Люси Монтгомери - Аня из Инглсайда

— Я большой мальчик… Я не буду плакать, не бу-у-уду… — Слезы, несмотря на все его усилия, подступили к глазам. Что пользы от плюшевых кенгуру? Казалось, прошли годы с тех пор, как он покинул родной дом.

Вскоре из парка вернулись другие дети и, дружеской бесцеремонностью набившись в маленькую спальню, уселись на кровать, грызя яблоки.

— Э, ты ревешь, малыш, — насмешливо протянул Энди, — ты просто маленькая, миленькая девочка. Мамочкин любимчик!

— Кусни, малыш, — предложил Билл, проживая ему наполовину сгрызенное яблоко. — И не унывай. Я не удивлюсь, если твоя мама поправится… разумеется, в том случае, если у нее есть конституция организма. Папа говорит, что мисс Флэгг давным-давно умерла бы, если бы у нее не было этой конституции. А у твоей матери она есть?

— Конечно есть, — убежденно ответил Уолтер. Он понятия не имел о том, что такое «конституция организма», но если она есть у миссис Флэгг, то должна быть и у мамы.

— Миссис Сойер умерла на прошлой неделе, а мать Сэма Кларка на позапрошлой, — сообщил Энди.

— Они умерли ночью, — заметила Кора. — Мама говорит, что люди чаще всего умирают ночью. Надеюсь, со мной так не случится. Только вообразите, отправиться на небеса в ночной рубашке!

— Дети! Дети! — позвала миссис Паркер. — Быстро в постель.

Мальчики убежали, предварительно сделав вид, что душат его полотенцем. Пожалуй, малыш им все же понравился.

Опал уже повернулась к своей двери, чтобы уйти, когда Уолтер схватил ее за руку.

— Опал, ведь это неправда, будто мама больна? — прошептал он умоляюще. Он бы не в силах остаться один на один со своими страхами.

Опал, как говорила миссис Паркер, была незлая девочка, но и она не могла противиться искушению испытать тот трепет, что возникает у человека, сообщающего дурные вести.

— Она в самом деле больна. Тетя Джен так говорит… Она сказала, что мы не должны говорить тебе об этом. Но я подумала, что тебе следует знать… Может быть, у нее рак.

— Неужели все должны умереть, Опал? — Для Уолтера, никогда прежде не думавшего о смерти, это была совершенно новая и пугающая мысль.

— Конечно, глупый! Только по-настоящему люди не умирают — они уходят на небеса, — ободрила его Опал.

— Не все, — мгновенно прошипел Энди, подслушивающий под дверью.

— А… а небеса гораздо дальше, чем Шарлоттаун? — спросил Уолтер.

Опал взвизгнула от смеха.

— Ну и чудак же ты! Небеса за миллионы миль отсюда. Но я скажу тебе, что делать. Молись. Молитвы помогают, я точно знаю. Я однажды потеряла десятицентовик, помолилась и нашла четвертак.

— Опал, ты слышала, что я сказала? — окликнула из своей комнаты миссис Паркер. — И задуй свечу в спальне Уолтера. Я боюсь пожара… Уолтеру давно следовало уснуть.

Опал задула свечу и убежала. Тетя Джен была добродушной, но уж когда рассердится!..

Энди просунул голову в приоткрытую дверь, чтобы дать гостю свое последнее благословение.

— Наверное, эти птицы на обоях оживут и выклюют тебе глаза, — прошипел он.

Наконец все действительно отправились в постель, чувствуя, что день прошел отлично, что Уолт Блайт неплохой малыш и что они еще получат немало удовольствия, когда будут дразнить его завтра.

«Милые маленькие души!» — сентиментально подумала миссис Паркер.

Непривычная тишина опустилась на дом Паркеров, а в шести милях от него, в Инглсайде, маленькая Берта Марилла Блайт смотрела из-под длинных ресниц на счастливые лица вокруг нее и на мир, в который пришла в самую холодную июльскую ночь, какую только переживали приморские провинции Канады за предшествующие восемьдесят семь лет!

Уолтер, лежа один в темноте, все еще никак не мог уснуть. За свою короткую жизнь он еще ни разу не спал один — всегда рядом был Джем или Кен, от присутствия которых было тепло и спокойно на душе. Маленькая комната стала смутно видимой, когда в окно прокрался лунный свет, но это было едва ли не хуже, чем полная темнота. С картинки, висевшей на стене в ногах кровати, кто-то, казалось, смотрел на него зло и насмешливо, — картинки всегда выглядят совсем по-другому в лунном свете. Тогда на них можно увидеть такое, что трудно даже предположить, разглядывая их при дневном освещении. Длинные кружевные занавески напоминали двух плачущих высоких, худых женщин, стоящих по обе стороны от окна. В доме слышались какие-то звуки — скрипы, вздохи, шорохи. Что, если и вправду птицы на обоях зашевелились и собираются выклевать ему глаза? Уолтера бросило в дрожь при мысли об этом… но затем другая ужасная мысль заставила забыть все остальные страхи. Мама больна! Он был вынужден поверить в это после того, как Опал сказала, что это правда. Может быть, мама умирает! Может быть, она уже умерла! Он вернется домой, а мамы не будет. Уолтер увидел Инглсайд без мамы!

Внезапно Уолтер почувствовал, что вынести это он не в силах. Он должен уйти домой. Прямо сейчас — сию минуту. Он должен увидеть маму, прежде чем она… прежде чем она… умрет. Было очевидно, что бесполезно будить кого-нибудь и просить отвезти его домой. Они не отвезут — они только посмеются над ним. До дома ужасно далеко, но он будет идти всю ночь. Бесшумно выскользнув из кровати, он оделся и взял в руки свои туфли. Он не знал, куда миссис Паркер положила его шапочку, но это не имело значения. Главное, не шуметь — он должен убежать и увидеть маму. Он сожалел, что не может попрощаться с Элис — она поняла бы все. Через темный холл, вниз по лестнице… ступенька за ступенькой… сдерживая дыхание… да есть ли конец у этой лестницы… сама мебель слушает… о-о-о!

Уолтер уронил одну из своих туфель! Она загромыхала вниз по лестнице, прыгая со ступеньки на ступеньку, пролетела через переднюю и ударилась о парадную дверь, как показалось Уолтеру, с оглушительным грохотом. Охваченный отчаянием, Уолтер съежился возле перил. Этот шум, должно быть, слышали все … они выскочат… ему не позволят уйти домой… рыдания безысходности подступили к горлу.

Казалось, прошли часы, прежде чем он осмелился поверить, что никто не проснулся, — прежде чем он решился продолжить свой осторожный спуск по лестнице. Но наконец ступеньки были преодолены; он нашел свою туфлю и тихонько повернул ручку парадной двери — в доме Паркеров двери никогда не запирались на замок. Миссис Паркер говорила, что в доме нечего красть, кроме детей — а уж они-то никому не нужны.

Уолтер выбрался из дома — дверь бесшумно закрылась за его спиной. Он надел туфли и крадучись двинулся вдоль по улице… Дом стоял на самом краю деревни, и вскоре Уолтер вышел на проселочную дорогу. На мгновение его охватила паника. Страх, что его поймают и остановят, прошел, и вернулась прежняя боязнь темноты и одиночества. Ему еще никогда не случалось оказаться ночью под открытым небом совсем одному. Мир пугал его. Этот мир был таким огромным, а сам он в нем таким ужасно маленьким. Холодный, пронизывающий восточный ветер дул в лицо, словно толкая назад.