Келли Маккалоу - Дитя огня и волшебная корона [litres]

– Спаркс, ты это видишь?

– Что?

– Свет гаснет. Батарея разрядилась? Неужели мы спускаемся так долго?

Казалось, что очень долго.

– Свет в порядке, – сообщил заяц. – Тьма усиливается. Ночь сжалась во тьме бездны и убивает свет, как океан поглощает пловца, заплывшего слишком глубоко.

Я представил это и задрожал.

– Спасибо. Очень обнадёживает .

– Сам спросил.

– Виноват. Нас оно тоже убьёт? Если мы зайдём слишком глубоко?

Я чувствовал растущее давление темноты, но надеялся, что это всего лишь плод разыгравшегося воображения. Теперь…

– Нет, если мы этого не допустим.

– Хорошо. Отлично. Рад слышать. Есть идеи, как это сделать?

– Понятия не имею. – Спаркс казался взволнованным. – Боюсь, это на тебе.

– Отлично.

Когда я опустился ещё на несколько ступеней, свет потух окончательно. Я поморщился.

– Это плохо? Кажется, что плохо.

– Это определённо плохо.

Я понял, что уже не различаю даже тусклого огненного сияния, исходящего от Спаркса.

– Как насчёт тебя? Можешь ли ты зажечься чуть сильнее? Я даже не могу понять, в огне ли ты.

– Я горю так ярко, как могу.

– Этого я и боялся.

Тогда в голову пришла действительно ужасная мысль.

– Мы будем спускаться вечно. Какое-то время я считал ступени, но сдался на стопятидесятой. Это намного больше, чем должно быть здесь. Наверное, Тьма способна играть со временем и пространством.

– Это, безусловно, возможно, но зачем? Есть идеи?

Я кивнул:

– Есть одна, но очень глупая.

– Говори.

– Думаю, лучше показать. Держись крепче.

– Что?! Стой!

Я разжал пальцы и нырнул во тьму. В этот момент я прошёл второе испытание: признал, что правила мира Тьмы не совпадают с правилами мира солнечного света и звёзд. Точно так же, как и то, что если бы я отпустил руки раньше, то лежал бы сейчас в крови у основания лестницы. Теперь же я был свободен и готов оказаться в самом сердце Тьмы.

Это напоминало плавание в сиропе – густом, медленном и тяжёлом. Опускаясь всё глубже и глубже, я чувствовал её давление. И без того огромный груз становился всё тяжелее и тяжелее. В какой-то момент давление оказалось настолько сильным, что, казалось, вот-вот раздавит меня. По крайней мере, пыталось. Но в какой-то момент я достиг той глубины, где сила давления настолько велика, что почувствовал: я не смогу пережить её в своей привычной земной форме…

Это было третье испытание. Если бы я мог найти ответ…

Я не позволил тьме меня уничтожить.

Когда Оскар захлопнул ловушку, то в порыве радости выдал, что я принадлежу к числу тех цельных натур, справиться с которыми очень трудно. Благодаря прочному стержню внутри, нам нелегко менять точку зрения и прогибаться под обстоятельства. По этой же причине невозможны компромиссы с совестью, даже под тяжестью магии камня. В поединке с Тьмой я выдержал её натиск потому, что действовал вполне осознанно, опираясь на своё настоящее внутреннее «я». И точка опоры меня не подвела. Я осознал, что просто не имею права сдаваться.

Теперь я убеждён, что именно этот внутренний стержень удерживает меня на плаву. Именно его сила вытолкнула меня на сцену, хотя от страха тряслись коленки. Она сподвигла успокаивать маму, хотя по идее эта миссия должна была принадлежать ей. И эта же особенность натуры привела меня навстречу Тьме, хотя я не знал, как её победить. Мама утверждала, что это и есть моё истинное сердце .

Для победы требовалось собрать телесную и внутреннюю сущности в единый кулак нерушимой воли. Раньше я считал, что такое невозможно. Теперь ситуация изменилась. Я родился с сердцем огня. Огонь – мерцающий и мимолётный – постоянно меняет форму. В один миг перевоплощение стало для меня самой естественной вещью в мире.

Оставалось только раздуть тусклую, угасающую искру пламени, которая ожидала команды, как ястреб на перчатке сокольника, и слиться с ней. У Спаркса была другая форма огня. Пламя сливалось и разделялось так же легко, как вода.

«Спасибо…»

Голос Спаркса прозвучал прямо… в моей душе? Нет. Тогда невозможно было определить, где заканчивается одна душа и начинается другая. Скорее он говорил из моей души.

«Добро пожаловать».

«Подожди, я не закончил».

Голос души Спаркса звучал неуверенно.

«Я хотел сказать спасибо, но… пожалуйста, больше так не делай. Быть тобой не совсем комфортно. Ведь мы сейчас – это ты? Мы оба. Единое целое».

Неожиданно я физически ощутил, что агрессивно размахиваю лапами.

«Есть способ остановить наше абсолютное слияние в одну личность?»

«Не знаю. Процесс остановился, но вокруг ещё темно, и я понимаю, что нужно ещё что-то сделать. Скорее всего, пройти финальное испытание».

«Как ты думаешь, что это может быть?»

«Трудно сказать. Мы достигли сердца Тьмы и выжили. Я не…»

И тут я врубился. Это случилось благодаря душе Спаркса, пребывающей в моём теле, – испуганной, но полной мудрости и проницательности, которые он скрывал под маской сарказма и цинизма.

Я всё понял! Я больше не боюсь Тьмы.

И никогда больше не буду бояться. Потому что знаю, как её победить.

Сияние!

Я распахнул сердце. Свет моей души осветил Тьму. Он независим от наших страхов и ран. Он живёт в каждом существе из плоти и духа и обязательно вырвется наружу, если мы сумеем его разбудить.

За это Тьма ненавидит нас. За это Тьма боится нас. И поэтому Тьма никогда не победит.

У каждого из нас есть внутренний свет, способный разрушить любые преграды. Они падут, как пала стена между мной и Спарксом. Главное, чтобы мы сами этого хотели.

МЫ СВЕТИМСЯ.

В тот же миг раздался ужасный крик, и я всем своим существом ощутил, как Тьма разрушается, рассеивается, отступает. Вот он – долгожданный триумф. И тут же в душе откликнулся голос Спаркса: « Победа – это качели». Как бы ярко ни горел Свет, ему никогда не уничтожить Тьму. Её можно лишь прогнать на некоторое время. Сейчас я могу и буду с ней бороться. Но, когда мой свет погаснет, Тьма возвратится снова.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем я увидел, как всё вокруг изменилось вместе со мной. Я лежал на спине на холодном бетонном полу. Тело казалось бесконечно уставшим, жёстким и старым. Фонарик на запястье освещал только металлические перекладины потолка. Сил двигаться не было. Хотелось одного – закрыть глаза и вздремнуть.

– Никогда больше так не делай, – заговорил Спаркс.

– А?

Я повернул голову: совсем рядом лежал на спине заяц. Он задрал лапы вверх, и они горели жёлтым огнём. Спаркс выглядел как самая странная пасхальная свеча в мире.

– Вы слышите меня, Проклятый Мастер?

Впервые с тех пор, как он начал называть меня Проклятым, я уловил в его голосе настоящий яд. Он ужалил меня.