Евгений Гаглоев - Корабль из прошлого [litres с оптимизированной обложкой]

– Все косички сразу? – уточнил Дэн, имея в виду ее прическу.

Светка в ответ так шлепнула его по вытянутой ноге, что парень охнул.

– Жутко ведь! – сказала она. – Особенно если считать, что все это произошло на самом деле.

Вернувшись в квартиру, Максим положил сумку Леры на ее кровать, а сам отправился принимать душ. Веры Максимовны еще не было, в квартире стояла тишина. Максим разделся, шагнул в душевую кабину и пустил горячую воду.

Как только в ванной зашумела вода, окно кухни Журавлевых тихонько открылось, и через подоконник перевалился Антоша Щербаков. Он уже несколько минут выжидал, затаившись на балконе, – только хотел заскочить за печеньем, как совершенно некстати вернулся Леркин брат. Строгого, неулыбчивого Максима мальчишка побаивался, но, пока тот мылся в душе, вся кухня была в распоряжении Антоши.

Мальчишка набрал полные горсти печенья из вазочки на столе и, с аппетитом хрустя, огляделся по сторонам. Дверь в комнату Леры была приоткрыта, и он решил посмотреть, что там интересного.

Антоша вошел в комнату – обычная девчоночья спальня, ничего примечательного. Игрушек нет, только одежда в шкафу да какие-то книжки на подоконнике. На кровати лежала сумочка, из которой торчал какой-то уголок голубого цвета. Антоша тут же ухватил его и вытянул из сумочки небольшую книжицу в кожаной обложке, перевязанную толстым шнурком, на конце которого болталась красивая металлическая бабочка.

Антоша из любопытства полистал книжку – ничего интересного, но бабочка ему понравилась. Кроме того. в книжке оставалось еще много чистых листов, а значит, она вполне могла пригодиться для рисования. Мальчик сунул книгу под мышку, вернулся в кухню и вылез через окно обратно на балкон.

А затем, пока не вернулись домой Светка и мама, побежал в свою комнату.

По возвращении домой мать устроила Косте грандиозный скандал. Хорошо, что отец все еще не вернулся из института, тогда родители принялись бы отчитывать его в две глотки, а этого Костя терпеть не мог. Он – взрослый человек, а они продолжали обращаться с ним, как с маленьким ребенком. Нельзя это, нельзя то! С каким удовольствием он собрал бы вещи и уехал от них подальше. Эх, отправиться бы в кругосветное путешествие подальше от этих двоих, но на их деньги, чтобы ни в чем себе не отказывать!

Мать бранила его почти полчаса, не давая и рта раскрыть. Костя с невозмутимым видом сидел на диване в просторной гостиной на первом этаже, разглядывая большой портрет своего деда, висевший над камином. Ему всегда казалось, что старик наблюдает за всеми с холста, хитро прищурив маленькие злобные глазки. Это он, Вадим Комиссаров, построил этот особняк, и рыбозаводом тоже он владел до того, как предприятие досталось его сыну Николаю.

Дед был баснословно богат, но умер еще до рождения Кости, о чем парень частенько жалел. Ему казалось – будь старик жив, он обожал бы своего единственного внука и не вопил на него по пустякам. Рассматривая изборожденное морщинами стариковское лицо, Костя вполуха слушал вопли матери. Поорет и перестанет. Главное – не подливать масла в огонь.

Все их с Андрюхой преступление состояло лишь в том, что они подобрали в кафе этот злополучный судовой журнал и отнесли его в ломбард! А мать даже не обратила внимания, вообще пропустила мимо ушей то, что мерзкий старикашка в растянутой кофте целился в них из пистолета! Это страшно бесило парня.

Не выдержав в какой-то момент, Костя вскочил с дивана, взбежал по лестнице к себе, в свою комнату, и с грохотом хлопнул дверью. А чтобы мать не ворвалась следом, заперся изнутри.

Но Виктория, как ни странно, рваться к сыну не стала. Вместо этого она отправилась в кабинет отца, расположенный на втором этаже в левом крыле особняка и попросила прислугу накрыть там чайный столик на три персоны.

Костя слышал ее охрипший, усталый голос, стоя за закрытой дверью. Точно! Он совсем забыл, что старуха Анаит напросилась к ним в гости, да еще хотела кого-то с собой привести. Интересно, что они собираются обсуждать в такое позднее время? Дорого бы он дал, чтобы подслушать разговор.

Внезапно Костику пришла отличная идея.

Весь второй этаж особняка Комиссаровых опоясывала длинная галерея с узорчатыми перилами, увитыми плющом. Костя запросто мог выбраться из окна своей комнаты, обогнуть по галерее весь дом и подкрасться к окну кабинета. Из-за вечерней духоты все окна в доме открыты, так что он точно все услышит, а может, и увидит чего-нибудь.

Больше все равно делать нечего. Спать еще рано, а покидать дом мать строго-настрого запретила. Открыв окно, Костик перебросил ноги через подоконник на галерею.

Виктория Комиссарова с трудом взяла себя в руки. Выходки сына в последнее время раздражали ее все больше. Проклятый мальчишка совершенно распустился. Он не хотел учиться, не хотел работать, мечтал лишь развлекаться и путешествовать, транжиря отцовские деньги. Ох, если бы он только знал, на что ей пришлось пойти, чтобы обеспечить ему безбедное существование. Может, почувствовал бы хоть какую-то благодарность?

Встреча с мадам Анаит пугала и волновала Викторию. Она знала старуху уже много лет, и та всегда внушала ей страх. Пожалуй, она была единственным человеком в этом городе, которого Виктория боялась и уважала. Их многое связывало в прошлом. Такое, о чем Виктория предпочла бы забыть, но ей никак не удавалось это сделать. Есть вещи, которые невозможно стереть из памяти, которые будут преследовать ее до самой смерти, время от времени всплывая в ночных кошмарах.

Виктория приказала подать в кабинет мужа горячий чай и выпечку, затем села в мягкое кресло и принялась ждать, поминутно поглядывая на антикварные часы, стоящие у камина. Николай снова задерживался на работе, но сегодня это было весьма кстати – не помешает разговору. Ее обожаемому супругу лучше было не знать, что она не только знакома с мадам Анаит, но и имеет с ней кое-какие общие дела и секреты.

Ровно через пять минут, строго в назначенное время, на первом этаже особняка раздалась звонкая трель дверного звонка. Виктория закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, стараясь унять волнение и собраться с мыслями.

На лестнице раздались шаги, затем в дверь кабинета тихонько постучали.

– Прошу, – твердым голосом сказала Комиссарова, поднимаясь с кресла.

Горничная услужливо открыла перед гостями дверь. Первой Виктория увидела старуху Анаит – все в том же наглухо закрытом длинном черном платье с кружевными манжетами и воротником. На груди старухи на толстой цепочке поблескивал массивный золотой медальон с крупным бриллиантом.