Цербер Джонс - Эвкалиптовый пришелец [litres]

– …открывай аквариум, – понуро закончил отец.

К тому времени как король Хиббл и его воины прошли сквозь нарциссы и остановились у гостиничных ступеней, солнце давно опустилось за горизонт, а пицца остыла. Амелия и Чарли встречали гостей. Они расстелили на траве старое покрывало для пикника и выставили на его середину четыре пиццы, а также ёмкость с водой, чтобы солдаты смогли пополнить свои фляги.

Угощение смели за считаные минуты, и Амелия поняла, что ей придётся принести ещё как минимум восемь пицц на добавку. Для своих ничтожных размеров бринхаскийцы оказались крайне прожорливы. Когда они наконец насытились и завалились на спины, поглаживая животики, король Хиббл хлопнул в ладоши и позвал:

– Энрик! Бард Энрик – где же ты? Твой король желает услышать балладу!

Чарли тихонько фыркнул и шепнул на ухо Амелии:

– Он что, сейчас будет петь? Или стихи читать? Вот отстой, – пробормотал он себе под нос.

– Ваше величество, – Энрик поднялся, сжимая в руках небольшой струнный инструмент, – о чём мне спеть для вас?

– О королеве Горрик и Грауке, – произнёс король Хиббл.

Воины одобрительно загудели, а Чарли закатил глаза.

Энрик откашлялся, пробежался пальцами по струнам и запел высоким красивым голосом о событиях настолько пугающих, что волоски у Амелии на руках встали дыбом. Он пел о вторжении Граука на Брин-Хаск. И хотя в балладе не говорилось прямо, кто такой этот Граук, у девочки сложилось впечатление, что он самое настоящее чудовище – огромный монстр размером с десять воинов Брин-Хаска, с угольно-чёрной шерстью и глазами светящимися, словно раскалённый металл. Его образ – тихий, коварный, неуловимый – ожил перед ней. Никто не был способен заметить приближение Граука до тех пор, пока не становилось слишком поздно: он избегал всех ловушек, обходил все засады и сокрушал любое оружие.

Амелия внимала песне Энрика словно в оцепенении, но потом увидела, что король Хиббл идёт в их сторону.

– Простите, милорд, – пролепетала девочка. – Это невежливо слушать? Мы можем уйти отсюда.

Но даже сейчас, в разговоре с королём, всё её внимание было поглощено тем, что описывал в этот момент Энрик: королева Горрик вышла сразиться с Грауком.

– Нет, детёныш, – ответил король. – Но мы хотим спросить вас.

Амелия кивнула.

– Когда вы оставили нас у портала и отправились вперёд, с тем чтобы всё здесь подготовить, разве не шла речь о морской траве для наших воинов?

– Ох, – Амелия запнулась. – Да. Так и было.

– Но мы не видели её среди угощений.

– Нет.

Под строгим молчаливым взглядом короля Хиббла Амелия исправилась:

– Нет, сир. Ваше величество.

– Что произошло?

– Крысы, – прямо признался Чарли.

– Что такое крысы?

– О, это мерзкие создания, – отвечал мальчик. – Самые обычные-то крысы злобные твари, а эти и того хуже. Они какие-то инопланетные и кибернетические, и они заполонили нашу гостиницу! Поэтому папа Амелии и не пустил нас на кухню за водорослями.

Король Хиббл пристально посмотрел на Амелию:

– Эти существа вынудили вас покинуть собственный дом?

Амелия кивнула:

– Да, милорд. А завтра приедут люди из Управления, которые выселят нас насовсем. Или, может, даже посадят за решётку. Мы пока не знаем точно.

После этих слов король Хиббл ощетинился, его мех встал дыбом, а глаза заблестели. Он обернулся к своим сонным солдатам, прикорнувшим на покрывале для пикника.

– Воины Брин-Хаска! – воззвал он.

Бард Энрик прекратил петь, и тотчас же все воины поднялись, внимая своему королю.

– Сегодня вечером нам отказали в нашем традиционном угощении из морской травы – отказали из-за ужасной скверны, обрушившейся на этот дом!

Солдаты оживились, недовольно ворча и подзуживая друг друга.

– Чума, – продолжал король, – что лишила этих великанов их дома, уже завтра обернётся для них позором изгнания. Знаете ли вы, что это означает?

Воины взревели, и Амелия увидела, как в воздух вздымаются их мечи и дубинки, как щиты с треском ударяются друг о друга.

– Да! – вскричал король Хиббл. – У нас есть достойный противник! У нас есть шанс выжечь наше бесчестье! И если кто-нибудь из нас выживет в этой битве, чтобы сложить о ней песни, мы вернёмся домой увенчанные славой! Ибо мы сражаемся насмерть!

Король Хиббл затрубил в охотничий рог, и воины выстроились в боевом порядке.

– В атаку! – завопил он, и волна крошечных разноцветных воинов прокатилась по лужайке, устремляясь к ступеням. Она пронеслась мимо Амелии и Чарли, пенясь яростью, и ворвалась в гостиницу.

Амелия моргнула. Оказывается, бринхаскийцы способны двигаться с невероятной скоростью, когда хотят выиграть битву. Вскочив на ноги, она и Чарли припустились за ними.

Амелия и Чарли промчались по веранде вслед за армией Брин-Хаска, чуть не опрокинув карточный стол, за которым сидели родители.

– Эй! – воскликнул папа. – Что происходит?

– Чарли! – Мэри ошарашенно уставилась на сына. – Вы что, гоняетесь за нашими гостями?

– Не гоняемся, а следуем за ними, – бросил Чарли через плечо.

– Они атакуют крыс! – прокричала Амелия уже из фойе, где воины остановились, посылая разведчиков к библиотеке и бальному залу. – Кухня прямо по курсу! – выпалила она, обращаясь к ним. – Идите на запах водорослей!

– Я открою им дверь, – предложил Чарли, но вместо того, чтобы бежать вперёд, он замер на месте, оторопело уставившись на галерею. Амелия проследила за его взглядом и в изумлении открыла рот. После событий сегодняшнего дня, когда она видела, как пол кухни изрыгает сотни киберкрыс, когда встретила самых милых, но в то же время и самых кровожадных существ во Вселенной, а между этими двумя событиями ещё и столкнулась с чудаковатым прыгающим пришельцем в лабиринте, ей казалось, не осталось ничего, способного удивить её.

Но вот прямо перед ней – леди Наоми, собственной персоной.

Она стояла на галерее, наблюдая за ними. Амелия не могла отвести от неё глаз. И не могла поверить в то, что она настоящая! Молодая женщина с благородной осанкой держалась так, словно она танцовщица на сцене. Или ниндзя. Её раскосые серые глаза, длинные чёрные волосы и утончённость фигуры напомнили Амелии иностранцев-аристократов, с которыми когда-то время от времени работала мама.

Впервые Амелия не могла упрекнуть брата в том, что он влюбился с первого взгляда. Не то чтобы Джеймс мог на что-то надеяться с такой женщиной, как она.

Когда леди Наоми подошла ближе к перилам, свет упал на длинный изогнутый шрам, тянувшийся вдоль её правой руки – от плеча к запястью. Бугристый зазубренный рубец говорил о том, что рана затягивалась с большим трудом. Тем не менее каким-то непостижимым образом следы такой ужасной травмы придавали ей очарования.