Геза Шварц - Тайна Эмили [litres]

Когда картина её воспоминаний разрушилась, Эмили охватил озноб. Она больше не сомневалась: Систериус говорит правду.

Первый председатель Объединения неживых вернулся на своё место и опустился на трон. Он быстро пролистал бумаги.

– Ты присоединишься к колонне по уходу за могилами, – определил он так монотонно, словно предыдущих событий просто не было. – Дважды в неделю будешь ходить на занятия групповой терапии, чтобы принять своё существование в качестве духа. И не забудь: с сегодняшнего дня ты находишься под надзором Объединения неживых и ради собственной безопасности должна оставаться на территории кладбища.

Эмили нечего было возразить. Рафаэль помог ей подняться на ноги. Девочка ощущала в груди слабое жжение – и это было всё, что осталось у неё от прошлой жизни. Один запах, и тот мог переломить это ощущение, этот отталкивающий запах крови – Систериус занёс имя Эмили Бонс в картотеку и поставил подпись в подтверждение того, что она принята. Перо грубо царапало бумагу – Эмили содрогнулась от этого звука. Пришло ощущение, будто двери темницы захлопнулись за её спиной.

Лунный свет проникал сквозь витражи и, играя, рисовал на полу орнаменты из цветных отсветов и теней. Эти рисунки скользнули по мраморному столу, что стоял в центре помещения, и наконец упали на лицо Эмили. Девочка прикорнула на каменной скамье и с тоской посмотрела в тёмное окно. Этот маленький домик с башенками на крыше и выкрашенной в синий цвет входной дверью был её новым убежищем. Он выглядел даже живописно, уютно разместившись между старыми деревьями. Но правда оставалась безжалостной: на цветном окошке была решётка, а часть стёкол уже давно разбилась. Стол был не столом, а саркофагом. И домик не без основания имел только одну комнату – это была усыпальница.

Эмили со вздохом посмотрела на саркофаг. Кости в нём принадлежали знатному господину, который мирно почил в возрасте 97 лет – спору нет, в весьма благословенном возрасте. Козимо заверил её, что после окончания жизненного пути душа дворянина свободно отлетела в царство мёртвых . Несмотря на это, девочка долго сидела неподвижно и не сводила глаз с каменного гроба – ей казалось, что она слышит тихий стук изнутри. Неожиданно Эмили вздохнула. Очевидно, она была единственным духом в мире духов , который боялся других духов.

Надо отметить, что Козимо особенно старался как можно уютнее устроить её новый дом. Однако у одержимых были, очевидно, совершенно иные понятия об уюте, чем у людей. Эмили смотрела на засохшие листья папоротника, которые он прикрепил к стенам, на лежавшие на полу ветки и мох, который на саркофаге засох и больше напоминал маленьких гусениц. По углам её помощник даже развесил несколько живых пауков, которые сразу же принялись плести новые сети. Эмили так долго разглядывала этих пауков в последние часы, что могла бы нарисовать их с закрытыми глазами. Да и что ей оставалось делать? Только прислушиваться к жутким шорохам, раздававшимся снаружи, возле домика, и постараться забыть о том, что она совершенно одна сидит ночью в склепе на самом большом кладбище Парижа. Ей хотелось немного поспать, но Козимо при осмотре её нового дома сразу разъяснил, какой абсурдной была эта потребность.

– Духи не спят, – пояснил он, когда она задала вопрос о кровати. – Это одно из преимуществ жизни неживых . Привыкнешь. Тебе больше не надо есть и пить, хотя неживые сплошь и рядом находят возможность напиться допьяна. Рано или поздно ты это поймёшь. В промежуточное время я бы посоветовал тебе вести себя как можно тише и незаметнее. Прежде всего днём. Лучше всего, если ты будешь покидать домик только в том случае, если это действительно необходимо. Особенно будь осторожна в часы, когда кладбище открыто для посетителей. Иначе ты намного быстрее, чем сама того захочешь, нарушишь правила Объединения неживых . Таких примеров достаточно.

И словно в подтверждение своих слов он силой магии вызвал довольно объёмный манускрипт и уронил его на саркофаг, так что гусеницы из мха подпрыгнули и разлетелись в разные стороны. На книге большими буквами было выведено: «Законы жизни в убежище».

– Вероятно, на этом кладбище нет ничего, что не подлежало бы строжайшей регламентации, – с иронией подумала и проговорила Эмили.

– Самое строгое правило ты уже знаешь, – сказал Козимо, – никогда не покидай кладбище. Кроме того, запрещены драки между неживыми . И всем духам строжайше запрещено показываться людям. Но ты не беспокойся. Обычно те не способны нас видеть. По крайней мере, больше не способны. Это долгая история. В моём народе говорят, что люди, веря в наше существование, потеряли самих себя. Вас, неживых , они иногда чувствуют, а затем будто сами исчезают, их словно сметает их же ледяное воображение. Так что прочти и придерживайся этих правил. Иначе будут сплошные неприятности, а с ловцами нарушителей шутки плохи, позволь тебе об этом напомнить!

Эти так называемые ловцы следили за тем, чтобы правила строго соблюдались, Эмили уже это поняла. Козимо показал нескольких ловцов на пути к склепу: бледно-серые фигуры, они в той или иной степени были похожи на лысого вахтёра у ворот часовни. У всех на руках были острые, как ножи, когти, двигались они совершенно бесшумно, а глаза пронизывали темноту, как яркие прожекторы. Эмили мрачно посмотрела на саркофаг. Вероятно, она могла бы говорить о везении – в наказание за непослушание общему собранию девочку вполне могли запереть в таком саркофаге. С другой стороны, свод законов был таким скучным, что его чтение казалось и без того достаточно большим наказанием. Эмили вздохнула – одна мысль об этом доводила её до истощения. Она протяжно зевнула. Но как ни пыталась – заснуть ей не удалось.

«Фантомная усталость…» – раздался в её голове голос Козимо. Каждый раз, когда Эмили не понимала, что значит быть духом, он смотрел на неё глазами всезнайки. – « То же самое, что фантомная боль. Со временем это пройдёт. Вот увидишь».

«Фантомная усталость…» – пробормотала Эмили и покачала головой. Именно это слово нужно было использовать, когда она раньше ссорилась с дядей, заставлявшим её рано ложиться спать. Когда она была маленькой, ей всегда хотелось ложиться попозже, и каждый раз у них возникал спор, который очень редко разрешался в её пользу. Если бы она тогда знала, как скучно бодрствовать в одиночестве, то не тратила бы столько энергии на дискуссии. Эмили вздохнула в третий раз. Во всяком случае, одно было непоколебимо, как саркофаг: она и представить себе не могла, что духи ведут такой однообразный и скучный образ жизни!