Люси Монтгомери - Аня из Инглсайда

Пришел ноябрь — унылый месяц в том году, месяц восточного ветра и тумана. В некоторые дни не было ничего, кроме холодной сырой мглы, надвигающейся со всех сторон или ползущей над серым морем за песчаной косой. Дрожащие тополя роняли последние листья. Сад был мертв, и все его краски и индивидуальность ушли из него, и только на грядках спаржи все еще оставались прелестные золотые заросли. Уолтеру пришлось покинуть насест на яблоне и учить уроки в доме. И дождь шел, шел и шел.

— Хоть когда-нибудь этот мир будет сухим? — в отчаянии стонала Ди.

А потом была неделя волшебного солнечного света золотой осени, и в холодные вечера мама подносила спичку к лежащей в камине растопке, а Сюзан пекла картошку к ужину.

Центром дома в те вечера становился большой камин, а самой приятной минутой — та, когда они собирались вокруг него после ужина. Аня шила и обдумывала зимний детский гардероб: «У Нэн должно быть красное платье, раз ей так хочется», а иногда вспоминала Анну, что каждый год шила «верхнюю одежду малую» для сыночка Самуила [14]. Матери были одинаковы на протяжении веков — великий союз сестер, посвятивших себя любви и служению, — и вспоминаемые, и забытые.

Сюзан проверяла, как дети приготовили урок по орфографии, а затем они развлекались кто как хотел. Уолтер, живший в мире воображения и красивых фантазий, с увлечением писал в эти дни письма от бурундучка, живущего в Долине Радуг, бурундучку, живущему за конюшней. Сюзан слушала с саркастическим видом, когда он читал ей вслух, но втайне от него делала копии этих писем и посылала их Ребекке Дью.

"Я нахожу, что написано неплохо, мисс Дью, дорогая, хотя вы, возможно, сочтете их слишком банальными для вдумчивого чтения. В таком случае, я знаю, вы простите ослепленную любовью старую женщину за то, что докучает вам ими. В школе его считают очень способным, и, по меньшей мере, эти сочинения не поэзия. Я могу также добавить, что маленький Джем получил девяносто девять баллов на экзамене по арифметике на прошлой неделе, и никто не может понять, почему оценка была снижена на балл. Возможно, мне не следует говорить этого, мисс Дью, дорогая, но я убеждена, что этот ребенок рожден, чтобы стать великим. Мы, вероятно, не доживем до того, чтобы увидеть это, но он, возможно, станет премьер-министром Канады".

Заморыш грелся у огня, а котенок Нэн, похожий на элегантную маленькую леди в черном бархате с серебряной отделкой, карабкался на колени ко всем с одинаковой готовностью. «Два кота, а в кладовой мышиные следы», — неодобрительно замечала вскользь Сюзан. Дети вместе обсуждали свои маленькие приключения, а сквозь холодный осенний сумрак доносились завывания далекого океана.

Иногда в Инглсайд заглядывала мисс Корнелия — посидеть, пока ее супруг обсуждает вопросы политики в магазине Картера Флэгга. Тогда маленькие человечки, которые так любят слушать разговоры больших, навостряли ушки, так как мисс Корнелия знала все последние слухи и можно было услышать самое интересное о разных людях. Будет так забавно сидеть в церкви в следующее воскресенье и смотреть на этих людей, смакуя все, что знаешь о них, таких чопорных на вид!

— Ax, до чего тут у вас уютно, Аня, душенька. Сегодня такой холодный вечер и снег пошел. Доктора нет дома?

— Да. Мне очень не хотелось, чтобы он выходил из дома в такую погоду, но позвонили из Харбор-Хеда и сказали, что миссис Шоу настаивает, чтобы он пришел, — объяснила Аня, а Сюзан тем временем быстро украдкой убрала с каминного коврика огромную рыбью кость, принесенную Заморышем, молясь, чтобы мисс Корнелия ничего не заметила.

— Она больна ничуть не больше, чем я, — сердито заметила Сюзан. — Но я слышала, что у нее новая кружевная ночная рубашка, и, без сомнения, она хочет, чтобы доктор увидел, как великолепно она в ней выглядит. Надо же! Кружевные ночные рубашки!

— Ее дочь Леона привезла ей эту рубашку из Бостона. Она приехала в пятницу вечером с четырьмя чемоданами, — сообщила мисс Корнелия. — Я помню, как она уезжала в Штаты девять лет назад, волоча старый сломанный саквояж, из которого вылезали ее вещи. Она тогда была в большом унынии из-за того, что ее бросил Фил Тернер. Конечно, она пыталась скрыть это, но все знали. Теперь она вернулась ухаживать за матерью — так она говорит. Я предупреждаю вас, Аня, душенька, она пытается флиртовать с доктором. Но я полагаю, он не обратит на это никакого внимания, хоть он и мужчина. И вы не похожи на миссис Бронсон из Моубрей-Нэрроуза. Мне говорили, что она очень ревнует мужа к его пациенткам.

— И к сиделкам, — добавила Сюзан.

— Ну, некоторые из этих сиделок действительно слишком красивы для своей профессии, — заявила мисс Корнелия. — Взять хоть Джейни Артур; она сейчас в отпуске и пытается избежать того, чтобы два ее молодых человека узнали друг о друге.

— Хоть она и хорошенькая, но уже не первой молодости, так что ей было бы лучше сделать окончательный выбор и угомониться, — сказала Сюзан твердо. — Взгляните на ее тетю Юдору. Она говорила, что не выйдет замуж, пока ей не надоест флиртовать, и вот результат. Даже сейчас она пытается заигрывать с каждым мужчиной, какой только попадается ей на глаза, хотя ей уже все сорок пять. Вот что получается, когда формируется привычка. Вы когда-нибудь слышали, миссис докторша, дорогая, о том, что она сказала своей кузине Фанни, когда та выходила замуж? «Ты подбираешь мои отбросы», — сказала она. Мне говорили, что тут был сноп искр, и с тех пор они не разговаривают.

— «И жизнь, и смерть — во власти языка», — пробормотала Аня рассеянно.

— Истинно так, душенька. Кстати, о языке, я хотела бы, чтобы мистер Стэнли был немного более благоразумен в своих проповедях. Он обидел Уоллеса Янга, и Уоллес собирается покинуть церковь. Все говорят, что проповедь в прошлое воскресенье была прочитана именно ему.

— Если проповедь задевает за живое какого-то определенного человека, люди всегда полагают, что священник писал ее именно для него, — заметила Аня. — Готовая шапка непременно окажется кому-нибудь впору, но из этого не следует, что ее шили именно для него.

— Здравое суждение, — одобрила Сюзан. — А Уоллеса Янга я не выношу. Три года назад он позволил какой-то фирме написать рекламу на боках его коров. Такой хозяин уж слишком рачителен, по моему мнению.

— Его брат Дэвид наконец женится, — сказала мисс Корнелия. — Он давно раздумывал, что будет дешевле — жениться или нанять экономку. "Можно вести хозяйство без женщины, но это нелегко, Корнелия", — сказал он мне однажды, после того как умерла его мать. Я предполагала, что у него такие настроения, но я его не поощряла. И вот наконец он женится на Джесси Кинг.