

Охота началась.

Никогда ещё в своей жизни Людвиг Четырнадцатый не бегал так быстро. Но такса не отставала от него.

Людвиг Четырнадцатый, наверное, сто раз обежал все дома, прятался между кустами, и под колодцем, и за дровами, раз даже залез под корыто, а потом притаился за грядкой. Но такса всё время вынюхивала его по следу.