Анка Штурм - Тайна пропавшего ученика [litres]

– Она непав, – сказал Даниэль, – и, конечно, она может видеть экспресс.

– Но она не имела права запрыгивать в него! – настаивала мадам Флорет. – Зачем она это сделала? Она будет тут всё вынюхивать! – Она обиженно засопела. – Можно подумать, у меня нет более важных дел. Извините, но мне нужно проследить за завтраком. – И с этими словами она исчезла в соседнем вагоне-столовой.

Флинн заглянула в дверное окошко. Через секунду она поняла, что Даниэль не пойдёт за мадам Флорет. Ей оставалось бежать только вперёд. Она поспешила выйти из вагона, как раз когда Даниэль собирался в него войти. Чтобы спешка выглядела естественно, она не стала тормозить и с разбегу врезалась сначала в дверь, а потом в Даниэля.

– Великий Стефенсон, да что же это такое! – сердито воскликнул Даниэль. – Флинн! – Он поправил съехавший набок галстук – Флинн заметила, что под ним у него всё ещё пижама, – и удивлённо взглянул на неё. – Что это ты в такую рань уже на ногах?

– Простите, – только и сказала Флинн. Ей вообще не хотелось ничего говорить: ответа, похоже, Даниэль всё равно не ожидал. Прежде чем Флинн успела что-нибудь добавить, он уже прошёл мимо неё в конец состава.

В этот ранний час субботнего утра завтракали только мадам Флорет и несколько павлинов, все вроде бы старше Флинн.

Далеко за панорамными окнами, над тёмными крышами французского города Лилль взошло солнце, и яркие лучи рассекли столовую. Подставив лицо тёплым будоражащим лучам, Флинн прошла по вагону и только почти у самой стойки самообслуживания обнаружила, что Гарабина тоже уже встала. Она сидела с прямой, как струна, спиной, обсуждая с каким-то черноволосым мальчишкой местность под названием Граубюнден.

– Тебе позволили порыться в контейнере с обносками? – съязвила она, увидев Флинн в рубашке Йонте. – Я думала, вчерашние шмотки ты надела по недоразумению. А ты, судя по всему, просто любишь стиль а-ля моряк рыболовецкого судна Аляски.

Флинн ощутила, как у неё запылали щёки. Не отводя глаз от стойки самообслуживания, она никак не могла выбрать что-нибудь из бутербродов, омлетов и круасанов.

– На Аляске одеваются совершенно по-другому, – монотонно проговорил сосед Гарабины по столу. – Как это так: ты уже девять месяцев сидишь со мной за одним столом – и до сих пор этого не знаешь? – Парень говорил не зло, но эта отповедь всё же привела Гарабину в смятение.

Подавив злорадную усмешку, Флинн взяла наобум омлет и чашку кофе с молоком и прошла мимо Гарабины к столику в другом конце вагона. Она завтракала, не замечая, что ест, и, перед тем как выпить кофе, глубоко вдыхала исходящий от него запах корицы. Прежде, когда Йонте ещё был дома и всё было в порядке, корица присутствовала во всём: шоколад с корицей, чай с корицей и пироги с корицей. Йонте всё это любил.

При этой мысли Флинн ощутила счастье, печаль и беспокойство одновременно. Нужно использовать утро, чтобы продвинуться в поисках Йонте. Но с чего же начать?

После завтрака она прошла в складской вагон. Но там, среди покрытых копотью стеллажей, не нашлось никого, кто мог ей помочь. Фёдор, очевидно, забрасывал уголь в топку паровоза. А Пегс и Касим наверняка ещё спали. Да и всё равно – как попросить их о помощи, не рассказав о Йонте?

Выйдя в тамбур, в прохладу утра, она тяжело вздохнула. Ей опять приходится рассчитывать только на себя.

Флинн бесцельно слонялась по составу, пока не очутилась в вагоне-библиотеке. Это тихое и уединённое место, несмотря на широкие, заполненные стеллажи, выглядело таким же пустым, как было пусто и на душе у Флинн. Со стеклянной витрины рядом с дверью на Флинн глядело её невыразительное отражение. Она, как всегда, рассердилась на себя за постное выражение лица, как вдруг её напугал и отвлёк от собственных мыслей какой-то треск.

Чуть выше пола, прямо вдоль стены вагона, что-то со свистом пронеслось по стеклянной трубе. Почти у двери это что-то с лёгким скрежетом исчезло за одним из стеллажей. Флинн слышала, как неизвестный предмет, просвистев наверх, шлёпнулся за дверцей, расположенной в стеллаже на уровне глаз и напоминающей специальную дверцу для кошек.

Флинн, отпрыгнув назад, во все глаза смотрела на это угловатое нечто, лежащее за стеклянной дверцей. Наклеенные на дверце буквы гласили: « Внутренние почтовые отправления».

Поколебавшись, Флинн откинула дверцу наверх и достала оттуда маленькую фигурку. Это был павлин из цветной бумаги, сделанный так детально и так натурально, что Флинн бы не удивилась, если бы он вытянул шею и раскрыл хвост.

Она осторожно отнесла павлина из оригами к узкому столу и села в стоящее рядом кресло.

Лампы на столах горели и днём. Под их слабым светом бумажные крылья павлина действительно раскрылись – совершенно сами по себе. Флинн благоговейно разгладила тонкие странички. Их было двенадцать.

На первой таким же изящным шрифтом, как и на бортах вагонов, было написано:

ЭКСПРЕСС В ЭКСПРЕССЕ

Превосходное освещение событий внутренней жизни

на протяжении 9532 недель

Спонсор: Всемирный экспресс

Флинн собралась было почитать, но тут её отвлекло невесомое порхание букв на оконной раме, нежное, как крылья мотыльков. Старинные буквы на раме поменяли надпись « Вокзал Сен-Кантена» на « Пикардия» , словно кто-то на них подул.

Флинн не удержалась и, хихикнув, приникла к одному из окон.

По обеим сторонам дороги высились бесчисленные замки. Их коричневые и кремовые громады отражались в какой-то реке, которая искрясь протекала вдоль железнодорожных путей.

Франция.

Она повернулась к окну на другой стороне вагона в надежде высмотреть там очертания Парижа, но что-то большое белое загораживало ей обзор.

Флинн вздрогнула. В вагоне, всего в нескольких метрах от неё, сидело нечто. То самое нечто!

Поджарое, сотканное из тумана. Оно ехало в поезде, как и Флинн.

Зверь со станции. Охотник. Здесь, в поезде!

Он не шевелился, но смотрел на неё. Их разделял только узкий проход. Флинн внезапно охватило предчувствие, что сейчас зверь нападёт. За всеми этими книгами её никто не услышит. Каждый вагон был миром в себе, одним из нанизанных на цепочку микрокосмов.

Что делать?

Как и в ту ночь, зверь недвусмысленно пригнул голову, словно собираясь подкрасться к Флинн. По спине у неё поползли мурашки, её трясло, как на морозном зимнем ветру. На долю секунды она зажмурилась. « Нет, нет, нет» .

Когда она открыла глаза, зверь исчез. В полной растерянности она тёрла глаза – две секунды, а может, и две минуты – и не двигалась. Она просто не отваживалась пошевелиться.

И тут дверь в библиотеку распахнулась. Тишину вспороли громкие голоса группы павлинов, с ними вошла и Пегс, которая сегодня воткнула в волосы розовый бант и к своим зелёным замшевым сапожкам опять надела что-то с обилием тюля.