Ульф Старк - Чудаки и зануды

От былой настороженности не осталось и следа. На перемене мальчишки обступили меня. Они были полны сочувствия, любопытства и восхищения, какого может удостоиться лишь тот, кому удастся вывести из себя взрослого.

Со мной вдруг стали считаться.

Исак лично привел меня в сарай – мальчишки соблюдали строжайшую конспирацию и даже выставляли часового у дверей, чтобы туда не проник никто из посторонних – ни случайный прохожий, ни девчонка, ни учитель.

Меня приняли в шайку. И злой дух во мне ликовал.

Пока Данне ковырял ножиком засохшую болячку на коленке, я развлекала компанию – рассказывала, как отчитывала меня Трясогузка. Все одобрительно ухмылялись, хотя и догадывались, что это выдумки. На самом деле она лишь внимательно и с тревогой посмотрела на меня да поинтересовалась, что со мной стряслось. Но что я могла ей ответить? Уж лучше бы она рассердилась. А этот тревожный взгляд действовал мне на нервы.

Исак довольно усмехался. Он и словом не обмолвился, что подставил меня. Ну и я не стала об этом распространяться. Захочет похвалиться своими проделками – его дело, мне тоже есть о чем рассказать, хотя бы о той куртке. Мы друг друга стоим.

Я присматривалась к нему. Он сидел и сплевывал табачные крошки, прилипшие к губам. Может, я ошиблась, может, он не такой уж безнадежный идиот, каким кажется на первый взгляд.

– Что мне делать? – вздохнул Исак, когда я закончила рассказ. – Трясогузка хочет, чтобы я завтра принес в класс своих птиц.

– Так тащи! – оживился Водяной, стараясь показать, что ему море по колено.

– Притащил бы, если б они были!

– Так у тебя их нет? Что ж ты сразу не сказал!

– Так вышло.

Я его прекрасно понимала. Я ведь тоже соврала, что у меня есть собака. А Килрой-то пропал.

– Скажи, что они улетели, – предложила я.

– Надо было сразу отвертеться, – пробурчал Исак. – Да Трясогузка застала меня врасплох, вот я и пообещал принести.

– Скажи, что по утрам они плохо выглядят, – посоветовал Стефан.

– Все равно не отстанет, – вздохнул Исак.

– Ладно, так и быть, я все устрою, – заявила я вдруг неожиданно для самой себя. – Будут у тебя завтра птицы.

– Откуда это? – Исак так и вытаращил глаза от удивления.

– Это уж мое дело, – заверила я, хотя понятия не имела, где возьму этих злосчастных птиц.

В этот миг раздался жуткий трезвон – затарахтел старый будильник на столе. Пора было возвращаться в школу.

Наконец-то можно было затушить эти мерзкие сигареты.

Я не спешила возвращаться. Мне надо было пописать, а для этого – остаться одной.

Здорово все вышло! Только вот птицы не давали мне покоя. Кто меня за язык тянул!

Когда я пришла в спортзал, все уже переодевались. Голубок подпрыгивал на месте, чтобы разогреться. Он недовольно глянул в мою сторону.

– Марш переодеваться! – приказал он. – Нечего ковыряться, и так опоздал!

Где мне взять этих птиц? У кого одолжить? Уж коричневых-то мне нипочем не найти. Угораздило же Исака соврать, что они коричневые.

Я так была поглощена своими мыслями, что ничего вокруг не замечала и очнулась лишь от истошного визга. Вокруг метались полураздетые девчонки, размахивали штанами и майками, пытаясь хоть чем-нибудь прикрыться. Анна запустила в меня резиновым сапогом – мама дала их ей на случай дождя.

Только Катти сохраняла спокойствие. Она весело хихикала, глядя на меня, и от смеха груди у нее чуть-чуть подпрыгивали.

Сперва я не поняла, в чем дело. Чего они взбесились? От кого прячутся? А потом до меня дошло: я забрела в девчачью раздевалку. Напрочь забыла, что я мальчишка! Ну и влипла! Хорошо, хоть сама не успела раздеться!

– Проваливай! Проваливай, нахал! – завопила Фрида и натянула мне на голову трусы.

Я ничего не видела.

Кто-то вцепился мне в руку. Теперь-то Анна наверняка не промахнется, подумала я и с силой лягнула нападавшего.

– Отвяжись, а то пожалеешь! – прохрипела я.

Удар явно попал в цель. Послышался изумленный стон, явно не девчачий.

– Ты что, сбесился, чертенок! – рявкнул мужской голос.

Это был Голубок! Он поволок меня к двери, как мешок с песком. Трусы сбились вверх и болтались на макушке, словно панамка.

Учитель брезгливо поглядел на меня. Я совсем не была похожа на «настоящего парня».

– Ты у меня еще попляшешь! Будь уверен, Симон! – зловеще пообещал он и велел мне до конца урока сидеть в мальчишечьей раздевалке.

Какое наказание! Если б он только знал!

Я скорчившись сидела на скамейке, вдыхая острый запах пота и старых кроссовок. Наконец свисток Голубка прорезал гвалт, шум и топот в спортзале. Мальчишки кинулись в раздевалку, стаскивали потные спортивные костюмы и голышом бежали в душ. Я с любопытством поглядывала на члены, подпрыгивавшие у них между ног, словно сосиски или маленькие морковки.

Незаметно я запустила руку в штаны и пощупала ватный рулик – он был на месте.

Она объявилась неожиданно.

Я и ахнуть не успела, а она уже увязалась за мной, шла бесшумно и ловко, словно кошка на мягких лапках, желтые глаза озорно поблескивают, губки слегка выпячены.

– Можно немного пройтись с тобой?

Это была Катти!

Я молча кивнула. Что ни скажи – от нее все равно не отвяжешься.

А я-то надеялась, что самое страшное позади! Радостно, хоть и слегка фальшиво, насвистывала одну из тех мелодий, какие дедушка обычно играл на своей старой виолончели. Перед уходом я подготовилась к предстоящей ловле птиц: прикрыла окно в классе, а чтобы оно не распахнулось, запихала в щель свою разорванную контрольную.

В нашей округе у всех улиц птичьи названия – Синичья, Дроздовая, Совиная и дальше в том же духе. Я дошла до Кукушечьей, когда, откуда ни возьмись, появилась Катти – розовая тень с голубым пластиковым мешком, перекинутым через плечо, и наушниками, болтающимися на шее, словно стетоскоп. Она вцепилась в мою руку и обдала запахом фруктовой жвачки.

– Нам по пути, – заявила она, неопределенно махнув рукой.

Я только невразумительно хмыкнула.

Катти улыбнулась, показав острые зубки. Мне стало не по себе. В моем положении связываться с девчонками опаснее, чем с мальчишками. С девчонками я просто не знала, как себя вести. Я чувствовала, как грудь Катти прижимается к моему локтю, и лихорадочно соображала, как бы от нее отвязаться.

«Может, и впрямь чутье у девчонок развито лучше, чем у мальчишек, и они способны разнюхать то, о чем мальчишки в жизни не догадаются? – размышляла я. – Наверное, так и есть. Катти-то небось почуяла, что со мной что-то не так, что я лишь выдаю себя за мальчишку».